София передала ей бутылку и стакан.

— Я тут ни при чем. По мне лучше было бы позвонить в полицию. — Она замолчала, так как в это время Лука застонал, и Тереза подошла к двери.

— Мне понадобится ваша помощь. Нужно извлечь пулю, а я даже не знаю, то я делаю или нет. Он потерял много крови, у него бред. Мойра, ты проверила, из сумочки ничего не пропало?

София фыркнула:

— Может, прекратим эту самодеятельность и вызовем врача? Если не удастся остановить кровотечение, он умрет, и что нам тогда делать? Мойра, он ничего не взял?

— Да не умрет он! — резко возразила Тереза. — Я просто хочу, чтобы он поправился и убрался отсюда как можно быстрее. Кто из вас мне поможет? Я не очень хорошо вижу. И вот еще что: чтобы извлечь пулю, мне понадобится тонкий пинцет.

Мойра попятилась:

— Не смотри на меня, я не могу, правда, не могу. То есть, конечно, я сделаю все, что ты попросишь, но от вида крови мне становится дурно… Лучше я пойду проверю, не пропало ли что из сумочки.

София вздохнула и нехотя согласилась помочь, однако в душе она все еще считала, что они зря оставили парня на вилле. На нижней площадке лестницы Мойра встретила Розу. Девушке не терпелось узнать, что происходит, и Мойра — понимая, что не стоит болтать лишнего, но, будучи не в силах удержаться, — рассказала все. Потом они вместе проверили сумочку.

Лука лежал с закрытыми глазами, на рану была наложена чистая марля, но кровь продолжала сочиться. В комнате было душно от запаха антисептика и пара, поднимающегося над стоящими на комоде мисками с кипятком.

София взяла пинцет, подошла к Терезе и склонилась над кроватью.

— Мистер Морено, я принесла вам бренди. Советую выпить, потому что будет очень больно, а обезболивающего у нас нет.

Лука замотал головой. Тереза повернула лампу и направила свет прямо на открытую рану.

— София, ты видишь пулю?

София кивнула. Пуля застряла в мякоти на глубине примерно полутора дюймов, и кожа вокруг раны покраснела и опухла. Она наклонилась еще ниже.

— Вы в порядке?

Лука, стиснув зубы, кивнул.

София не стала смачивать марлю, а просто залила антисептиком плечо раненого, потом подняла голову и посмотрела на Терезу.

— Ну ладно, я попробую вынуть пулю. — Снова склонившись над Лукой, она спросила: — Вы точно не хотите глотнуть бренди?

— Нет, делайте что нужно.

Когда София стала прощупывать рану, Тереза не выдержала и отвернулась. Лука сморщился и зажмурился, но из глаз все равно потекли слезы, боль была невыносимая. Пинцет был слишком маленький, и Софии никак не удавалось захватить пулю. После двух неудачных попыток она сдалась. В это время Лука испустил долгий прерывистый вздох и потерял сознание. Тогда София промыла пинцет, раздвинула его концы как можно дальше и решила повторить попытку.

— Попробую еще раз, по крайней мере теперь он ничего не почувствует, он отключился.

Но прежде чем вынимать пулю, София сунула руку под подушку и достала пистолет. Лука не шелохнулся.

— Поправь свет. Ну что, начинаем?

София возилась с пулей пятнадцать минут, и в конце концов ей удалось ее вытащить. Она бросила пулю в миску. Из раны шла кровь, Тереза быстро наложила тампон и наклонилась, чтобы пощупать пульс.

— Матерь Божья! — взвизгнула она. — Я не могу нащупать пульс… София, у него нет пульса!

София оттолкнула ее и сама приложила руку к шее раненого. Пульс едва бился. Из раны все еще сочилась кровь.

— Рана слишком большая, так она не заживет. Придется наложить швы. Тереза, принеси иголку и хлопчатобумажные нитки, поживее.

Полицейские, подъехавшие к клубу «Армадилло», не сразу обнаружили труп Данте, потому что раньше наткнулись на другой — на автостоянке на задах клуба. В первом покойнике опознали Дарио Бьязе, бывшего боксера, клубного вышибалу и телохранителя Энрико Данте. Кровавые отпечатки подошв привели полицейских от автостоянки к черному ходу клуба «Армадилло». Дверь была распахнута. Стало ясно, что Дарио перерезали горло где-то возле запасного выхода, после чего его окровавленный труп каким-то образом дотащили по переулку до автостоянки. Там его случайно нашла местная ребятня. В клубе царил полный разгром, сейф был открыт, касса выпотрошена. Обнаружив за стойкой труп Данте, полиция приняла версию вооруженного ограбления.

София зашила рану белыми хлопковыми нитками, потом на всякий случай еще раз полила сверху антисептиком, наложила марлевые тампоны и плотно забинтовала плечо. Убирая волосы с бледного, вспотевшего лица раненого, она почувствовала, что у юноши жар.

— Кажется, у него начинается лихорадка. Придется дежурить при нем по очереди. Я могу посидеть с ним первой, а ты пока немного поспи, потом меня сменишь. Куда подевалась Мойра?

— Пошла спать. Я ее разбужу, когда придет ее очередь.

Стараясь производить как можно меньше шума, Тереза осторожно приоткрыла дверь.

— Я спрячу его пистолет у себя в комнате, — прошептала она. — Если мы сумеем заставить его поесть, можно сделать так, чтобы он снова заснул. У меня есть снотворные таблетки, их надо растереть в порошок и подсыпать в еду.

Прошло три часа. Жар у Луки не проходил, пульс стал еще слабее. Мойре ужасно не хотелось дежурить у постели раненого, но София устала и сама нуждалась в отдыхе.

Несмотря на усталость, София не могла заснуть, в голове вертелись всякие мысли. Истратив почти весь запас валиума, она спустилась в спальню Грациеллы и стала искать снотворное у нее на тумбочке.

— София, это ты?

— Да, мама, спите, я просто ищу снотворное. Помните пилюли, которые вы мне давали? Больше таких не осталось? Я не могу заснуть.

София вернулась к себе с полными флаконами валиума и могадона, трясущимися руками открыла один флакон и высыпала на ладонь несколько желтых пилюль. Она так накачалась снотворным, что Мойре пришлось сильно трясти ее, чтобы разбудить. Раненого стала бить дрожь, и она заволновалась и пришла за Софией. Мойра сказала, что он выглядит ужасно, его бросает то в жар, то в холод и ей стало страшно.

София смочила полотенце ледяной водой и осторожно приложила к шее, груди и левому плечу раненого. Она отметила хороший признак — повязка на ране осталась чистой, значит, кровотечение прекратилось.

В комнату заглянула Роза.

— Как он?

— По-моему, ему стало лучше.

Роза подошла к кровати и всмотрелась в лицо Луки.

— А он очень красивый, правда?

София сматывала перевязочный материал, чтобы его можно было выстирать и использовать снова.

— Что?

— Как вы думаете, тетя София, сколько ему лет?

— Не представляю. По-моему, чем меньше мы о нем знаем, тем лучше. Тереза не рассказывала тебе, что произошло?

— Нет, но Мойра рассказала. Мама все еще работает в кабинете. Он американец? Как его зовут?

София пересекла комнату и взяла одежду раненого.

— Джонни Морено.

Она заглянула в карманы испачканной кровью одежды, однако они были пусты. Роза взяла золотые мужские наручные часы от Картье, но на обратной стороне не было выгравировано имя их владельца.

— Если у него снова начнется лихорадка, позови меня. — София приложила палец к жилке на шее Луки, чтобы проверить пульс. — Наполнение хорошее, — прошептала она.

Кожа была теплой и мягкой, и София внезапно вспомнила, какой холодной была кожа ее сыновей, лежащих в обитых атласом гробах, когда она поцеловала их в последний раз. Черпая странное успокоение в ощущении живого пульса, бьющегося под ее пальцами, София закрыла глаза и не убирала руку до тех пор, пока воспоминание не растаяло.

— Тетя София, с вами все в порядке? — участливо и немного испуганно спросила Роза.

София медленно убрала руку, выпрямилась и приложила пальцы к своему запястью. Потом пощупала пульс у себя на шее.

— Наверное, я просто устала, — прошептала она.

На рабочем столе Пирелли лежали фотографии убитых детей Софии Лучано, поверх фотографий — компьютерная распечатка, с которой он должен был ознакомиться. Джорджио Каролла родился в Риме в больнице Святого Павла. До сего дня Пирелли не удалось найти следов Джорджио Кароллы в Штатах, он предполагал, что, возможно, тот был вывезен за океан незаконно и впоследствии изменил имя с Джорджио на Луку. Сейчас этот Джорджио, он же Лука, считался главным подозреваемым.