— Я услышал твой крик. Ты звала меня. Я ворвался в комнату, ожидая увидеть невесть что, а когда разобрался, то просто обнял тебя. Ты прижалась ко мне и успокоилась. Похрапывала у меня на плече.

Звала ли она его на самом деле или он это придумал?

— Я не могла похрапывать. — Ее голос звучал почти обиженно.

— Я пошутил, ты спала тихо, как мышка.

Он обхватил ее за талию и увлек на кровать. Сонная и как-то ослабевшая после сна Кейт позволила ему это. Она подумала о том, что она лежит с мужчиной, познавшим ее тело, с мужчиной, ребенка которого она носит и которого знает всего несколько дней. Он уже перевернул ее мир и теперь добивался большего — полного контроля над ее жизнью, полного подчинения ее чувств. И самым фатальным было то, что хотела она этого плена, что она любила его. Его рука медленно заскользила по ее телу, пока не остановилась на животе, почти полностью накрыв его широкой ладонью. Сердце Кейт забилось как сумасшедшее, а к горлу подкатил колючий комок.

— Кейт, дорогая, давай прекратим войну и попробуем наладить отношения. В первую очередь мы должны подумать о нашем малыше, о его будущем. Мы оба ответственны за него и должны сделать все, что в наших силах. Я знаю, что сегодня за столом ты думала о нем, твое лицо было таким… нежным, ты была погружена в себя, словно говорила с ним. Но это и мой ребенок. Я не хочу упустить ни одного дня из его жизни: нянчить его совсем маленьким; вставать по ночам, чтобы успокоить его; видеть, как он сделает свой первый шаг, как произнесет первое слово. Быть с ним, пока он растет, помогать ему, жить его жизнью — как ты можешь желать лишить меня всего этого?

— А как же мы, Грей? Нельзя жить одной семьей и посвящать жизнь только лишь ребенку, игнорируя друг друга и свою жизнь.

— Я надеюсь, что наши отношения наладятся. Нам нужно только время. Со своей стороны я сделаю для этого все возможное. Но сейчас мы должны думать в первую очередь о нашем ребенке.

— Я не знаю…

Кейт вдруг осознала, что он тоже страдает, что ему тоже больно. Она всегда старалась быть справедливой. Она помнила, как Джон внушал ей: поставь себя на место другого человека и подумай, как ты бы себя чувствовала в этой ситуации.

— Ты сомневаешься, что я буду хорошим отцом? — тихо спросил он.

— Нет, конечно, нет. А что, если у нас ничего не получится?

— Можешь отрицать сколько угодно, но ты сама знаешь, что там, на острове… Это было нечто большее, чем мимолетная страсть. Я знаю, что то волшебство, которое было между нами, оно мне не почудилось. Ты сопротивляешься, но тебя тянет ко мне так же сильно, как и меня к тебе. Твое тело уже признало меня, только разум еще сопротивляется очевидному. То, как ты отвечаешь на мои поцелуи, как таешь в моих объятиях… Разве тебе это ни о чем не говорит? Воспоминания о нашей ночи до сих пор преследуют меня.

— Но мы совсем не знаем друг друга.

— У нас впереди много времени. Я думаю, лет пятьдесят как минимум. Если ты раньше не сведешь меня с ума. И я не собираюсь тратить время даром. Наш брак будет не пустой формальностью, у нас будет настоящая семья. Никаких раздельных спален, Кейт. Каждую ночь я буду любить тебя, пока ты не поймешь, что все иное — просто бессмыслица. А реальность — это мы… и наш ребенок… Кейт, скажи «да».

Это опять случилось: он околдовал ее своим голосом, заворожил своими поцелуями. Все мысли смешались, и для Кейт действительно существовала только эта реальность. Я жалкая лицемерка, я больше всего на свете хочу быть его женой. И боюсь этого. Боюсь, что он охладеет ко мне, а я не смогу жить без него.

— Но… Но…

— «Да». Ни слова больше, дорогая.

Он осыпал ее поцелуями, Кейт задыхалась от переполнявших ее чувств.

— Грей, это называется принятием решения под давлением.

— Скажи «да», милая… На острове ты кое-что пообещала мне. Может, пришла пора выполнить обещание?

— Но…

— «Да»… Только это я хочу услышать…

— Грей, я…

— «Да».

— Пожалуйста… Да.

Свадебная церемония была скромной. Кейт и Грей пригласили только Синди, Ника, Полину, Девона и Майка с женами. Кейт плохо запомнила церемонию — все было как в тумане. Она автоматически отвечала на вопросы и отчетливо запомнила только последние слова священника:

— Данной мне властью объявляю вас мужем и женой.

Вот и все. Грей сжимал ее ледяную руку, его лицо было непроницаемым. Когда он наклонился для поцелуя, что-то мелькнуло в его глазах, но Кейт не успела разобрать что. Его горячие сухие губы коснулись ее рта. Поцелуй был коротким. Грей отстранился и шепнул:

— Кейт, у тебя вид ягненка, ведомого на заклание. Ты же не хочешь пересудов среди наших родичей. Улыбнись.

Кейт повернулась к гостям и постаралась улыбнуться. Кажется, у нее получилось. Бурные поздравления, объятия и поцелуи посыпались со всех сторон.

Весь вечер улыбка, как приклеенная, не сходила с ее губ, и они даже заболели от напряжения. Грей не отпускал Кейт от себя: улыбался ей, обнимал ее, танцевал с ней… А в его глазах тлело обещание. Окончательно она пришла в себя в спальне. В комнате царил полумрак, а Грей раздевался, стоя посреди комнаты. Кейт встрепенулась.

— Что ты делаешь?

В деланном изумлении он вздернул бровь.

— Я собираюсь спать со своей женой. Надеюсь на взаимопонимание с твоей стороны. Тебе известно, что я думаю о раздельных спальнях — в нашем браке это исключается.

Кейт наблюдала, как он расстегивает одну за другой пуговицы белоснежной рубашки, сдергивает ее с плеч. Мускулы груди и рук бугрились при каждом движении. Как зачарованная, она стояла перед ним — не в силах ни произнести хоть слово, ни сделать хоть одно движение. Кейт тяжело сглотнула, когда Грей, оставшись лишь в брюках, двинулся к ней.

— Раздевайся.

Она часто задышала.

— Грей, подожди…

— Больше никаких проволочек, дорогая.

— Грей, пожалуйста, выключи свет…

Несколько секунд он смотрел в ее умоляющие глаза, а потом выключил светильник. Комната погрузилась в темноту, рассеиваемую слабым светом уличного фонаря. Кейт видела, что Грей приближается к ней, но не могла сдвинуться с места — ноги словно приросли к полу. Она крепко зажмурилась. Прошла минута, другая… Ничего не происходило. Кейт открыла глаза. Грей внимательно смотрел на нее, не делая попыток прикоснуться.

— Ты ждешь, что я наброшусь на тебя? — спросил он, словно отвечая на ее мысли.

Кейт смутилась.

— Я не знаю, чего мне ждать от тебя. Для меня ты сплошная загадка.

— Просто доверься своим чувствам.

— Однажды я уже доверилась.

— Теперь все будет по-другому. Все будет происходить очень медленно, я хочу, чтобы ты насладилась каждым мгновением нашей брачной ночи. Я мечтал о том времени, когда ты снова окажешься в моих объятиях, когда я прикоснусь к твоей шелковистой коже. Ты со мной. Я заполню тебя без остатка, хочу услышать твои стоны страсти, хочу чувствовать твое горячее тело, видеть твое искаженное страстью лицо. Я хочу вернуть волшебство, которое мы познали на острове.

Его голос поверг Кейт в состояние прострации. Он обволакивал ее, понуждая поверить в невозможное, заставлял дрожать в предвкушении еще неизведанного наслаждения. И Кейт сказала:

— Иди ко мне.

Грей чувствовал, что каждая клеточка его тела наэлектризована. Такого он не испытывал никогда. Он прижимал Кейт к себе, словно боясь, что, разомкни он сейчас объятия, она бесследно исчезнет.

Кейт чувствовала себя абсолютно защищенной и даже… любимой. Она напомнила себе, что подобные фантазии чреваты неприятными последствиями, но поделать с собой ничего не могла. Она уснула, уткнувшись носом в ключицу Грея и чуть посапывая.

Грей не спал почти всю ночь, осторожно баюкая Кейт в своих объятиях. Он боялся думать о будущем. На острове он позволил себе мечтать о том времени, когда он и Кейт будут вместе, и все чуть не пошло прахом. Они будут жить настоящим. Лишь под утро Грей забылся сном.