— Ты жива…

— Что произошло?

— Я не знаю подробностей, но, когда мы добрались до вашего острова, из бандитов никого в живых не осталось. Катер был взорван — именно по дымному следу мы вас так быстро обнаружили. Ты была ранена в плечо и лежала без сознания.

— А Грей?

— Живехонек… — выдавил Рауль и выругался про себя: сукин сын!

— Значит, у меня получилось.

— Получилось?

— Я проверила свою теорию, ну ту, помнишь, в «Штиле» — если провод от зажигания подвести к бензобаку… У меня было так мало времени… — Кейт говорила тихо и отстраненно, словно речь шла о чем-то обыденном и повседневном. Рауль не сразу понял, о чем она.

— Так это ты взорвала катер?! — Он вскочил, забегал по комнате.

— Рауль…

— Глупая, глупая девчонка, ты могла запросто погибнуть! — закричал он, тряхнув ее за плечи.

— Рауль, мне больно, отпусти! — вскрикнула Кейт.

— Это сумасшествие… Как ты могла… Ты понимаешь, что могло произойти, что стало бы со мной, с Иреной? Почему этот засранец не сделал все сам, почему подверг тебя такому риску?..

— Ты даже не понимаешь, о чем говоришь, Рауль! Там не было и быть не могло какого-то распределения — это делаешь ты, а это делаю я. Никто меня не посылал, я сама это сделала, потому что была должна это сделать. Потому, что я могла это сделать. Ты ничего не знаешь о том, что там было, весь этот кошмар… — Горло перехватило судорогой, и она замолчала. — Не тебе обвинять Грея в чем бы то ни было. Ты ничего не знаешь о том, что с нами случилось, что мы пережили… — прошептала она.

Отшатнувшись, Рауль впился в нее взглядом. Он все понял, молнией пронеслось в голове Кейт. Она закрыла глаза, пытаясь скрыть от него свои чувства и свою боль.

— О чем ты говоришь? — сдавленно произнес Рауль.

— Я… Я убила человека… Двух… И там было много трупов… местные жители — все, даже дети. И эти отморозки охотились на нас, как на животных… Загоняли, травили… Это был кошмар…

Продолжить она не смогла. Слишком сильна была боль. Кейт поникла и затряслась в беззвучных рыданиях.

— О Боже, прости меня. — Рауль обнял ее, прижал к своей груди. — Бедная моя девочка.

Кейт рыдала — роскошь, которую она не могла позволить себе на острове, — оплакивая эти страшные дни, оплакивая погибших людей. И потерю Грея. Самую горькую и невосполнимую. Как теперь жить без него? У нее словно сердце вынули из груди. Рауль подал ей стакан воды, но Кейт не могла пить — зубы стучали о край стакана, руки ходили ходуном. Рауль напоил ее, как маленького ребенка. Сейчас, после взрыва эмоций, Кейт устала, ее опять потянуло в сон. Рауль уложил ее, подоткнул одеяло, а сам сел в кресло.

— Дома я посажу тебя под замок, чтобы ты за дверь и шагу не сделала. Никаких больше поездок, сюрпризов, неожиданностей…

— Но ты же не сможешь продержать меня всю жизнь взаперти, Рауль, — прошептала Кейт.

— Смогу. — Увидев ее изменившееся лицо, он скривил губы в подобии улыбки. — Я пошутил, но ведь кому-то надо заботиться о тебе.

— Я уже взрослая.

— Возможно, но по-прежнему влипаешь в разные истории.

— Зачем ты так? — Слезы вновь полились из ее глаз.

— Прости, я не хотел огорчить тебя. Ну не плачь. Тебе надо поспать.

Кейт послушно закрыла глаза. Как сквозь толстый слой ваты до нее доносился тихий, убаюкивающий голос Рауля:

— Все будет хорошо, скоро мы поедем домой. Время — лучший лекарь, весь этот кошмар забудется, все будет по-прежнему…

— Почему ты назвался моим мужем, Рауль? — сонно спросила Кейт.

Он вздрогнул и посмотрел на нее. Глаза Кейт были закрыты, и Рауль успокоился, поняв, что она не видела его реакцию.

— Я не назывался…

— Но Карен говорила о тебе, как о моем муже.

— Возможно, она неправильно поняла мои слова. А теперь спи. — Рауль встал с кресла и целомудренно дотронулся губами до лба Кейт.

Кейт вернулась к своей прежней жизни в доме Рауля и Ирены. Несколько дней она провела в тяжком оцепенении, а потом ее словно прорвало — Кейт выложила Ирене всю историю. Ей просто необходима была поддержка подруги, и Ирена не обманула ожидания Кейт.

— Тебе нужно найти его, — твердо произнесла она.

— После всего, что произошло? Ты сошла с ума. Я не могу. И Рауль…

— К черту Рауля! Пока ты не услышишь собственными ушами приговор Грея, надежда не должна умирать. Что-то в твоем рассказе не стыкуется. Хотя бы то, что пять дней словно вычеркнуты из твоей жизни. Ни одно обезболивающее так не действует, уж поверь мне. А если это был сильнейший шок, то так просто ты не отделалась бы… И записка. Как своевременно! Ты сразу поверила, что ее написал Грей, но разве ты знаешь его почерк?

— Ты хочешь сказать, что Рауль…

— Я не знаю, дорогая. Поверь, мне очень больно подозревать собственного брата в каком бы то ни было неблаговидном поступке, но… Я хочу поговорить с тобой откровенно. — Ирена немного помолчала и осторожно начала: — Думаю, для тебя не секрет, что Рауль неравнодушен к тебе.

Кейт чуть покраснела и кивнула.

— Мы столько времени живем под одной крышей, а ты такая… хрупкая, какая-то отстраненная, словно витаешь где-то в небесах. В тебе есть что-то такое, что неизменно притягивает мужчин. Нет-нет, я не завидую, у меня и в мыслях такого никогда не было. Я просто говорю о том, какой я вижу тебя. В тебя невозможно не влюбиться. — Она подняла руку, предупреждая возражения Кейт. — Не спорь. Рауль любит тебя. И не твоя вина, что ты к нему равнодушна… ну, может, не совсем. Но ты воспринимаешь его не как мужчину, он тебе как брат. Я права?

Кейт опять кивнула. Слезы полились из ее глаз, и она закрыла лицо ладонями. Ирена отняла ее руки от лица и решительно вытерла слезы.

— Рауль слепец. Он принимает твою дружбу за любовь, потому что ему хочется этой любви. Но в своем чувстве он становится эгоистом. Он хочет тебя всю, без остатка, и пойдет напролом через все препятствия, как и любой настоящий мужчина. Именно этого я и боюсь. Если ты уверена в своих чувствах, то просто необходимо найти Грея. Это очень странная и запутанная история, в которой необходимо разобраться. Разобраться двоим — тебе и Грею. Не верю, что после всего пережитого вами на острове он даже не захотел попрощаться с тобой.

— Ирена… — Горло Кейт сдавило от переполнивших ее чувств.

— Ну-ну, Кейт. Ты никогда столько не плакала, успокойся. — Ирена обняла подругу. — Я помогу тебе, все будет хорошо. А ты в свою очередь обещай мне стать прежней Кейт, а то я просто выбита из колеи твоим состоянием.

— Я обещаю, — прошептала Кейт. — Только Рауль…

— Вот ему-то как раз и не стоит ничего говорить.

— А ты… то есть я хочу сказать, ведь он же твой брат…

— У меня есть один железный принцип, и ты его прекрасно знаешь: нельзя построить свое счастье на несчастье другого человека. А мне кажется, что Рауль как раз это и пытается сделать. Может, я и ошибаюсь, может, мы обе ошибаемся, затевая все это, но оставаться в неведении и гадать, «а что было бы, если…» — согласись, тоже не годится. Ведь так, Кейт?

— Да, ты права.

После этого разговора Ирена ходила сама не своя. Ей уже досталось от Рауля за то, что она уговорила Кейт отправиться в это путешествие. Он строго-настрого запретил ей напоминать Кейт о тех событиях и расспрашивать ее. Но Кейт рассказала все сама. Ирена сильно преуменьшила в разговоре с Кейт влюбленность Рауля. На самом деле это была одержимость, мания, что пугало Ирену. Она была уверена, что Рауль никогда не совершит гнусных поползновений в отношении Кейт, не попытается взять ее силой, но все же ей отчего-то было страшно за подругу. Кейт всегда была… флегматично-холодноватой, что ли. Она очень редко раздражалась, впрочем; искренне смеялась и радовалась тоже редко. Ирена в эти дни впервые увидела ее плачущей. Даже на похоронах Энрике Кейт не проронила ни слезинки — она словно окаменела, закрылась в своей раковине. И потом несколько месяцев выходила из этого состояния. Ирена подумала, что от этой поездки все же есть один положительный результат — Кейт наконец «растаяла». Только вот к чему приведет это пробуждение — тоже вопрос. А что будет, если выяснится, что Рауль действительно подстроил ловушку, в которую попались и Кейт, и Грей? Если они обретут друг друга, то смирится ли Рауль с поражением, не начнет ли мстить? У Ирены голова шла кругом от мыслей и догадок. Страсти, кипевшие где-то в глубине, готовы были выплеснуться, как пробудившийся вулкан. И упаси Бог быть сметенным лавой этих чувств.