Штык, не опуская оружия, быстро прошел до дверного проема и заглянул внутрь. Комната была не столько залита, сколько забрызгана красным, и посреди этой кровавой мозаики стоял Буль в окружении еще трех собачьих трупов.

— Последнего пришлось прикладом добивать — патроны кончились, мой генерал, — устало пояснил Буль.

— Да ты молодец! — обрадованно и удивленно сказал Штык. — Сколько же ты их тут перебил? Приклада не хватит насечки ставить!

— Сколько пришло — все тут остались, козье вымя! — с гордостью сказал Буль. — Думаю, вам, мой генерал, если и уступил, то совсем немного.

— Мда, — чуть смущенно сказал Штык и, вспомнив о собаке, оставшейся наверху, вышел в коридор.

Собака стояла у выхода на лестницу и смотрела на Штыка с расстояния буквально в три метра. От неожиданности Штык вскрикнул и вскинул автомат, но мутант тут же попятился и скрылся на лестнице. А мгновение спустя послышался глухой удар и топочущий удаляющийся звук: судя по всему, псина выпрыгнула в окно лестничной клетки и попросту сбежала.

— Что случилось, мой генерал? — тревожно спросил Буль, появляясь в коридоре.

— Да вот, одной твари жизнь подарил, — небрежно ответил Штык, стараясь подавить нервную дрожь во всем теле и перестать ощущать будоражащее наслаждение от пережитого ужаса. — Пусть бежит и плодится, а то в Красную Книгу заносить придется. Они еще немного постояли, разглядывая место побоища, потом Буль собрал свои пустые магазины и затолкал их в карманы куртки. Выбравшись на улицу, оба еще некоторое время разглядывали собачьи трупы перед зданием, пока наконец Штык не вспомнил про Хомяка.

— Пойдем, Буль, нам еще нашего горе-солдата искать надо. Хорошо хоть в сторону «дома» побежал — проще возвращаться будет.

— Да куда ему бежать-то? — рассудительно ответил Буль. — Мы же здесь. Задохся от бега и лежит где-нибудь недалеко… в канаве.

— Почему именно в канаве? — рассеянно спросил Штык, проверяя в кармане последний полный магазин.

— Дак он такой измотанный был, когда мимо пробежал, что только так: упал куда-нибудь и покатился, — уверенно заявил Буль. — Точно вам говорю. Уж я-то этого хлюпика знаю как облупленного.

Однако нигде поблизости Хомяка обнаружить им не удалось. Буль, осторожно идущий впереди, чуть слышно ворчал, проклиная «глупого рядового», Штык сдерживался, испытывая приступ нешуточного раздражения. Из-за этого дурака — Хомяка — они битый час болтались между развалин, потом приняли серьезный бой с мутантами, а теперь снова должны были бродить по улицам мертвого поселка, рискуя угодить в аномалию, а то и подвергнуться новой атаке мутантов.

— А может, того… пес с ним, мой генерал? — сказал Буль. — Ну сколько же можно? Ему жить надоело, а мы не ешь и не спи из-за этого!

— Ори давай, — сказал Штык не терпящим возражений голосом. — Сколько раз повторять: мы — разведка, своих не бросаем.

— Хомяк!

— Громче!

— Хомя-а-а-ак!

«Рядовой» не отзывался. Вокруг постепенно сгущались сумерки, и Штык с беспокойством думал о том, что уже в ближайшие полчаса им придется отказаться от дальнейших поисков. Тем более что если Хомяк бежал в неконтролируемом ужасе и спрятался в какой-нибудь норе, обнаружить его будет проблематично даже с целой поисковой командой. Но и бросать «рядового» на произвол судьбы в ночном поселке, где до сих пор могут быть местные хищники, Штык не собирался.

Усталость медленно одолевала тело. Голова мучительно искала выход из сложившегося тупика и не находила его. Буль, похоже, тоже начал сдавать: уже дважды он чуть было не угодил в какие-то аномалии, почувствовав их слишком поздно. После же того, как он в третий раз слабо вскрикнул и отшатнулся назад, в ужасе глядя на свои ботинки, над которыми поднимался слабый дымок, Штык велел ему остановиться, сел на землю и взялся за голову руками.

Если гора не идет к Магомету… Значит, надо сделать так, чтобы, успокоившись, Хомяк имел возможность быстро найти дорогу к «дому». А они бы его могли поддержать.

В ночном сумраке это можно сделать только с помощью огня. Огонь! Нужно много огня и надолго. Огромный костер, который может гореть несколько часов кряду. Оставалось придумать, как такой костер подготовить.

— Подожжем дом, — сказал наконец Штык, поднимаясь с земли. — Подожжем дом прямо под своими окнами и будем смотреть. Если Хомяк очухается — он пойдет на огонь. Да и зверье будет отвлечено от обычной ночной охоты. Может быть, кого-то вообще напугаем. А как подойдет Хомяк к огню — тут мы его уже и прикроем.

— Потрясающий план, мой генерал, — тут же сказал Буль. — Пойдемте его немедленно осуществлять. Да и поужинать давно пора.

— Буль, неужели тебе абсолютно все равно, что случится с твоим боевым товарищем?

— Нет, мой генерал, но подыхать двоим нормальным людям из-за одного кретина — тоже не очень-то хорошо.

— Хреновая у тебя арифметика, Буль, — устало сказал Штык. — Хоть и логичная.

Дом, выбранный для организации сигнального костра, стоял несколько особняком, метрах в ста от здания поселковой администрации. Поджечь его сразу не удалось: вопреки ожиданиям древесина стен была не столько сухой, сколько «закаменевшей» от старости и больше покрывалась жирными пятнами копоти, чем горела. Буль все еще бродил по двору в поисках тонких дощечек, из которых можно было бы сделать растопку, когда Штык обнаружил в сарае лист оргстекла. Разломав его на несколько разнокалиберных кусков, они подожгли дом сразу со всех сторон.

Стены еще только начали заниматься огнем, когда они через пролом в заборе пробрались на территорию «своего» здания. Буль нес в руках несколько больших кусков оргстекла. Штык продолжал осторожно поглядывать по сторонам, памятуя о том, что многие хищники в Зоне тяготеют к звукам перестрелки: для них это что-то вроде колокола, возвещающего о начале сытной трапезы.

Отойдя от пролома в заборе, Штык остановился, чтобы посмотреть на то, как разгорается костер. А посмотреть было на что. Огонь, добравшись наконец до сухой древесной сердцевины, мгновенно набрал силу, охватив жаркими объятиями чуть ли не весь дом сразу. Над забором виднелась только крыша, но яркие красные языки в снопах искр поднимались теперь гораздо выше, легко разгоняя наступающий сумрак.

— Все, теперь быстро наверх, — скомандовал Штык и первым завернул за угол административного здания.

С этой стороны разгорающийся костер закрывали высокие стены, но к удивлению Штыка на земле, метрах в двадцати впереди, отчетливо виднелся подрагивающий красный квадрат, словно кто-то приоткрыл поддувало в большой печи. Осторожно приблизившись к нему, Штык заметил возле самой земли край проема окна подвального помещения. Само окно было почти полностью засыпано землей, но сквозь оставшуюся небольшую прореху гигантский костер с другой стороны здания давал немного света и сюда.

Движимый любопытством Штык опустился на колени и заглянул внутрь подвала. На противоположной стороне помещения тоже находилось окно, именно сквозь него и проникал на эту сторону свет от огня. И на фоне этого ярко-красного от огненных всполохов окна отчетливо виднелся неподвижный человеческий силуэт.

От неожиданности Штык вздрогнул, выпрямился, яростно махнул Булю рукой и снова заглянул в подвал. Хорошо узнаваемый профиль не оставил сомнений: в темноте, не обращая ни малейшего внимания на бушующий вдалеке огонь, сидел тот, ради которого и затевалось все это представление.

— Хомяк! — рявкнул Штык, стараясь просунуть в окно голову. — Эй, рядовой Хомяк!

Хомяк продолжал сидеть неподвижно, никак не реагируя на присутствие командира.

— Так. Нашелся беглец, — озабоченно сказал Штык удивленному Булю. — Только сидит как истукан. Давай на ту сторону. Там залезть можно.

Он опустился на землю около окна, заслонив собой идущие от огня за забором потоки света. Подвал погрузился в непроницаемую темноту.

— Поджигай, — сказал Штык, кивая Булю на куски оргстекла.

И добавил, в ожидании, пока «ефрейтор» организует факел: