— Нет, способы сопротивляться тлетворному влиянию гульготалов есть! — Она вытащила жадеит, сделанный в форме все того же флакона.

Елена так и застыла на кровати.

— Это прямо точно такой же, какой мне дал дядя Бол, чтобы разговаривать с призраком Филы!

От этих слов Мишель изогнула бровь, явно не понимая, о чем идет речь.

— Я сама получила его из рук твоей тетки. Одна женщина из Сестринства — большой мастер резать по камню... И теперь, путешествуя, я раздаю эти флаконы элементалам. Если только возникнет угроза соблазна или насилия, надо просто выпить его содержимое, и оно поможет человеку не стать игрушкой темных сил.

— Итак, есть способ сопротивляться их злу, — прошептал Эррил, которого больно ранило такое известие. Ах, если бы Вайрани встретила эту женщину...

Лицо же Елены, наоборот, вспыхнуло надеждой.

— А во флаконе какой-то магический эликсир?

— Так я и говорю всем, — ответила Мишель, и в первый раз глаза ее невольно опустились долу. — Но я лгу. Там только яд.

По комнате пронесся вздох ужаса.

— Только смерть может спасти от действия темных сил. И Сестринство решило, что лучше умереть, чем стать бессмысленным и бессловесным орудием Черного Сердца. Того, кто раз взяв, уже никого не отдает назад. — Она перевела дыхание. — Но, увы, другого выхода у нас нет. И я разбрасываю кругом яд и ложь для того, чтобы не случилось худшего.

Она оглядела слушателей и быстро отвернулась, ибо на всех лицах был написан ужас.

Первым заговорил Могвид, который все еще не мог поверить в услышанное.

— Но ты помогаешь убивать людей.

Тогда Мишель гордо подняла голову и посмотрела каждому в лицо. Глаза ее ярко сверкали, в них стояли слезы, но голос был тверд и резок.

— Не судите меня! Я сделала свой выбор — и не сверну с этого пути. Да, я совершаю вещи, которые ранят мое сердце, я оставила и того, кого любила, и сына, я предала в себе родную кровь сайлуры, навеки застыв в обличье человека, я даю яд детям, слушая благодарности от их матерей... Но я не попрошу прощения за содеянное. — Она в упор посмотрела на Эррила. — Это будет последняя война. И если проклятье не будет снято с нашей страны, мы все равно должны умереть. Все.

Грудь ее тяжело вздымалась от волнения, голос упал до шепота.

— И эта война между мною и искателями Темного Лорда началась еще до рождения Елены. И не будь моих стараний, сейчас между вами и Алоа Глен стояли бы такие легионы гвардии страха, что вы и шагу не сделали бы. Это мой яд и моя ложь прорубили вам кровавую дорогу к тому, к чему вы так стремитесь. — Она открыла глаза и снова посмотрела на Эррила так, что мороз пробежал у него по жилам. — Неужели теперь вы будете настолько чувствительны, что побрезгуете идти моей тропой?

Эррил судорожно сглотнул, не находя слов и не зная, что испугало его больше: легионы гвардии страха или эта женщина с сердцем из чистого льда.

— Мы все сделали свой нелегкий выбор, — первым подал голос Крал.

— Да, — покорно шепнула Елена. — Но у нас был выбор. А эти обманутые невинные души, эти юные элементалы, которые ходят с ядом на сердце — ведь у них нет выбора. Они кончают с собой, даже не зная этого!

— Еще неизвестно, что лучше, — вмешался Могвид. — Знать или не знать...

Все переглянулись.

Ответа никто не знал.

— Скоро, скоро вы узнаете всю правду моих слов, — прервала тягостное молчание Мишель. — Здесь, в Шадоубруке я уже обнаружила двух продавшихся злу элементалов, парочку из гвардии страха, ведущую свою охоту. И пока вы обсуждаете мою мораль, они только и жаждут, как изжарить ваши сердца на своих страшных пиках.

Эти слова привели всех в волнение, живо напомнив те ужасы, которые всем пришлось пережить во время битвы с Вайрани.

— Так что же нам делать? — спросил растерянный Крал.

— То, что надо делать для того, чтобы выжить, — ответила Мишель, и голос ее был полон решимости. — Она спрятала обратно флакон с ядом. — И это то, что я делаю всю свою жизнь.

— Встаньте, — приказал карлик-лорд, и голос его впился в уши Майкофа и Раймана.

Близнецы подняли лица из грязи. Майкоф чувствовал на губах привкус речной сырости, и он был для него сладчайшим нектаром. Но он знал и то, что есть другие вкусы, которые будут ему подарены в эту ночь. В глазах коленопреклоненного рядом с ним брата Майкоф видел отражение собственных чувств.

Крутящийся черный шар замедлил вращение и, наконец, застыл на бледной ладони карлика. Кровавые отблески все еще сверкали на полированной поверхности, но теперь отчетливо были видны и серебряные жилы, пронизавшие весь шар.

— Готовы ли вы принять Причастие? — спросил карлик, сверля глазами обоих близнецов и проникая их взглядом насквозь. Он взвешивал их готовность.

— Да, лорд Торврен, — хором ответили оба. — Наши тела отданы тебе.

Карлик сделал шаг на кривых ногах.

— Тогда идите и примите награду хозяина. — Он протянул им эбонитовый шар.

И, ползя по грязи на коленях и локтях, близнецы приблизились к талисману.

— Ближе! — приказал Торврен, и голос его был похож на карканье ворона. — Отдайте свою холодную вялую плоть жару охоты. Сегодня ночью Лорд Гульготы нуждается в ваших талантах! В Шадоубруке появились другие элементалы — их надо найти и привести в Рашемон для причастия.

В голосе карлика Райман вдруг уловил нотки ревности, словно их владыка не хотел никого допускать в глубины башни, кроме них с братом. Но глаза его по-прежнему горели кровавым огнем, и ослушаться было немыслимо.

Предстояла охота. А охота означала кровь.

Оба брата подняли грязные руки к талисману. Райман прижал ладонь к холодному камню, зная, что прикасается таким образом к сердцу владыки. В тот же момент сработал и кишечник, и мочевой пузырь, но все это было уже совершенно неважно; жар духа мгновенно высушит все.

А чтобы завершить причастие, братья замкнули круг: Майкоф обнял шар и коснулся рукой пальцев брата. Отныне они оба были соединены и едины перед камнем. Плоть к плоти, круг замкнулся, и в мир снова вызвалась Стая.

Райман, не отрываясь, смотрел на брата, пока магия овладевала их телами. У Майкофа все происходило точно так же, и как прекрасен он был в этот момент! Райман нахмурился, поскольку кожу его начинала стягивать боль, на ней появлялись большие черные пузыри, губы побледнели.

Являлась Стая!

Скоро уже тысячи пузырей покрывали их кожу на лице, руках, груди, животе, ягодицах и ногах. Майкоф увидел, как особенно большой пузырь поднялся на левой щеке брата — внутри него кипела и пенилась жажда охоты, и в тот же миг пузырь прорвался острыми струйками крови. И Майкоф ощутил такие же струйки под своим правым соском. Это было похоже на укус осы.

Скоро их уже не было видно под пузырями и кровью.

Братья стонали в экстазе причастия.

Но вот из очередного пузыря на шее Раймана появился черный кольчатый червь, который, извиваясь, начал выбираться и своего убежища. Скоро таких червей были уже сотни. Майкоф в ужасе смотрел на нечеловеческую красоту брата, в глазах его стояли слезы восторга. Бледная кожа брата поднималась десятками фестонов, в которых зияла черная бездна, и он знал, что и его собственному телу дарована та же черная красота.

Глаза близнецов встретились, и оба поняли, что время пришло.

И, как осенью опадают с деревьев листья, так стали падать с них черные черви, опускаясь в жидкую грязь с тихим и нежным всплеском. Там нежные существа напивались ржавой водой и наедались грязью, разрастаясь по мере насыщения. Скоро вдоль спины у них выросла жесткая щетина, а по бокам появились небольшие, но с острыми коготками лапки, на которых они поднялись из грязи. Красные глазки и усы появились на слепых головах, а сзади выросли бледные хвосты, которыми существа нервно махали в ожидании охоты.

В крови и нарывах братья гордо смотрели на полчища крыс, кишевших около их ног. Стая была готова.

— Дело сделано, — раздался голос карлика. — Охота начинается.