Коди и Эстор одинаково расстроенно смотрели на меня.

— Сержант Дебби позвонила, да? — спросила Эстор. — Тебя вызывают на работу.

— Верно, — признал я.

— Мама разозлится, — сказала девочка, и я внезапно понял, насколько это справедливо.

Рита все еще грохотала чем-то на кухне, то и дело ойкая. Вряд ли я могу считаться специалистом по человеческим ожиданиям, но даже я понимал, как расстроится жена, если я уеду, не попробовав такой старательно и болезненно приготовляемый ужин.

— Вот теперь я точно «кыш!», — пробормотал я и направился в дом, придумывая, что говорить.

Я сомневался, туда ли еду, пока не доехал до места — совершенно неправдоподобного места преступления. Догадаться можно было только по желтой ленте полицейского ограждения, вспышкам патрульных мигалок в сумеречном свете и растущей толпе зевак. В ресторане «Крабы Джо» почти всегда многолюдно, круглый год, но сегодня публика толпилась здесь по другому поводу, люди собрались не ради крабов. Этим вечером толпа жаждала другой пищи — блюда, которое Джо скорее всего предпочел бы вычеркнуть из своего меню.

Я припарковал машину и пошел вслед за полицейскими в форме на задворки ресторана, к служебному входу, туда, где, прислоненный спиной к стене, сидел сегодняшний фирменный десерт. Нечто внутри меня зашипело от смеха еще до того, как я хоть что-нибудь разглядел, но вблизи, в свете прожекторов нашей передвижной криминалистической лаборатории, зрелище и впрямь заслуживало одобрительной улыбки.

На ноги трупу напялили этакие черные кожаные туфли — знаете, без каблуков? Еще на нем были очень красивые шорты в курортном стиле, приятного клюквенного цвета, и шелковая голубая рубашка с серебристым орнаментом из пальмовых листьев. Рубашку распахнули на груди, обнажив вскрытую и опустошенную грудную клетку. Возникшую полость заполнили льдом, бутылками пива и какими-то штучками, которые при ближайшем рассмотрении оказались полуфабрикатными креветочными коктейлями из магазина. В правой руке труп стиснул пачку бумажных денег от игры «Монополия», а на лицо была приклеена уже знакомая мне пластиковая маска для ныряния.

Поодаль от двери скрючился на корточках Винс Мацуока, аккуратными и точными движениями смахивая частицы пыли со стены. Я подошел к коллеге и спросил:

— Ну как, нам сегодня повезет?

Он фыркнул.

— Только если позволят взять это пиво! Видишь, какое холодное, а?

— Почему ты так думаешь?

Он кивнул в сторону трупа.

— Новые бутылки — наклейки на них синеют, если пиво достаточно охладилось, — объяснил Винс, утирая пот со лба. — Какая жара! Вот бы по пивку сейчас…

— Ну, — поддержал я, разглядывая немыслимые туфли на трупе. — А потом танцевать…

— Серьезно? — обрадовался Винс. — Правда, давай потом сходим? Когда закончим тут.

— Нет, — отказался я. — А где Дебора?

Он кивнул налево.

— Там. Разговаривает с женщиной, которая нашла тело.

Я пошел туда, где Дебора допрашивала истеричную латиноамериканку. Женщина рыдала, спрятав лицо в ладони, и одновременно мотала головой — довольно сложная комбинация. Женщина справлялась, однако Дебору такая изумительная координация движений не особенно впечатляла.

— Арабель! — настаивала Дебс. — Арабель, пожалуйста, послушайте меня!

Но Арабель ничего не слушала, а у моей сестрицы голос был такой сердитый и властный, что вряд ли она могла бы хоть кого-нибудь уговорить — в особенности женщину, будто специально подобранную на роль иностранной уборщицы без вида на жительство и разрешения на работу. Дебора сердито сверкнула на меня глазами, словно это из-за меня Арабель ее боялась. И я решил помочь.

Не то чтобы я считал Дебс некомпетентной — свою работу она знает! (В конце концов, это у нее в крови.) Да и в мой сумрачный разум никогда не залетала мысль типа «понять — значит простить», особенно применительно ко мне. Скорее наоборот. Но Арабель явно нисколечко не радовалась своему открытию и была на грани истерики. К счастью для Дикого Демона Декстера, для того чтобы разговаривать с истеричными людьми (равно как и для большинства обычных ситуаций межличностного общения), не требуется особенной эмпатии. Все дело в технике, ведь это ремесло, а не искусство, а значит, задача вполне по силам тому, кто подражал человеческому поведению. Тут кивнуть, там улыбнуться, сделать вид, что внимательно слушаешь, — все это я отрепетировал давным-давно.

— Арабель, — начал я успокаивающим тоном с довольно узнаваемым латиноамериканским акцентом.

Женщина на минуту прекратила мотать головой.

— Arabelle, necesitamos descubrir este monstruo [18]. — Я взглянул на Дебс и добавил: — Убийца ведь настоящий монстр, да?

И она согласно дернула подбородком.

— Digame, рог favor [19], — успокаивающе продолжил я.

Арабель с готовностью отняла одну руку от лица и застенчиво пролепетала:

— Si? [20]

Я в который раз восхитился силой собственного вкрадчивого обаяния. Да еще и на двух языках!

— En inglés, — попросил я с превосходной фальшивой улыбкой. — Porque mi hermana no habla espanol [21].

И кивнул на Дебору. Сказать про Дебс «моя сестра» уж точно лучше, чем назвать ее вооруженным полицейским, который замучает тебя вопросами, а после отправит домой, в Сальвадор. Так женщине будет немного легче раскрыться.

— Вы говорите по-английски?

— Чут-чут, — отозвалась она.

— Отлично, — продолжил я. — Расскажите моей сестре, что вы видели.

И хотел было сделать шаг назад, но Арабель отчаянно вцепилась в мой локоть.

— Вы оставайся? — робко попросила она.

— Останусь, — согласился я. Тогда она внимательно на меня посмотрела (не знаю, что высматривала, но, кажется, увидела что хотела), отпустила мой локоть, сцепил а ладони перед собой и повернулась к Деборе, едва ли не по стойке «смирно».

Я тоже обернулся к сестре — та ошарашенно таращилась на меня.

— Ну и ну… — протянула Дебора. — Она доверяет тебе, а не мне?!

— Видит, что сердце у меня чистое.

— От чего чистое?! — Дебс покачала головой. — Если б она только знала…

Я вынужден был согласиться: в этой натужной шутке что-то есть. Дебора лишь недавно узнала, что я такое, и несколько из-за этого дергалась. Точнее, «дергалась» — еще мягко сказано. Тем не менее вся затея была изначально придумана и одобрена ее отцом, Святым Гарри, чью власть Дебс не решилась бы оспаривать и после его смерти… да и я тоже. Но Дебора говорила со мной слишком резко; даже немного обидно, особенно если учесть, что ей нужна моя помощь.

— Я могу уйти, а ты сама давай…

— Нет! — вскрикнула Арабель, снова хватая меня за локоть. — Вы сказал, оставайся!

В голосе несчастной сквозила обида.

Я вскинул бровь и выжидающе взглянул на Дебору.

Та пожала плечами.

— Ладно… оставайся.

Я потрепал Арабель по руке и попытался оторвать от себя.

— Я никуда не уйду. — И добавил по-испански со своей фирменной, насквозь фальшивой улыбкой, которая ее почему-то успокаивала: — Я здесь подожду.

Женщина посмотрела мне в глаза, сделала глубокий вдох и обернулась к Дебс.

— Рассказывайте, — предложила та.

— Я приходить, как всегда, в такой час, — начала Арабель.

— Это во сколько? — перебила Дебора.

Арабель пожала плечами.

— Пять. Теперь три раз в неделя, когда закрыт с июля, но надо чисто. Не надо та-ра-ка-на.

Она оглянулась на меня, и я кивнул: та-ра-ка-на плохо.

— И вы пошли к задней двери? — продолжила Дебора.

— Как, как… — Женщина растерянно посмотрела на меня. — Всегда.

— «Как всегда», — перевел я.

Арабель кивнула.

— Всегда задний дверь, — подтвердила она. — Передний есть закрыта до октября.