– Чего же именно?

– Стремимся освободиться друг от друга. Тогда я смогу спокойно заниматься своим делом, а - ты - выполнить свои обязательства по отношению к леди Аштон.

– Ты все время напоминаешь о ней. Зачем тебе это?

– Потому что беспокоюсь за…

– Сомневаюсь. По-моему, ты делаешь все, чтобы воздвигнуть между нами стену.

– А если и так? - парировала Джулия, но голос ее дрогнул. Он совсем рядом - мускулистое бедро прижато к ее ноге, рука покоится на спинке ее сиденья. Кажется, так легко прилечь на колени Дамона, притянуть к себе его голову, отдаться ласкам этих губ и пальцев.

Джулия глубоко вздохнула и попыталась унять нервную дрожь.

– Разве я не вправе защитить себя?

– Тебе нет нужды защищаться от меня. Разве я принудил тебя к чему-то?

– С-тех пор как мы встретились, - грустно засмеялась Джулия, - меня лестью и угрозами заставили принять приглашение на ужин, соблазнили, лишили невинности и приневолили принять в подарок кольцо…

– Как быть, если у тебя слабость к драгоценностям? - улыбнулся Дамон, но, заметив расстроенное лицо девушки, тихо признался:

– Что же касается невинности… поверь, такого бесценного дара я не ожидал. И счастлив, как мальчишка.

Джулия закрыла глаза и мгновенно ощутила легкое, как пушинка, прикосновение его губ ко лбу… векам… переносице… щекам… От нее потребовались все силы, чтобы не повернуть голову, не припасть к его рту.

– Той ночью ты была такой сладостной, - прошептал Дамон. - И прекрасной. Никогда еще мне не приходилось испытывать ничего подобного, и я не могу забыть тебя и хочу снова и снова.

Джулия, задыхаясь, обвела языком пересохшие горящие губы.

– Но твое желание еще не закон. Мне кажется, это нехорошо и постыдно.

– А я где-то слышал, что если мужчина спит со своей женой, это вовсе не грешно.

Он нежно провел рукой по ее полуобнаженной груди, и на гладкой коже тут же выступили мурашки. Дыхание Джулии стало неровным и частым. Она застыла в напряженном молчаливом ожидании.

– Значит, - мягко заметил Дамон, - ты толкуешь о дружбе. Что ж, против этого трудно возразить. - Он потянул за шнуровку корсажа, и края послушно разошлись. - Пожалуй, ты права. Мы могли бы стать очень близкими друзьями.

Теплые губы прижались к бешено бьющейся на шее жилке; рука скользнула в вырез лифа, под белую рубашку, едва прикрывавшую нежную плоть.

Джулия тихо охнула: длинные пальцы чуть сжали белоснежное полушарие, гладя, дразня, пока сосок не превратился в твердый, ноющий камешек.

По телу разлились жар и слабость, лишавшие воли. Она смогла только бессвязно запротестовать, когда Дамон подхватил ее, уложил себе на колени я закрыл рот поцелуем. Джулия, забыв стыд, приличия и материнские наставления, упивалась блаженством, которое он так щедро ей дарил.

Внезапный толчок разъединил их губы, и Джулия вновь потянулась к Дамону, но тот отстранился и вместо этого осыпал поцелуями ее нежную шею и припал к ложбинке между грудями. Корсаж соскользнул ниже и Дамон слегка прикусил розовую вершинку. Джулия, вскрикнув, с силой прижала к себе его голову, лихорадочно гладя густую массу темных волос. Его язык скользил по чувствительной маковке, так что сосок еще больше отвердел и восстал, пока девушка со слабым стоном не выгнулась навстречу дерзким ласкам. Пальцы Дамона неспешно играли с другой грудью, а сам он жадно прислушивался к тихим беспомощным звукам, рвущимся из горла Джулии.

Перед глазами у нее все кружилось, воздуха не хватало. Она жаждала еще и еще, но Дамон рывком поднял ее и посмотрел в разрумянившееся лицо.

– Скажи, что не хочешь этого, - свирепо прошептал он. - Поклянись, что можешь видеть меня, говорить, не думая об этом, не желая меня так же безумно, как я - тебя. А потом утверждай, если сумеешь, что удовольствуешься дружбой.

Трепещущая, Джулия припала к нему, не обращая внимания на то, что крахмальная рубашка больно натирает обнаженные груди. Казалось, все связные мысли вылетели из головы, а говорить она совсем разучилась.

– Но я хочу тебя, - всхлипнула девушка, боясь собственных примитивных инстинктов и терзаний, ждущих ее, если она все-таки позволит себя покорить. Она не должна думать о любви, не имеет права попадать в зависимость от Дамона. Это лишит ее силы и веры в себя. И тогда жизнь Джулии станет еще более невыносимой, чем годы, проведенные под пятой деспота отца. Этому человеку удастся завладеть ее душой.

Дамон откинул ее волосы, поцеловал голое плечо и прижал к себе с такой яростью, что Джулия ощутила силу его желания. Она прильнула к нему, дрожа от нетерпения, мгновенно отбросив все сомнения, и теперь уже Дамон скрипнул зубами:

– Не надо… иначе я возьму тебя прямо здесь и сейчас

И снова вихрь исступленных поцелуев - грубых, властных, опьяняющих, пламенных, упоительных…

Карета остановилась. Они приехали? Так скоро? Джулия, отодвинувшись, принялась неловко шнуровать корсаж трясущимися пальцами. Наконец ей удалось привести себя в относительный порядок, и девушка, подняв голову, встретила устремленный на нее взгляд Дамона.

– Пойдем со мной, - попросил он, и по его напряженному голосу и пылающим глазам Джулия без слов поняла, что произойдет, если она послушается.

"Нет!" - едва не вскрикнула девушка, но слова почему-то не шли с языка. Она хотела быть с ним, исцелить тянущую, неотвязную боль внизу живота, испытать еще раз безграничные покой и удовлетворение. Еще одна ночь с ним… всего одна ночь, что тут плохого?

Стыдясь своей слабости, снедаемая соблазном, она боролась с собой, но Дамон принял решение за нее, открыв дверцу кареты и крепко стиснув руку Джулии. Та безвольно последовала за ним. Лакей поспешил распахнуть парадную дверь, и они переступили порог особняка. В холле не было ни души должно быть, слуги уже спали. Лакей исчез, и, как только они остались одни, Дамон сжал Джулию в объятиях и поцеловал. Она чуть приподнялась на носочки, и обняла его широкие плечи. Губы Дамона скользнули к ее ушку… он шептал что-то невыносимо возбуждающее и нежное, но Джулия, краем глаза заметив какое-то движение, насторожилась. Их не должны видеть в такой позе! Оттолкнув Дамона, она широко раскрытыми глазами уставилась на прекрасное видение. Дамон удивленно повернул голову и застыл.

По ступенькам медленно спускалась женщина. Округлые бедра грациозно покачивались, темные распущенные волосы падали на плечи. Складки тонкого одеяния, скроенного в виде широких воланов полупрозрачного розовато-желтого газа, колыхались вокруг ног. Наряд волшебницы, привыкшей завлекать мужчин. Она была босой, словно только что встала с постели и решила встретить нежданных гостей.

– Полин… - ошарашено пробормотал маркиз.

Джулия отступила, машинально одергивая платье. Несмотря на жесткий, недобрый взгляд, Полин была невыразимо прелестна со своими разметавшимися шелковистыми локонами и раскосыми кошачьими глазами.

– Хотела удивить тебя, дорогой, - мягко пояснила леди Аштон. Казалось, она единственная из присутствующих сохраняет самообладание. - Откуда мне было знать, что это ты мастер делать сюрпризы? Между нами еще ничего не решено, и я не ожидала, что сегодня ты станешь развлекаться с другой.

Она наконец ступила в холл и кокетливо сложила руки под грудью, так что белоснежные холмики соблазнительно напряглись.

– Что это случилось с вами, милочка? - осведомилась она, с ухмылкой глядя на Джулию. - Какое жалкое зрелище! И от вас обоих несет дымом.

– Несчастье в театре, - коротко ответила Джулия.

– Вот как? - Полин вопросительно подняла брови:

– Последнее время, милый, ты, кажется, стал горячим поклонником искусств!

– Какого черта ты здесь делаешь? - грубо спросил Дамон.

Полин с оскорбленным видом положила на живот Тонкую руку, словно желая напомнить о своем деликатном положении.

– Я думала, нам необходимо поговорить, и поскольку ты, по всей видимости, избегаешь меня, пришлось потрудиться и приехать самой. А вам, дорогая, лучше удалиться. Мы в свидетелях не нуждаемся. Уверена, что вы легко найдете себе партнера на ночь.