Введя фамилию «Дайслер», Уилсон нашел в немецкой англоязычной прессе примерно то же сообщение и от того же числа.

Чем кончилась история с двумя убитыми в Берлине, Уилсону узнать не удалось. За прошедшие почти три недели — больше ни словечка об Урсуле Дайслер и гастарбайтере-террористе.

И как раз это молчание очень многозначительно. Значит, кто-то велел похоронить историю, которая могла иметь громкое продолжение — нечасто в Берлине убивают агентов федеральной разведки!

Но был ли именно Бободжон героем драмы? Тут Уилсон терялся в догадках. Много ли берлинских гастарбайтеров связаны «с группами исламских радикалов в Боснии и Ливане»? В заметке даже возраст убитого не был указан.

Так или иначе, немцы каким-то образом получили доступ к тайному тайных компьютера Бободжона. В результате или они, или их дружки-приятели из ЦРУ закинули удочку в папку с черновиками электронных писем. Если бы в первой фразе их сообщения-живца случайно оказалось четыре слова, Уилсон мог бы попасться на крючок. Теперь, задним числом, ему было очевидно, что гениальная идея с папкой для черновиков продумана все-таки не до конца. И вставал грозный вопрос: а где еще он мог допустить мелкие роковые проколы?

Распотрошив компьютер Бободжона, выйдут ли охотники за террористами на след банка «Кадоган»?

Не исключено, что счет Уилсона в банке Джерси уже под колпаком. Хотя в такую прыть ФБР и ЦРУ верилось с трудом. В конце концов, эти организации — те же неповоротливые бюрократические машины, только очень секретные (что и неповоротливость позволяет скрывать!). Но после одиннадцатого сентября всему миру стало ясно: ФБР и ЦРУ — не умеющие координировать свою совместную работу бюрократические монстры, которые то и дело садятся в лужу — и из каждой очередной лужи нахально клянчат себе еще больше денег.

Однако на самом деле финансируют их весьма неплохо, да и сказать, что они совсем уж мышей не ловят, было бы грубым и опасным преувеличением. Ловят, и еще как! Значит, нельзя забывать, что кто-то, возможно, прямо сейчас, крадется за тобой — на мягких лапках.

Что бы сам Уилсон сделал на месте охотника? Прежде всего блокировал бы счет в Сент-Хельере. Коль скоро речь идет о миллионах, «Франциско д'Анкония» непременно засуетится и выйдет на контакт с банком «Кадоган». При определенной ловкости можно отследить, откуда он подает голос. И осторожненько заманить его на Джерси или в другую ловушку.

Но для начала следует знать о существовании счета в банке «Кадоган». И склонить к сотрудничеству банк, вся слава которого базируется на яростной охране тайны клиента.

Нашли они счет? Прогнулось ли под давлением начальство банка?

Ответа на эти вопросы пока не было.

В Цюрихе Уилсон был в девятом часу вечера. Вымотанный после пятнадцатичасового путешествия, перекусил в кафе неподалеку от Нидерхофа, где кучно расположено множество городских туристических приманок. Затем прогулялся по набережной Лиммата, любуясь на лебедей, перешел по мостику в старый город и нашел приют в возмутительно дорогом отеле «Цум Шторхен».

На следующее утро он первым делом направился на элегантную Банхофштрассе — накупил много первоклассной одежды и приобрел супердорогой кожаный чемодан. В отеле залег в ванну и с блаженством смыл с себя последнюю африканскую грязь. После мрака и мрази Бафвазенде, после хаоса и свинства Буниа было так чудесно нежиться в чистоте и комфорте… Но и в бюргерском раю пепел предков стучал в сердце Уилсона. Вытираясь после заключительного душа, он видел на своей коже шаманскую символику. Голым он теперь, в сущности, никогда не бывал — всегда на нем сидело Одеяние духа. И теперь в ушах звучало на языке паиутов:

Он снова каждой порой тела и каждой частицей души ощущал себя Танцующим духом — Вовокой, который во плоти и крови вернулся в этот мир…

Час спустя, когда Уилсон покидал отель, молоденькая консьержка поначалу даже не узнала его: отдохнувший, холеный, весь в «Армани» и «Брагано», он словно сошел с обложки модного журнала. Девица восхищенно хихикала и, прощаясь, томно закатывала глаза.

На электричке Уилсон доехал до аэропорта и взял напрокат черную «альфа-ромео» с откидным верхом. Если погода позволит, он до самого озера Констанс будет катить с ветерком…

Однако небо скоро заволокло тучами, заморосил дождь, и верх пришлось поднять. По дороге вдоль Цюрихского озера он не столько любовался окрестностями, сколько размышлял о своем нынешнем положении.

Был только один способ узнать, под колпаком он или нет. Попробовать перевести деньги из банка «Кадоган». Если получится — значит, он хотя бы на один шаг опережает своих преследователей. А если облом… ну, значит, не опережает.

При любом раскладе налицо серьезная проблема. Если банк «Кадоган» упрется и потребует личного присутствия, стало быть, чьи-то челюсти уже готовы сжаться на его горле. И надо брать ноги в руки…

С другой стороны, если банк «Кадоган» безропотно переведет деньги в указанное им место, что ему делать с этим счастьем? Куда он с такой горой наличных? Даже в стодолларовых бумажках три миллиона шестьсот тысяч долларов займут несколько чемоданов. И будут весить черт знает сколько! Как везти их в Штаты? Как проходить таможенный контроль? В этом случае уповать на удачу — примерно то же, что играть в русскую рулетку с пистолетом и надеяться выжить. Даже если при помощи какого-то фантастического трюка ему подфартит протащить деньги через границу, как быть с ними дальше? В американский банк, прозрачный для властей, такую сумму без последствий не положишь. Тут же налоговая полиция возьмет за задницу. А позже и другие любознательные ребята подключатся.

Но предположим, все удалось — получить деньги, перевезти их и благополучно пристроить в надежное место. Покоя в Штатах ему все равно не видать. Интересуются им ФБР и ЦРУ — это еще вопрос, зато команда Хакима охотиться за ним будет непременно. А поскольку у них в партнерах ливанское министерство обороны, которое тоже рассчитывало на солидный куш от продажи гашиша, то поиски Уилсона пойдут по самым разным каналам. Расплатиться с министерством должен был Хаким; раз он пропал, все претензии предъявят улизнувшему в неведомом направлении американцу.

Ливанцы, конечно, не знают его настоящее имя. Но про Белова в курсе. Зеро и Халида хватятся. Довольно скоро выяснят, что сделка в Бафвазенде состоялась, а телохранители Уилсона погибли в Буниа. Возможно, дознаются, что он продал алмазы Большому Пингу. И справедливо заключат, что он решил прибрать к рукам все денежки, поэтому и пропал с концами.

Что он сгинул где-то в Африке — на это не купятся, пока не увидят его труп. Значит, будут искать истово и настойчиво…

Такие мысли вертелись в голове Уилсона до самого Лихтенштейна. В крохотном княжестве он был в три часа дня. Граница существовала только на карте. В Вадуце, миниатюрной столице Лихтенштейна, Уилсон затормозил у «Банк Приве де Штерн».

Управляющий банком, герр Эггли, выше плеч был похож на молодого Эйнштейна, хотя одевался аккуратно и консервативно, как и положено банкиру. Только русые волосы непокорно топорщились во все стороны. На английском он говорил бегло, с британским акцентом. За стеклянной стеной кабинета виднелись покрытые снегом горные склоны.

Уилсон опустился в кожаное кресло, закинул ногу на ногу и объяснил, что хочет получить деньги из другого банка.

— К сожалению, подобные переводы возможны только для клиентов нашего банка, — сказал герр Эггли.

— Понимаю. Поэтому и надеюсь стать вашим клиентом.

Герр Эггли изобразил на своем лице сочувственное огорчение:

— Видите ли, мы обслуживаем преимущественно крупные капиталы…

— Не сомневаюсь. Но и я клиент не из мелких…

— Простите, о какой сумме идет речь? — уже более заинтересованно спросил герр Эггли.

— Больше трех миллионов евро.

Банкир солидно и задумчиво кивнул: