Немного поколебавшись, она нарочито шумно закрыла дневник Лайтберн.

Джаред поднял глаза от книги и насмешливо улыбнулся:

— Дела продвигаются, мисс Вингфилд?

— Думаю, что да, — ответила Олимпия. — Большинство записей весьма прозаично. На первый взгляд это всего лишь перечень ежедневных событий. Охвачен период обручения мисс Лайтберн и первые месяцы ее замужества за человеком, которого звали мистер Райдер.

Джаред загадочно посмотрел на нее.

— Мистер Райдер?

— Она казалась очень счастливой с ним. — Олимпия задумчиво улыбнулась. — Она назвала его «мой возлюбленный мистер Райдер».

— Я понимаю.

— В самом деле она обращалась к нему только так, хотя он был ее мужем. Весьма странно, но факт остается фактом.

Вероятно, она была настоящей женщиной.

— Не спорю. — В голосе Джареда прозвучали необычные нотки. Словно некое бремя спало с его души.

— Как я уже сказала, дневник по большей части кажется весьма тривиальным, за исключением того, что он написан на смеси английского, латыни и греческого. Но на некоторых страницах я встречаю странные серии цифр в сочетании с фразами, на первый взгляд не имеющими никакого смысла. Я верю в то, что эти цифры и слова — именно те ключи, которые я ищу.

— Звучит очень сложно, однако не сомневаюсь, ваш путь ведет к коду. — — Да. — Олимпия обнаружила полное отсутствие интереса в его голосе и поняла, что должна сменить тему разговора.

Она начала сознавать, что по неведомой ей причине тайна дневника Лайтберн не задевала интеллектуальные интересы Джареда, казалось, она его даже раздражала. Олимпия была весьма разочарована, так как очень надеялась поделиться с ним своими открытиями.

]]]

Однако ее вряд ли должно беспокоить его равнодушие к дневнику, ведь, в конце концов, Джаред с готовностью и радостью вел беседы на другие темы.

— Вы хорошо разбираетесь в латыни и греческом? — небрежно бросил Джаред.

— О да, — заверила его Олимпия. — Тетя Софи и тетя Ида научили меня и тому и другому.

— Вам не хватает ваших тетушек, не правда ли?

— Несомненно. Тетя Ида умерла три года назад.

Тетя Софи последовала за ней в мир иной через шесть месяцев. Они были моей единственной семьей, до появления племянников, конечно…

— Какое-то время вы жили одна?

— Да, — Олимпия заколебалась. — И больше всего я скучаю по тем разговорам, что мы любили вести по вечерам.

Знаете ли вы, как грустно бывает, когда рядом нет никого, с кем можно побеседовать, мистер Чиллхерст?

— Да, мисс Вингфилд, — согласился он тихо. — Я вас очень хорошо понимаю. Я сам почти всю свою жизнь страдал, не имея рядом близкого человека.

Олимпия встретила его застывший взгляд и поняла, что он позволил ей заглянуть в потаенные уголки своей души.

«Слишком откровенно», — подумала она.

Олимпия сама только что позволила себе раскрыться перед ним. Ее рука дрожала, когда она отпила бренди.

— Никого в Верхнем Тудвее не интересуют обычаи и легенды других стран, — поведала Олимпия. — Кажется, даже мистера Дрейкотта, хотя я все-таки надеялась… — Она умолкла.

Джаред стиснул свой бокал так, что пальцы побелели.

— Дрейкотт не интересуется такими вещами, мисс Вингфилд, но я — да.

— Я чувствовала это, сэр. Вы из тех людей, кто может увидеть весь мир. — Олимпия посмотрела на бренди, а затем снова подняла глаза на него. — Прошлой ночью вы упомянули о еще более необычных привычках обитателей какого-то острова в южных морях.

— О да. — Джаред закрыл книгу и уставился на огонь. — У неких островитян существует очень интересный ритуал ухаживания.

— Вы не забыли, что обещали сегодня вечером рассказать обо всем подробнее, — напомнила Олимпия.

— Конечно. — Джаред сделал глоток и принял непроницаемый вид. — У островитян жених обычно отводит свою избранницу в особое место в джунглях, считающееся магическим. Мне рассказывали, что оно представляет собой лагуну с гигантским водопадом. Вода каскадами низвергается по скалистой стене. — Очень мило. — Олимпия отхлебнула еще немного бренди. — Что же дальше?

— Если женщина желает, чтобы за ней ухаживали и впредь, она разрешает мужчине поцеловать себя под водопадом. — Джаред повертел бокал в руках. — Этот знак расположения позволяет ему выказать свою любовь. Легенда гласит, что любой союз, зарождающийся в таких обстоятельствах, оказывается гармоничным и плодотворным.

— Как интересно. — Олимпия живо вообразила, каково это — быть поцелованной Джаредом. Когда он находился здесь с ней, он выглядел таким стройным, сильным и могущественным. Она подумала, что, без сомнения, он сможет поднять ее одной рукой.

Она представляла себе, что будет чувствовать, если Джаред сейчас подойдет к ней, возьмет за плечи и поставит ее на ноги.

И прижмет к своей груди.

И накроет ее рот своими губами.

Испугавшись, что ее мысли приняли опасное направление, Олимпия вздрогнула, бокал покачнулся, и бренди выплеснулось на стол.

— С вами все в порядке, мисс Вингфилд?

— Да, да, конечно. — Олимпия поставила бокал на стол.

Смущенная собственной неловкостью, она смахнула платочком капли влаги, лихорадочно подыскивая тему для разговора.

— Кстати, к слову об интересных формах ухаживания у жителей южных морей. — Олимпия устремила глаза на бренди. — Я недавно читала об очень необычных традициях, часто встречающихся на южных островах.

— Серьезно, мисс Вингфилд?

— Среди обитателей одного из островов принято, чтобы жених дарил своей невесте большой золотой слиток в форме фаллоса.

На другом конце комнаты воцарилась тишина.

Олимпия подняла взгляд, предположив, что Джаред мог не услышать ее. Она ощутила странное беспокойство, когда увидела его взволнованное лицо.

— Золотой фаллос? — выдохнул Джаред.

— О да. — Олимпия уронила платочек, пропитанный бренди, на стол. — Весьма странный обычай, вы не находите, сэр? Как по-вашему, что можно делать с большим золотым фаллосом?

— Трудно ответить сразу, но подозреваю, что эта загадка имеет очень серьезное решение.

— Без сомнения. — Олимпия вздохнула. — Но увы, я никогда не узнаю истину, ибо никогда не смогу посетить южные моря.

Джаред отставил свой бокал и поднялся.

— Как вы сами заметили, мисс Вингфилд, для того чтобы приобрести большой жизненный опыт, человеку совсем не обязательно много путешествовать.

— Совершенно верно. — Она наблюдала за тем, как он решительно приближается к ней. — Что-нибудь случилось, мистер Чиллхерст?

— Да. — Он обогнул стол, наклонился и резким движением выхватил Олимпию из кресла. — Есть тайна, которую я хочу сегодня ночью узнать, мисс Вингфилд, и только вы способны ее открыть.

— Мистер Чиллхерст?!

Олимпия с трудом могла дышать. Ее охватывали волны возбуждения. Она чувствовала себя так, будто сейчас растает.

— Что вас интересует, сэр?

— Вы поцелуете меня, мисс Вингфилд?

Олимпия была так потрясена, что не находила слов для ответа. Она сделала единственное, что могла сделать в этом состоянии: обхватила шею Джареда руками и подняла лицо в молчаливом ожидании.

Неожиданно, но совершенно отчетливо она осознала, что ждала этого мгновения всю свою жизнь.

— Сирена.

Руки Джареда крепко обвили ее тело, а губы ее растворились в его губах.

Огонь. Поток неистового, сжигающего пламени пробегал по телу Олимпии. Ее охватило чувство восторга и радости.

Поцелуй Джареда был горячим и требовательным. Он уговаривал и завоевывал, обжигал и завладевал. Каждое движение его губ заставляло ее трепетать.

Она ощущала жар его тела и силу рук. Он подавлял ее сознание, но страха не было, лишь безграничное, волнующее наслаждение. Она еще крепче обвила руками его шею, а он погружал ее в глубины чувств.

Джаред застонал, когда она, подчиняясь его мягкому требованию, приоткрыла рот.

— Я не могу дождаться момента, когда услышу твою песню, моя сладкая сирена, — прошептал он в ее раскрытые губы.