Вольфганг в полном изнеможении откинулся на подушки, протянул руку поперек моей груди и поигрывал пальцами в моих раскинувшихся по плечам волосах, пока его не сморил спокойный и здоровый сон. Я лежала на спине и вглядывалась в усыпанное звездами полночное небо. Прямо над головой посверкивало созвездие Ориона, «цыганская прародина» Дакиана, а в центре этих небесных песочных часов — Орионов пояс с тремя яркими звездами: Каспар, Балтазар и Мельхиор.
Последним моим осознанным воспоминанием при взгляде на гигантского млечного змея, проползавшего по небу мимо Ориона, была рассказанная мне Сэмом легенда о происхождении Млечного Пути: древние полагали, что это струя молока, пролившегося из груди праматери богов Реи. Мне вспомнился и тот первый раз, когда я осталась на всю ночь, чтобы увидеть его, ту ночь много лет назад, когда Сэм отправился на поиски тива-титмас, своего индейского тотема. И уже бессознательно я еще раз провалилась в прошлое…
Было далеко за полночь, но еще не рассвело. Мы с Сэмом бодрствовали всю ночь, поддерживая огонь в костре и ожидая тотемных духов. Последний час мы просидели рядом друг с другом совсем тихо, скрестив ноги на земле и соединив лишь кончики пальцев в надежде, что до рассвета Сэм все-таки увидит то, что пытался увидеть вот уже пять лет подряд. Низко над горизонтом на западе висела луна, и угольки костра едва тлели.
И тогда я услышала что-то странное. Может, я и ошиблась, но мне показалось, как будто кто-то дышит где-то рядом. Я напряглась, но Сэм сжал мои пальцы, предупреждая, чтобы я не шевелилась. Я перестала дышать. Странное дыхание раздалось совсем близко, прямо за ухом: громкий хищный звук, приносивший какой-то жутко дикий, теплый и резкий запах. Спустя мгновение краем глаза я заметила легкое движение. Мой застывший взгляд устремился вперед, я боялась шевельнуть даже ресницами, хотя сердце бешено колотилось. Когда это движущееся пятно появилось в поле зрения, я едва не потеряла сознание от потрясения: это был взрослый кугуар — горный лев! — всего в нескольких футах от меня.
Сэм сильнее сжал мои пальцы, поддерживая мою смелость, но я просто окаменела от страха. Даже если бы я захотела встать на ноги, то они вряд ли удержали бы меня. Да и вообще было понятно, что все мои желания сейчас бессмысленны. Дикая кошка медленной скользящей поступью обошла вокруг нас, почти беззвучно, если не считать ее ровного горлового дыхания, напоминавшего мурлыканье. Потом она остановилась около угасающего костра и, медленно и грациозно повернувшись, посмотрела прямо на меня.
И тут началось нечто невообразимое. Раздался какой-то треск в кустах на дальнем конце поляны. Кугуар с сомнением оглянулся на этот звук. Сэм опять сжал мои пальцы, а из подлеска вдруг вывалилась темная тень и, покачиваясь, протопала в круг: это был медвежонок!
Резко фыркнув, кугуар направился к нему. Неожиданно из кустов на поляну выкатилась огромная медведица. Одним взмахом лапы она отбросила детеныша себе за спину и поднялась на задние лапы — огромный темный силуэт, очерченный лунным светом. Пораженный кугуар вильнул в сторону и, сделав мощный прыжок, растворился в темном лесу. Мы с Сэмом сидели окаменев, а медведица медленно опустилась на все четыре конечности и двинулась к нашему кругу с угасающим костерком. Она спокойно обнюхала мой рюкзачок, пошуровала в нем лапой и выудила яблоко. Ухватив его зубами, она отошла назад и отдала добычу медвежонку. Потом, подталкивая его носом перед собой, удалилась вместе с ним в лесную чащу.
Следующие полчаса мы с Сэмом провели в полном молчании, и наконец чернота неба начала рассеиваться. Он пошевелился, пожал мою руку и прошептал:
— Мне Умница, что ты тоже познакомилась этой ночью со своим тива-титмасом. Кого бы тот лев ни искал, он, конечно же, нашел верного человека — Ариэль, Львиное Сердце.
— А к тебе тоже пришли твои тотемные медведи! — взволнованно прошептала я.
Встав и подняв меня на ноги, Сэм покровительственно заключил меня в медвежьи объятия.
— Мы вместе вошли в этот магический круг, Ариэль, и мы вместе увидели их — Льва и Большую Медведицу с Медвежонком. Ты понимаешь, что это значит? Наши тотемы пришли показать нам, что они действительно наши. На рассвете мы укрепим наши узы, смешав наши кровные соки, как делают кровные братья. И тогда для нас обоих начнется совершенно другая жизнь, — заверил он меня. — Вот увидишь.
Да, жизнь действительно изменилась, как и обещал Сэм. Только та история произошла почти восемнадцать лет назад, а сегодня в постели Вольфганга, под вращающимся небесным кругом, мой тотем впервые опять посетил меня во сне.
Проваливаясь обратно в предрассветный сон, я подумала, что уловила верную связь между святым Иеронимом и его раненым львом. Как заметил вчера Дакиан, созвездие, расположенное на зодиакальном круге напротив созвездия «правящего» дома каждой эпохи, считалось в древности его символическим соправителем, и подобно этому Дева Марии обладала равным знаковым влиянием с Рыбами Христа. И я знала, что напротив Водолея в зодиакальном круге находится Лев, поэтому, возможно, моя тотемная львица явилась ко мне во сне, чтобы еще раз утащить меня в тот магический круг.
Проснувшись утром, я долго не могла понять, что на самом деле это не тот рассвет, который мы встречали на вершине горы с Сэмом. Я была одна в кровати на верхнем балконе замка Вольфганга, в окружении подушек под теплым ватным одеялом, а солнце уже вовсю заливало его апартаменты. «Сколько же сейчас времени? Неужели я проспала все на свете?» — испуганно подумала я, приподнимаясь с постели.
Вскоре появился Вольфганг в широких брюках и мягком сером кашемировом свитере. Он притащил уже знакомый мне по вчерашнему вечеру поднос, теперь нагруженный чашками и тарелками, ковшиком с горячим шоколадом и корзинкой с булочками и горячими рогаликами. Когда Вольфганг присел на край кровати и налил какао, я схватила румяную хрустящую булочку.
— Итак, какая у нас на сегодня программа? — спросила я. — Вчера вечером нам так и не удалось обсудить наши планы.
— В Ленинград мы вылетаем в пять часов вечера, а монастырь в Мельке открывается в десять утра — то есть до его открытия еще чуть больше часа, — и мы сможем посвятить нашим изысканиям несколько часов до отъезда в аэропорт.
— А Зоя хоть намекнула, что именно нам надо найти?
— Какое-то связующее звено к тем документам, которые так надежно запрятала твоя мудрая бабушка, — сказал Вольфганг. — Из обширной коллекции средневековых манускриптов монастырской библиотеки Мелька мы сможем выудить концы порванной нити.
— Но если в монастырской библиотеке так же много книг, как в той, где мы были вчера, то сможем ли мы всего за несколько часов найти там неизвестно что? — спросила я.
— Как и твои родственники, я надеюсь, что именно тынайдешь, что нам нужно.
Пришлось удовлетвориться пока загадочным ответом Вольфганга, поскольку перед выездом из замка к открытию монастыря мне хотелось успеть принять душ и нормально одеться. Я уже была готова к выходу, но вдруг кое-что вспомнила и спросила Вольфганга, можно ли воспользоваться компьютером в его офисе, чтобы ответить на факс, пришедший мне вчера из Штатов.
Спустившись в его скромный офис, я попыталась сосредоточиться. Мне хотелось сообщить Сэму о самых важных событиях вчерашнего дня, но я понимала, что для начала надо привести в порядок собственные противоречивые чувства. Учитывая мое окружение и недавнюю активную деятельность, я испытывала сильное смущение, даже думая о Сэме, не говоря уже о логичном изложении моих мыслей на экране монитора. Это могло показаться смехотворным, но я знала, что если кто-то и сможет уловить Мои флюиды, пылкие или страстные, даже на расстояний тысяч миль компьютерной связи, так это Сэм. Мне вдруг пришло в голову, что, Возможно, он уже уловил. Я ведь заметила, что Не только львица навестила меня в последнем сне. Рядом со мной на Извилистых тропах сна были Сэм и его тотемные животные.
Выбросив сумбурные мысли из головы, я попыталась придумать некое двусмысленное послание — нечто короткое, гладкое и деловое, при этом передающее как можно больше сведений. Вспомнив, что Сэм на сей раз назвался сэром Ричардом Бартоном, я сочинила следующее:
