Изабелла прошла на кухню, натянула тонкие резиновые перчатки и взяла маленький десертный ножик из ящика со столовыми приборами. Трясущимися руками она осторожно разрезала конверт, медленно проводя лезвием вдоль клапана и стараясь не прикасаться к нему пальцами. Но в нем не оказалось ничего опасного. Всего лишь один листок бумаги. Письмо было написано черными крупными буквами, толстым фломастером: «Ты скучала по моим письмам, Изабелла? Ты думала, между нами все кончено? И не будет восторга наслаждения и боли? Не волнуйся. Мы скоро будем вместе. Ты будешь вся принадлежать мне».

Она уронила бумагу, словно та загорелась. Потом позвонила Максу, но он ушел на встречу со свидетелем. Когда дежурный спросил, срочное ли дело, Изабелла ответила скучным голосом: «Нет». Она была слишком потрясена, чтобы объяснять. Она сидела, съежившись, в углу дивана, не способная сосредоточиться ни на чем, кроме ужасной мысли, что тот человек, который хочет причинить ей вред, все еще гуляет на свободе. Что для нее нигде нет безопасного места!

Было уже больше двух часов ночи, когда Макс приехал к Изабелле. Последние несколько часов он брал показания у одной из жертв Тревора Уильямса, или Келвина Гонта. Молодая женщина раньше не хотела говорить о выпавшем на ее долю испытании, но потом вдруг передумала, и Макс решил, что важно повидать ее, пока она опять не передумала.

Когда он прослушал сообщения на мобильном телефоне после этого допроса, то поехал прямо к дому Изабеллы. Лицо его было мрачным и тревожным, оправдались его наихудшие опасения.

Изабелла все еще сидела, одетая в рабочий костюм антрацитового цвета со светло-зеленой блузкой. Она выглядела бледной и подавленной, словно кто-то избил ее, переломал кости и усеял синяками тело, но под одеждой этого не видно. Казалось, будто она уже подверглась тому насилию, которым ей угрожали.

Письмо лежало на полу в прихожей. Он быстро взглянул на него, а потом крепко обнял Изабеллу, гладя по лицу и по волосам.

— Мы до него доберемся, — пообещал он ей, чувствуя, что слова, пусть и идущие от сердца, как это ни грустно, не могут ее утешить.

— А если он доберется до меня первым?

Макс вздрогнул. Господи помилуй!

— Не доберется.

— Как мы можем быть уверены? Предположим, я умру, хотя мне нет еще и тридцати лет. И потом люди будут всегда вспоминать меня как несчастную Изабеллу, жертву чудовищного садиста.

Он отстранил ее от себя и положил руки ей на плечи.

— Прекрати это! Не позволяй ему взять верх. Борись с ним, как поступала раньше. Мы усилим твою охрану. Он не сможет и близко к тебе подойти и вскоре потеряет бдительность. Он сделает ошибку, и мы его схватим.

— Я не хочу жить в клетке, — сказала Изабелла е горечью, которая резанула его по сердцу. — Даже в клетке, которую охраняешь ты.

— Я знаю, но что я еще могу сделать?

— Ничего. Ты сделаешь все, что сможешь, я это знаю. — Она посмотрела ему в глаза. — И теперь мы должны снова держать нашу любовь в тайне, не так ли? Ох, Макс, мне кажется, я этого не вынесу. Господи! Этот человек знает, как меня мучить, как нас мучить!

— Да, — медленно произнес Макс, его мозг автоматически включился в работу, мысли побежали по разным направлениям, выстраиваясь в гипотезы. — Тебе станет лучше, если я попрошу разрешения отказаться от этого дела?

— Нет! — резко ответила она. — Даже не думай об этом. Я не верю, что кто-нибудь, кроме тебя, сможет поймать этого садиста.

— Очень хорошо. Решено. — Он мягко усадил ее на диван, потом снял с нее туфли на высоком каблуке и нежными пальцами растер ступни. Притянул поближе к себе и стал массировать позвоночник и шею, избавляя от напряжения.

— Что мы будем делать? — спросила она со слезами в голосе. — Что теперь произойдет?

— Я организую очень пристальное наблюдение за домом. И с помощью своих людей еще раз проверю все досье в компьютере, посмотрим, что нам удастся найти.

— Понятно, — покорно ответила Изабелла недоверчивым голосом.

— Поразительно, как часто скучные рутинные методы дают результаты, — сказал он ей.

Она кивнула. Ему невыносимо было видеть ее такой инертной, такой побежденной.

— Изабелла, когда я пришел к тебе в первый раз, я спрашивал тебя о бывших любовниках и о членах семьи.

— Да! И что?

— Ты мне сказала, что у тебя была только одна серьезная связь. Я бы хотел, чтобы ты мне больше рассказала об этом. О нем.

— Ох, ради Бога! Ты же не думаешь, что именно он все это устраивает?

— Мы никого не должны исключать, — терпеливо настаивал Макс.

— Ну все равно. Его зовут Эндрю Йетс, он настоятель собора в маленьком городке Йоркшира. Пользуется большим уважением. Женат, и, по-моему, у него двое детей: Весьма маловероятный кандидат, тебе не кажется?

— Да, но мы все равно его проверим. Не волнуйся, я буду очень осторожен.

— Хорошо, давай, — устало ответила Изабелла. — Но ты только зря потратишь время.

— А как насчет членов твоей семьи? Есть кто-нибудь, о ком ты не упомянула, кроме отца и сводной сестры?

— О Боже, теперь подозреваемый — мой отец!

— Нет, конечно, нет.

— Других родственников у меня нет. Были две милые эксцентричные тетушки, старшие сестры отца, но они уже несколько лет как умерли.

— Ладно. — Максу хотелось продолжать расспросы, но он рассудил, что она не в состоянии сейчас отвечать на неприятные и сложные вопросы.

— Ты думаешь, письма, пакет, такси и прочее послал один и тот же человек, — внезапно спросила Изабелла.

— Ты хочешь сказать, что Гонт… — прости, Уильямс, — послал некоторые из них и одновременно другой мужчина нацелился на тебя?

— Да. — Изабелла вздрогнула от ужаса при мысли о двух отдельных преследователях.

— Уильямс, конечно, все отрицает. Он утверждает, что никогда тебя не видел и не знал о тебе до вашей встречи.

— Ты ему веришь?

— Да. Прежде я сомневался, как тебе известно. И у нас нет против него веских улик в отношении тебя.

— Ох, как мне все это противно. — Она крепко зажмурилась, словно хотела отгородиться от этого ужаса. — Я почему-то чувствую себя грязной. Мне стыдно. Будто я в чем-то виновата.

— Ну, это ерунда.

— Ты однажды сказал, что в подобных случаях нужно как можно больше знать о том человеке, который является мишенью преступника. Личность жертвы содержит некий ключ к человеку, который на нее нацелился. Разве ты не понимаешь, Макс, как при этом должна чувствовать себя жертва? Словно с ней самой что-то не так. Я все время спрашиваю себя: «Почему именно я? Что во мне такого, чем я его привлекла? Что со мной не так, что делает этого извращенца или помешанного таким одержимым?»

— Да, я понимаю, — медленно произнес он. — Но с тобой все в порядке, дорогая. Ты красива и желанна, умна и отважна. И я так тебя люблю.

— Ну, вы, инспектор, конечно, знаете обо мне гораздо больше, чем большинство людей, — сказала она с легкой насмешкой в голосе. — Поэтому у вас должно быть больше шансов поймать этого человека.

Несколько секунд они молча сидели, сжимая друг друга в объятиях.

— Найди его, Макс! — настойчиво попросила она. — Пожалуйста, найди его… и поскорее.

Макс сидел у себя в кабинете, уставившись на экран компьютера. У него почти не осталось надежды. Он чувствовал, что дрейфует, словно моряк в бурном море на бумажном кораблике. Версия, над которой он размышлял уже столько времени, крепла в его сознании. Он был уверен, что в ней содержится важный ключ, который поможет найти преследователя Изабеллы. Но он не хотел делиться ею ни с кем. Подозрения Эммы Хейс и Джека Чини насчет их отношений с Изабеллой немедленно получили бы подтверждение, если бы он им все рассказал. Ему придется пока действовать в одиночку, нарушая все правила полицейского расследования и совместной работы.

Он со смущением отметил, что и Эмма Хейс, и Джек Чини, члены его команды, которых он высоко ценил, в это утро обходят его стороной.