— Верно, — вздохнул Росс и, блаженно закрыв глаза, уткнулся губами в ее ладонь. — Боже, какой был долгий, совершенно безумный день! Неужели нет никого, кто помог бы мне забыть про парламентские фонды и судебную реформу?
— Хочешь еще бренди? — сочувственно спросила София, поднимаясь с кресла.
Но Росс только рассмеялся в ответ:
— Нет, только не бренди. — Он встал и, поймав ее за руку, притянул к себе. — Я никогда не забываю о том, что у меня есть другое лекарство для поднятия духа.
Ощутив горячий прилив искушения, София тотчас обвила мужа руками за шею.
— Все, что пожелаешь, — прошептала она. — Я твоя жена, и мой долг помогать тебе.
Росс усмехнулся ее напыщенному тону и слегка подтолкнул к кровати.
— Посмотрим, какой окажется твоя помощь, — произнес он, шагнув вслед за ней.
Поскольку София являлась объектом всеобщего любопытства, ее и Росса засыпали приглашениями в самые разные дома. Их звали к себе в гости политики, адвокаты и даже аристократические семейства. Правда, принять все эти приглашения молодожены были просто не в силах, прежде всего потому, что Софии требовалось время, чтобы привыкнуть к своему новому положению в обществе. Проработав столько лет в качестве прислуги, она подчас испытывала смущение, общаясь с представителями высшего света, даже если те были искренне рады познакомиться с ней. На светских приемах она чувствовала себя неловко и скованно, несмотря на уверения матери Росса, что со временем она освоится в этой новой для себя роли. Ей было намного легче общаться с представителями «второго яруса», такими, как, например, сэр Грант и его жена, Виктория, а также с адвокатами, судьями, врачами, газетчиками. В отличие от старой земельной аристократии их общество не было столь утонченным, и в их кругу София чувствовала себя гораздо комфортнее. Эти люди никогда не задирали нос и были куда ближе к грешной земле и ее обитателям с их заботами о хлебе насущном, нежели те, в чьих жилах текла голубая кровь.
Росс, как мог, помогал жене освоиться, успокаивал и подбадривал. Он ни разу не отмахнулся от ее страхов, не высмеивал их, неизменно бывал терпелив и внимателен. Если Софии хотелось с ним о чем-то поговорить, он прерывал свои занятия, какими бы важными те ни были. По вечерам они отправлялись в гости или в театр. Глядя на Росса, другие супруги начинали укорять своих мужей, обвиняя их в полном бесчувствии и пренебрежении их интересами. Все только и говорили о том, как изменился главный судья и как вообще такой серьезный, если даже не суровый, джентльмен вдруг превратился в заботливого и любящего мужа. Софии казалась, что причина произошедшей с Россом перемен проста — прожив столько лет отшельником, он наконец сполна вкусил все прелести семейной жизни. Нет, он не воспринимал их семейное счастье как само собой разумеющееся. Более того, наверное, где-то в потайном уголке души он опасался, что в один прекрасный день может вновь лишиться этого подарка судьбы, как уже когда-то случилось, когда он потерял Элинор.
Супруги частенько наносили визиты в поместье, где присутствовали на вечеринках, пикниках, или же просто совершали прогулки по окрестностям, наслаждаясь свежим воздухом, любуясь зеленью окрестных лугов. Кэтрин Кэннон всегда с радостью принимала у себя гостей, и в летние месяцы ее дом был полон друзей и родственников. Софии нравились эти поездки в Силверхилл-Парк и вылазки на лоно природы. Она быстро нашла общий язык с миссис Кэннон и даже с Айоной. Теперь, когда они нередко проводили время вместе, Айона словно оттаяла, хотя София до сих пор видела грусть, застывшую в глазах золовки. Скорее всего причиной этой вечной меланхолии были отношения с ее ветреным супругом. Айона даже как-то раз призналась Софии, что с тех пор, как его старший брат женился, Мэтью тоже сильно изменился.
— Он был сама галантность, — заметила Айона. Горечь, прозвучавшая в ее голосе, резко контрастировала с ее ангельским личиком. Они с Софией сидели в креслах возле каменной изгороди, увитой плетистой розой, которая в самый разгар лета буйно распустила душистые цветы. Напротив них, за небольшим садом и увитой плющом аркой, простиралась ярко-зеленая лужайка.
Айона рассеянно смотрела куда-то вдаль. Солнечный свет очерчивал ее правильный профиль, играл яркими бликами на ее золотых волосах.
— Из всех молодых людей, что ухаживали за мной, Мэтью показался мне самым привлекательным, самым галантным. Мне так нравилось его чувство юмора, пусть даже слегка злое, не говоря уже о том, какой он красавчик. Мне казалось, что более достойного жениха не найти на всем белом свете, — произнесла Айона и грустно усмехнулась. Она на мгновение умолкла, чтобы сделать глоток лимонада, и, поморщившись, словно все еще ощущая во рту кислый вкус, продолжила: — К сожалению, вскоре я обнаружила, что некоторые мужчины любят только одерживать победы. Стоит им завоевать объект их страстных воздыханий, как они тотчас теряют к нему интерес.
— Верно, — согласилась София, вспомнив Энтони. — Мне встречались такие мужчины.
Айона все так же грустно улыбнулась:
— Конечно, я не единственная, кого постигло разочарование в любви. Разумеется, у меня спокойная и комфортная жизнь. Да и Мэтью не так уж плох, просто на первом месте для него только он сам. Возможно, умей я заманивать его к себе в постель чуть почаще, у нас родился бы ребенок. Для меня это стало бы великим утешением.
— Вот увидишь, это у тебя получится, — с чувством заверила ее София. — Тогда и Мэтью исправится. Сэр Росс говорит, что он отлично справляется со своими новыми обязанностями.
Дело в том, что за несколько недель до этого разговора Росс заставил своего брата регулярно встречаться с управляющим — так младший брат познакомился с бухгалтерскими книгами, ведением сельского хозяйства, налогами и всеми теми утомительными, но, увы, неизбежными делами, которых требует повседневная жизнь поместья. И хотя поначалу Мэтью пытался протестовать, причем довольно бурно, ему ничего другого не оставалось, как подчиниться требованию брата.
Длинным, тщательно ухоженным ногтем Айона сняла пылинку, налипшую на край ее стакана.
— Что ж, если благодаря тебе сэр Росс изменился до неузнаваемости, будем надеяться, что и с моим мужем произойдет то же самое.
— О, я тут ни при чем! — запротестовала София.
— Не надо скромничать! До этого я ни разу не видела сэра Росса таким счастливым. До того как вы с ним поженились, из него было невозможно вытянуть и пары слов. Теперь же его не узнать. Это совершенно другой человек. Ты не поверишь, но до недавнего времени я его даже побаивалась! У него такой взгляд, будто он видит человека насквозь. Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Отлично понимаю, — согласилась София с грустной усмешкой.
— А его пресловутое самообладание… Такое впечатление, что он всегда настороже, с кем бы он ни общался. За исключением тебя, конечно. — Айона вздохнула и убрала за ухо золотистую прядь. — Раньше мне всегда казалось, что из двоих братьев мне достался тот, что лучше. Ведь, несмотря на все слабости и недостатки, Мэтью был настоящий, живой человек. Сэр Росс мне казался бездушной машиной. И вот теперь похоже, что мы все ошибались, что на самом деле он совсем другой.
— Нет, бездушной машиной его никак не назовешь, — ответила София, чувствуя, что краснеет.
— Я даже завидую тебе — как прекрасно, когда тебя любит тот, кто не ищет утех в постелях других женщин.
Какое-то время они сидели молча, каждая погрузившись в свои собственные мысли. Где-то среди роз гудел шмель, было слышно, как на кухне слуги гремят посудой. Какие разительные перемены произошли в жизни Софии за последнее время! Еще совсем недавно ей казалось, что больше всего на свете ей хочется одного — выйти замуж за Энтони. Но выйди она тогда за него или за другого мужчину, такого же, как он, сейчас она была бы в положении Айоны — несчастная, разочарованная жена, которую муж не ставит ни во что, без каких-либо надежд на будущее счастье. Слава Богу, подумала она, что Всевышний оставил без внимания ее наивные мольбы, а вместо этого упорно вел к настоящему счастью.
