Увы, Росс не знал никого, кто добровольно согласился бы взвалить на себя тяжкую ношу, какую он тащил на своих плечах здесь, на Боу-стрит. Даже Грант, и тот наверняка отказался бы от такого непосильного бремени. Нет, Морган, конечно, честолюбив и всей душой и сердцем предан делу, однако он никогда не позволит работе затмить для него семейную жизнь. Значит, подумал Росс, ему, как главному судье, ничего не остается, как обзавестись помощниками, которые были бы ему подспорьем в работе с горами документов. Ему по меньшей мере понадобятся еще трое судей и примерно пять-шесть сыщиков в дополнение к тем, что уже работают у него. Более того, может статься, что придется открыть два или три новых судейских представительства в Вестминстере. Нетрудно представить себе, какой резонанс это предложение вызовет в парламенте, ведь вслед за этим непременно последуют просьбы о выделении дополнительных финансовых средств. Росс мрачно усмехнулся себе под нос.

Однако улыбка его исчезла, как только он принялся искать в ящике стола ключ от архива. А найдя, тотчас отправился вдоль по коридору в хранилище документов, отомкнул дверь и, переступив порог, поставил лампу на стол.

В помещении стоял затхлый дух — здесь пахло пылью и кожаными переплетами. В тусклом свете лампы плясали мириады крошечных пылинок. Поискав немного, Росс наконец нашел нужный ему ящик, в котором могло храниться дело Джона Сиднея. Ощущая, как в нем борются страх и решимость, главный судья принялся листать подшивку документов, однако, увы, так и не сумел обнаружить те, что относились бы к делу карманного воришки по имени Джон Сидней.

Задвинув ящик, Росс задумчиво обвел взглядом полки с документами. Судя по всему, дело Сиднея было таким мелким и малозначимым, что даже не потребовало отдельной папки. Тем не менее имя парня наверняка промелькнуло в протоколах судебного разбирательства. И Росс с мрачной решимостью подошел к другому ящику и открыл его.

— Я уже здесь смотрела, — раздался у него за спиной тихий голос.

Росс обернулся и увидел, что в дверях застыла изящная фигурка Софии. Она подошла к нему ближе. Неяркий свет бросал причудливые тени ей на лицо. На губах девушки играла печальная улыбка.

— Я уже досконально изучила содержимое всех этих ящиков, всех этих папок, — прошептала она. — Здесь нет ни единого упоминания о Джоне.

На Росса тотчас нахлынуло смешанное чувство разочарования и вины, однако он попытался не показать вида, что расстроен, и задумался над тем, что в этой ситуации ему делать дальше.

— Протоколы судебных заседаний, которым более десяти лет, лежат в хранилище на верхнем этаже. Пойду поищу там.

— Не сейчас, — тихо произнесла София. — Можешь попросить мистера Викери, чтобы он отыскал их для тебя завтра.

Росс отлично понимал, что она страшится правды ничуть не меньше, чем он. Он шагнул к ней и нежно обнял за талию.

София тотчас всем телом прижалась к нему. Он же наклонился к ней и припал губами к ее нежной шее. Его язык заскользил по гладкой коже, пока не нашел биение пульса.

— А пока? — спросил он, еще сильнее прижимая Софию к себе, чтобы она почувствовала стальную твердость его возбудившейся плоти.

София обвила его руками за шею и легонько прикоснулась губами к его губам.

— А пока я не дам тебе сидеть без дела.

— В моей комнате или в твоей? — уточнил он.

София рассмеялась, вспомнив, как когда-то он задал ей тот же самый вопрос у себя в кабинете.

— А где бы тебе хотелось?

— У меня кровать просторнее, — прошептал он ей на ухо.

В комнату лился поток ослепительного солнечного света — накануне вечером они забыли задернуть шторы. Все еше полусонная, София подумала, что сегодня наверняка ясно, коль солнечным лучам удалось пробиться сквозь серую завесу угольного дыма, плотной пеленой висевшего над городом.

Почувствовав рядом с собой какое-то движение, она тотчас перекатилась на бок и приподнялась на локте. Росс просыпался, лениво потягиваясь рядом с ней. Его длинные темные ресницы взметнулись вверх, и он открыл свои серые, еще полусонные, глаза. Как хорош он был в эти мгновения! Волосы растрепались, лицо слегка румяное после сна. У Софии даже перехватило дыхание.

Всю ночь напролет он не давал ей и минуты отдыха — осыпал поцелуями, гладил, ласкал, испробовал на вкус буквально каждый дюйм ее тела. Прикосновения его рук, его губ были одновременно и нежны, и требовательны. Воспоминания об их страстных ласках тотчас наполнили ее трепетом, и София ощутила, что краснеет. Поводив рукой по лежащему рядом с ней мужскому телу, она обнаружила, что мышцы на внутренней поверхности его бедра болезненно реагируют на ее прикосновения. Примерно так же болели мышцы и у нее самой — на спине и шее.

Увидев, что она поморщилась, Росс присел и, слегка нахмурившись, наклонился над ней:

— Я сделал тебе больно?

София положила руки ему на предплечья, нежно поглаживая кожу.

— Ничего страшного. Приму горячую ванну, и все пройдет.

Никто, кому сейчас довелось бы увидеть Росса, не узнал бы в нем неумолимого и непреклонного главного, судью — с такой нежностью, с такой безмерной любовью во взгляде смотрел он на Софию в эти минуты.

— Ты так прекрасна в солнечном свете, — прошептал он.

Однако улыбка Софии тотчас погасла, как только она до конца проснулась и поняла, что свет, который, отражаясь от белоснежных простыней, струился в спальню, отнюдь не нежный утренний, а ослепительный полуденный. Ей тотчас стало не по себе.

— Ой, кажется, мы проспали, — в ужасе прошептана она. — Даже не верится. Ведь раньше мы просыпались первыми, еще на рассвете, с первыми лучами солнца, а сегодня… Господи, да ведь уже полдень!

Она попыталась встать с постели, но Росс вновь опрокинул ее на спину.

— Тише, — прошептал он. — Лучше сделай глубокий вдох.

— Но все уже проснулись! — воскликнула София, глядя на него широко раскрытыми от испуга глазами. — Завтрак уже давно прошел. О Господи, я раньше никогда не просыпала!

— И я тоже.

— Что же нам делать?

— Думаю, будет разумным встать с постели и одеться.

По его голосу София поняла, что Росс сам не в восторге от этой идеи, и едва не расплакалась:

— Боже мой! Слуги, клерки, констебли, сыщики — они все уже догадались, что мы вместе в твоей комнате.

Схватив край простыни, она натянула ее себе на лицо. В эти мгновения она была готова провалиться сквозь землю от стыда.

— Они догадались, чем мы здесь занимаемся. Нет, я серьезно! Прекрати, я не понимаю, как может быть смешно.

Росс попытался придать лицу серьезное выражение, но в глазах его по-прежнему плясали лукавые огоньки.

— Что ж, вынужден согласиться. Мы не слишком позаботились о том, чтобы наши отношения остались тайной для окружающих. Увы, нам ничего другого не остается, как приступить к своей работе, как обычно.

— Только не это, — простонала София сдавленным голосом. — Я не смогу смотреть людям в глаза.

Увы, Росс отнял у нее край простыни, которым она попыталась прикрыться, — правда, для этого ему пришлось один за другим разжать ее судорожно стиснутые пальцы.

— Тебе не придется ни на кого смотреть, — сказал он. — Мы не будем выходить отсюда весь день.

София нахмурилась, не в силах понять, говорит он в шутку или всерьез. Росс негромко усмехнулся.

— Нет, я совершенно серьезно, — добавил он, и она нетерпеливо заерзала под ним, пытаясь подняться с постели.

— Росс, мы должны немедленно вставать!

— А я уже встал! — заверил он ее, поднося ее руку к своей твердой как камень, возбужденной плоти.

София ахнула от неожиданности и попыталась убрать руку.

— Если ты думаешь, что я буду заниматься с тобой этим средь бела дня, когда все вокруг прекрасно знают, что мы…

Но Росс лишь игриво усмехнулся ее гневной тираде и распластал Софию под собой.

— Тише, кому говорят! — сердито прошептала она и, кое-как сумев выскользнуть из-под него, забилась в угол кровати. — Нас услышат! Ой! — взвизгнула она, почувствовав, как он шутливо укусил ее за правую ягодицу.