Как ни странно, но ему вставило. Так что, юные, финансово ограниченные, но находчивые и с горящими трубами, дерзайте!

* * *

По шарам вставило - в голове немного прояснилось. Прогулки по воде помогли. Сидим на "бревне", плавки сушим, курим "приму". Да не какую-нибудь "люкс" или "оптиму", а нормальную, Каменец-Подольскую. Вонючую и мерзопротивную. Как для нас деланную.

Воздух сотрясает "Прощание славянки" - это покидают лагерь автобус и две машины: везут школьников на колхозные поля. Таки без маньяков-садистов в радиорубке не обошлось: детишкам на солнцепёке, раскорячившись, километровые грядки окучивать, а маньяк, падла, издевается. Сидит, небось, ноги на столе, пиво, сигаретка - и вентилятором охлаждает вспотевшую промежность. Фашист.

Транспорт поглощает дорожная пыль. "Прощание" смолкает. И после небольшой паузы:

КАЗАНОВА, КАЗАНОВА - ЗОВИ МЕНЯ ТАК,

МНЕ НРАВИТСЯ СЛОВО

В ЭТОМ ГОРОДЕ ЖЕНЩИН,

ИЩУЩИХ СТАРОСТЬ,

МНЕ НУЖНА ЕГО БОЛЬ...

Казанова, значит. Ню-ню. Не просто чекан-чикотило, а сексуальный - из разряда Утренних Арабских Шейхов. Каких шейхов? Вы не знаете эту историю?! Тогда слушайте, она коротенькая:

Как-то погожим утром известный и ооо,ооо,чень - нет, ооо,ооо,ооо,чень - богатый арабский шейх приказал купить для своих трёхсот наложниц триста фаллоимитаторов с моторчиками. Себе же он сделал пластическую операцию по изменению пола. Самолично. Долго что ли? Чик - и всё. А потом удалился на покой в женский монастырь (красный фонарь у входа), чтоб десять лет спустя стать первым римским папой-транссексуалом. Была у шейха такая мечта. С детства. Мечтал он, понимаете ли, быть одновременно и женщиной и папой.

Юра подкуривает сигарету от своего же бэрика:

- Што-то, пацаны, жрать охота...

Намёк поняли: Слон сбегал к шалашам и притащил водки.

- Это всё хорошо, - кряхтит подобревший Юра. - Но это так, баловство, надо што-то поконкретней решать.

Слон срывается с места, но его останавливают.

- Я имею в виду: надо ПРИГОТОВИТЬ ПИЩУ.

На том и порешили: Юрика на камбуз, я дрова таскаю, остальные, зондер-команда под руководством Кабана, топают на промысел раков. Звероловам для приманки пришлось выделить батл беленькой - вместо червячков и для храбрости: Костяра заявил, что без анестезии отказывается совать руки куда ни попадя и под скользкие коряги.

Миновал час, Юра давно уже приготовил фирменное блюдо - нарезанный хлеб, фаршированный вскрытой банкой кильки, а Слон ещё раз сбегал за наркозом для Кабана, у которого, оказывается, фобия на водомерок. И вдруг со стороны Гнилого Заливчика раздались дикие вопли:

- Ну ни хуя себе я поймал!! Летающая рыба с клешнями!!

- Где, Кабан?! Покажи, где?!

- Идём к пацанам, покажу!!

Юра смотрит на меня: наркоз - это правильно, но! - товарищи, надо ж и закусывать иногда, а то скоро прыгающие крокодилы в норах заведутся.

Из-за деревьев появляется процессия, Хрюша во главе:

- Ебать, пацаны, шо я исполнил, вот это да!!..

- Раков наловили?! - грозно перебивает-вопрошает Юра.

Костик трясёт внушительно шевелящимся пакетом - взор Юры смягчается.

- Летающая рыба с клешнями!! - брызжет слюной довольный Кабан.

В ответ мы снисходительно улыбаемся: да, конечно, рыба, конечно, летающая и, ясен красен, с клешнями - обычное дело, гы-гы, для психушки, чего ж так орать?

- Вот! - Олег придерживает рукой оттопыренную на животе футболку.

- Шо - вот?

- Щас. Царапается, зараза. - Он достаёт из-за пазухи...

Тишина.

У Юрика изо рта выпадает сигарета.

Рыба, дёрнувшись, выскальзывает из Хрюшиных пальцев и, треща стрекозиными крыльями, уносится в небо, на прощание клешнёй приласкав фэйс Слона.

- Упорхнула, блять! - Кабан заметно огорчён.

- Ну и хрен с ней, - Юрик угощает меня резервной "ватрой", его пальцы дрожат. - Ты это, Олег, не расстраивайся.

- Я бы всё равно не стал есть такую гадость. - Костик высыпает улов на подстилку.

Раки оказались очень вкусными.

* * *

- Шо-то чаю захотелося, - вслух думает о сокровенном Слон. Вслух - чтоб мы его отговорили: не пей, типа, заваркой станешь.

- Или пива с раками, или крабовыми палочками, - продолжает мечтать Слон. - Слышьте, пацаны, хотите пива с крабовыми палочками? Холодненького?

Я молчу, я изучаю "Дверь в лето" (сорок пятая страница), к тому же на идиотов не обижаются. Кабан навёрстывает недосып - тоже молчит. Ещё с тихого часа онемел, даже на ужин не пошёл. И не обижается. Потому как сам такой. В смысле, не отказался бы от пивка. Холодненького.

Слон, начальственно сдвигая брови, осматривает палату - кто-нибудь против?! или куда? - и, не отыскав диссидентов, заливает родниковую водичку в свой блатной кипятильник: пластиковая чашка, внутри нагревательная пластина. Штекер в розетку - и к девчонкам, курить на сон грядущий.

Кипятильник гудит и странно порыкивает, чем и привлекает внимание: отрываю глаза от Хайнлайна и голову от подушки - наблюдаю, как чашка, вибрируя, медленно, но уверенно движется по поверхности стола. Вот и край, упс! упала! На не застланную постель Юрика выплеснулась. Со вздохом - пришлось-таки, вашу мамашу! - откладываю книгу: надо же кому-то обесточить электронагревательный прибор, чтоб беды не случилось. Да вы сами в курсе: кипятильник - младший брат паяльника в заднице. Короче, адская машинка этот кипятильник, за ним же глаз да глаз. А ещё от спирали подкуривать можно, что я и делаю, спички экономлю.

Через минуту появляется Слон:

- Я не понял.

Для тех, кто на бронепоезде, объясняю:

- Твой кипятильник упал на кровать Юрика. Прыгает, зараза, как жабон, пережравший пургена. А Юрик скоро придёт, и вряд ли ему понравится мокрая подушка.

- А шо делать?

- Думай. Может, стоит поменять его мокрое на твоё сухое, раз так получилось, шо ты виноват.

Слон смотрит на меня как на клиента психбольницы: СВОЁ сухое - на чужое МОКРОЕ?! Ты как себя чувствуешь? Я виноват?! Это кипятильник, а Слон не при делах!

Мне похуй, я ищу закладку - голожопую картонку от упаковки презервативов - среди целомудренных страниц классической фантастики.

Странно, но у Слона вдруг обнаружилось наличие совести: он накрыл подмоченное безобразие одеялом, типа чтоб глаза не мозолило...

Ночь.

Темно.

Юра, нестабильно реагирующий на внешние раздражители, плюхается на кровать; его мучают желудочные спазмы, он дымит "лазером", являя собой внеплановое подтверждение аксиомы "водка - уже не вода". Фильтр, по окончании процедуры убивания лошади, торжественно вдавливается в стену, ожогом помечая на синей краске ещё один день, прожитый не зря - сколько дней мы здесь, столько и пятен. Героические потуги раздеться, как ни странно успешные, преобразуются в благородное похрапывание. Под эту колыбельную проваливаюсь в дрёму и я.

Просыпаюсь - громкий протяжный стон - Юра:

- А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы! А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы!

- Ты чего?!

Чего в моём вопросе больше: озабоченности или раздражения?

- А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы! А-а-а-а-а-а-а!

- Шакил, шо это с Юриком?! - Слон, как всегда, задаёт правильные вопросы. Я же всё знаю. Я - Большая Советская Энциклопедия. У меня голова квадратная: вместо черепа системный блок с гигом оперативки. Разбуди меня ночью и спроси: сколько будет пятнадцать в сто сорок шестой степени - я обязательно отвечу. Да. Нефиг делать.

Раздражения больше - нужно срочно спустить пар:

- А я ебу?!! Слон, чо ты, блять, вечно бычишь?! Ну ты мне скажи!

- Кто бычит?

- Ты бычишь!

- Я бычу?

- Ты!

- А-а-а-а-а-а-а! Пацаны-ы-ы! А-а-а-а-а-а-а!

Есть желание популярно рассказать Юре о правилах хорошего тона, о том, что нельзя перебивать старших на самом интересном месте. Но синдром жирафа достиг той стадии обострения, когда информация наконец доползает до мозгов: оп-па, а ведь с Юриком что-то не так. Согласитесь: если человек стонет, то не от счастья. Если он, конечно, не трахается. А Юра лежит на кровати одинокий, как белый парус, шишку отнюдь не парит, принародно ящура не выгуливает.