Я так вспениваю воду, что, наверное, перебудил всех местных русалок. По крайней мере, та, что дремала у ближайшей коряги, недовольно кривит пухлые губки.
Я обязательно потрогал бы тебя, моя рыбонька, за нежную грудь - я знаю, ты любишь это дело. Да, природа не наделила тебя стройными ножками и тем, что между, зато с лихвой компенсировала свои огрехи, наделив умением творить преизрядный минет. Но сейчас не до жиру.
Подплывает ко мне. Зайка, ты прекрасна, говорю я ей. Изгибы твоего тела разжигают во мне страсть. Нет, это не банальное окисление кислорода, мои чувства к тебе, как шипение влажного карбида. Я хочу тебя, как не хотел никого в жизни, кроме, конечно, той девочки из нашей группы, что спала на соседней кроватке. Но не надо ревновать, милая, это было ещё в детском саду...
Где-то наверху голова Ветала над водой, фокусировка на пузырьки: джакузи, газировка, или проблемы с желудком?
Русалка целует меня в живот и это... - БОЛЬНО!
Я раскачиваюсь и извиваюсь, пытаясь сбросить тяжесть, но Олег отбивает чечётку, перемещаясь по моей спине от плеч до поясницы. Пытаюсь вытащить ноги из ила - получается, но только одну, вторая безнадёжно загрузла - это русалка не хочет отпускать меня. Пузыри вырываются из лёгких, я глотаю воду и, резко подавшись вперёд, чувствую, как чужие стопы соскальзывают с моего многострадального тела.
Рывок - грязь отпускает, я ей больше не нужен - девочка обиделась: слишком старательно вырываюсь, а ведь говорил про любовь, все мужики такие... Пока, рыбонька, дождись меня! - в маске, ластах, акваланге. Ещё чуток - и воздух, судорожный кашель, мат (мой и много) и смех (Амбала и Кабана). Особенно Кабана.
О, это слово "много", раскрывающее, простите за вульгарность, тайную суть и содержание смысла жизни, если словечко это быстро и часто повторять - древняя детская шалость...
Два дня моя месть отдыхала в морозильнике, но абсолютный ноль, как известно, недостижим.
* * *
Жёлтый песочек и полуобнажённые тела. Убого, конечно, и не сравнить с Таити и бархатным сезоном на пляжах солнечной Колымы-37, но всё-таки...
Физрук (за глаза Терминатор), в плавках и со свистком на шнурке, щурится, прикладывает ладонь ко лбу - с понтом бдит утопающих, заодно, калибрует размеры буферов подрастающего поколения: ага, у этой, кажись, более всех отросли, и задница ничего так. Вернёмся - в сентябре обязательно покажу, как правильно упражнения на брусьях делать. Главное, чтоб не забеременела после брусьев-то: у малолеток столько энергии, что и сквозь презерватив подхватывают, креветки кривоногие. Примерно так, наверное, размышлял Терминатор.
Рядом на подстилке учительница примостилась. Из молоденьких. Только-только после института. Соломенную шляпку натянула, очочками солнцезащитными глазки горящие припрятала и думает, что никому не заметно её повышенного - минут двадцать уже, не отрываясь, любуется - интереса к шевелящимся шортам Терминатора. А нам-то что? А нам ничего. Пусть себе. Мы ждём, когда очередь нашей десятки на купание-окунание подойдёт. Не бдим, а просто - не девушек ведь, одноклассниц - разглядываем. Поплескался слабый пол и будя - изыди! Наше время пришло плескаться и по-маленькому делать через плавки в якорях и в горошек - нагло, при всём честном педсовете.
Кубарем летим - только брызги в стороны. Бултых! Неторопливо плыву к буйкам и обратно - наслаждаюсь...
По шею в воде стою, фэйс для загару подставляю - спина на поле волдырями подпортилась (сукровица пополам с гноем), а личико под бейсболкой молочней сметаны - нет гармонии в палитре. И вдруг...
Есть такая забава: поднырнув, подгрести к кому-нибудь и сотворить гадость: за нижние конечности схватить да перевернуть и притопить, а главную купальную принадлежность стянуть и на турничке повесить, как скальп бледнолицего, для просушки и вообще.
Вдруг вижу (благо, воду не замутили ещё): Кабан перископы вылупил и ко мне гребёт. Отхожу на пару шагов - он за мной - ихтиандр, блин, недоделанный. Ещё шаг - не отстаёт. Ага, думаю, коварный замысел взлелеял. Ну, ничего, сейчас мы тебя, неразумного, отучим пакостничать.
Олежа уже и ручонки тянет, да не тут-то было. Пресекаю непотребные действия - определяю стопу на его цельно костяную голову: пятка на темечко. Вследствие чего происходит вжатие лица в песок.
Жёлтенький.
Стою, Кабана мордой в дно впечатав, улыбаюсь - моральное удовлетворение, знаете ли. А он, болезный, руками машет, ногами дёргает (разве что пузыри не пускает: через песок не проходят) - видать, что-то ему в этой диспозиции не нравится. Может, он себе субмарину "Курск" напоминает? И потому дискомфорт испытывает?
Странно, да?
Но я же не изверг какой: как только он дёргаться перестал, так сразу и отпустил. Жалко мне что ли? - пусть дышит. Всплыл: морда в песке, воздух глотает. Не пережёвывая. До сих пор, когда вспоминаю, от хохота распирает, и сердце щемит - приятно так, с гордостью едва осознанной. Вот и сейчас тоже...
* * *
У меня от гордости за нас аж сердце защемило: дошли всё-таки.
Даже не верится.
Сумки в кусты, рюкзаки в листья - и дружно дымим. Девочки - с фильтром, мальчики - "французские". "Примуа" которые. Мальчики костром и хавкой занимаются, девочки - матриархат, не иначе! - на пляж топают. Под присмотром Хрюши - места здесь дикие.
Костерок потрескивает сухими веточками, язычками пламени облизывается. Алюминиевая кастрюля исполняет роль походного котелка и уже конкретно загримирована копотью: Отелло, блин, тазиков и сковородок. Тут тряпочкой да ёршиком не обойтись - придётся потом рашпилем отдраивать, чтоб хотя бы Майкла Джексона из неё сделать. Иначе маман меня неправильно поймёт - расовая дискриминация, знаете ли.
Над кастрюлькой Юрик колдует. Он у нас вместо повара - умеет воду кипятить и разминать пальцами "галину бланку".
Хорошо: небо, клещи, поганенькая сигаретка, вкусный дымок - жить же можно. Ё моё, это ж райское блаженство на Земле.
Да вот только девочки вернулись. Улыбаются, довольны - подмылись перед едой. А Кабан хмурится, нечистоплотный потому что. Зовёт Костика и меня отойти - переговорить. Юрика не зовёт, Юрик занят: свиную тушёнку вскрывает.
- Шо такое? - спрашиваю, а сам Маринке подмигиваю: типа, ты, подруга, сегодня цветёшь и пахнешь! так держать!
- На пляже местные были...- Кабан делает паузу, и я настораживаюсь: МЕСТНЫЕ ДЛЯ НЕМЕСТНЫХ = ПРОБЛЕМЫ.
- Ну и? - интересуется Костик, ковыряя берцем землю чужбины.
- К нашим девочкам. Много их. Человек десять. Может, больше. На мотоциклах. А они улыбаются, дуры, глазки строят. "Мы вас видели, чо это, девочки, вас трое, а пацанов четверо?" А Марунц, дура: "А нам троих мало!" Ебать-ковырять, я сижу молча. Пиздец ситуация: один, их десять; нож незаметно во внутренний карман переложил...
Н-да, Адама из рая тоже из-за бабы выперли: увидела она длинный чёрный фаллос - прикольный, чешуйчатый и с язычком раздвоённым - и от волнения душевного стала грызть, что ни попадя. Запретное Что Ни Попадя. И всё: гоу ту зэ нафиг, и ты, пацан, за компанию - раз не доглядел.
- Бля, Марунц, кабуча толстая! - все подумали, Костик сказал.
- В натуре, ситуация. Шо делать будем?
- Они обещали позже подъехать, - добавляет дёгтю Олег.
* * *
Темнота дёгтем мажет лица - и к лучшему, да? Свет не включаем - после отбоя ни-ни! - прибежит Пупсик, пиздёж поднимет, а её рычание смерти подобно. Через набубуки.
- Девочки, а у вас вода есть? - спрашиваю куда-то на ощупь.
- Нету, - отвечает Ольга.
- А чем спирт разбавлять?! - возмущается Хрюша. - Ну вы, девочки, и даёте.
- А мы и не даём.
- Оно и видно.
- Олег, а у меня одеколон есть, - вдруг вспоминаю я. - Будешь?
