* * *

Поля.

Необъятные поля Родины.

ПОСЛЕДНИЙ РАЗ В ПОСЛЕДНИЙ КЛАСС

Наверное, есть что-то хуже, чем...

Когда возвращаешься домой совершенно трезвый, ни в одном зрачке, ни-ни, улыбаясь и сияя от маленького счастья, удачи, неожиданной радости, которую ты решил донести к родному порогу, а не обмыть, не смотря на уговоры, с друзьями... - а дверь открывают и...

И говорят:

- Чего лыбишься? Опять нажрался. Иди спать.

И тебя хлобучит сильнее, чем от литра водки, и ты понимаешь, что есть только два варианта: уйти на кухню, взять тупой столовый нож и под "My dying bride" вырезать заплёванную душу; вариант намбэ два - вырезать тех, кто заплевал. Ты долго колеблешься между и, ведь ты не хирург, выбираешь третье: спрятаться в музыке полумёртвого магнитофона. Знаешь: лишь он - единственный друг, все остальные тебя презирают. Или боятся. Изредка, как оказывается, ненавидят. Но это всё слишком сильные чувства для тебя: тебе ведь похуй, тебе плевать на них, ты уверен, что ни один твой волос не поседеет, если с ними что-нибудь случится.

ПЛЕВАТЬ

ПОХУЙ

И всё равно уже. Особенно, если одеться, получая в спину злобные взгляды, и уйти попить пивка. Так, чтоб действительно всё равно. Так, чтоб по пути споткнуться и неудачно - неудачно? - упасть. И сломать себе шею. Так, чтоб как жил, так и...

Как хорошо, что меня никогда не встречали подобным образом. Просто замечательно, что ЭТО всё не про меня.

Мои сейчас пакуют самое необходимое - в дорогу. Золото там, деньги, баксы, пожрать, тёплую одежду... Я не вмешиваюсь. Они отказались тащить мой комп. Значит, пусть теперь без меня.

Скоро подъедет трактор - на заводе быстро сообразили, что к чему: во все трактора с площадок залили соляру. Собираются эвакуировать начальство. В Малиновку.

За нами тоже заедут - папик не последний человек на заводе.

* * *

После родительских собраний папик всегда возвращался довольный. Ему не приходилось краснеть из-за моих оценок. Меня хвалили учителя, я участвовал во всех олимпиадах, ездил на всякие межшкольные соревнования, регулярно сдавал макулатуру. Но это всё ерунда. Главное: я никогда не учился в четвёртом классе. Большие дяди из Министерства Образования лишили меня этого удовольствия. Не то чтобы я сильно расстроился, но где-то в подсознании комплекс незаслуженной обделённости - наверняка! - свил себе комфортабельное гнездо: с евроремонтом, джакузи и парой-тройкой сисястых блядей, голеньких и сладострастных. Интересно, это в будущем как-то отразится на моём здоровье? А может, уже отразилось, а я и не заметил?

Наш класс погнали проходить медкомиссию в районную поликлинику: майонезные баночки анализов и прощупывание на предмет паховой грыжи - всё согласно обычному прейскуранту.

Стоим толпой у входа в бетонное здание, протухшее запахом постепенно отмирающих тел - запахом старости, которой у нас никогда не будет. Хмуро курим, пакетами стыдливо позвякиваем.

Как-то сама собой возникает тема прогулять уроки и прийти только на последний.

Единогласно, обжалованию не подлежит.

Пробежавшись за полчаса по кабинетам, мелкими кучками по интересам расходимся в разные стороны - вы куда? гулять, а вы? и мы. Юрик зовёт меня на пиво - пьём на "Пролёте" по паре кружек. Теперь ответный реверанс:

- Юр, поехали ко мне: посидим, пошамаем. Жрать хочется.

- Хочется, - кивает Юра.

Я быстренько жарю картошку и вытаскиваю из нычки трёхлитровую банку, маманькой припрятанную от папика. Ноль пять отливаю для употребления и столько же компенсирую водой - для сохранения объёма. Всё согласно дедушке Ломоносову.

...тому, который преждевременный ходок к Ильичу: пришёл дядька в Москву, а мавзолеем ещё и не пахнет. Обидно. Пришлось академиком стать...

Пьём - судя по вкусовым качествам продукта, папик нычку вычислил и уже успел разок сохранить объём. Пьём и закусываем, не стесняемся.

Курим.

И ещё раз не стесняемся.

И ещё.

- У этой страны нет будущего. - Юра сплёвывает мимо пепельницы. - Надо отсюда съёбываться, пока не поздно.

- Куда?

- В Канаду.

- ?

- В Канаде большая украинская диаспора - помогут. И Штаты - соседи.

- Соседи? Не понял?

- Не тронут...

А теперь "на посошок": пора овладевать знаниями - хоть и впадлу, а надо в школу. Юра по пути покупает "Стиморол":

- Это мой маленький вклад в развитие американской экономики, а то у них, вроде, спад - жалко, великая, вроде держава, не то, што... И штоб запаха не было.

- Логично.

Идём, покачиваемся, глазками блестим - жуём.

Жить же можно. И овладевать не так противно. А спасать чужую экономику вообще приятно. Особенно после самогончика под жареную картошечку.

Поднимаемся по лестнице, сворачиваем в "аппендицит": класс в полном составе, подпирает спинами стены - для устойчивости - и синхронно двигает челюстями. Ага, желваки играют, перекатываются. У мальчиков больше, у девочек меньше. "Стиморол" - неповторимый устойчивый вкус. Весь класс (среди нас нет штрейкбрехеров!) с лукавым пламенем в зрачках. У мальчиков огня больше, у девочек искр меньше - вином глаза залили, не иначе.

Пожарницы, блин.

Мы - генофонд нации: идём, покачиваемся, маслянисто блестим. И жуём. Овладеваем знаниями. И кого хочешь, спасём - только попросите хорошо, желательно по телевизору, перед сериалами и после. Вместо "Спокойной ночи, малыши".

Мы такие, поможем.

* * *

Помогаю Юрику найти спички, а то он уже обыскался - нервничает даже: подкурить нечем. Я завсегда Юрику помочь могу - трудно мне что ли? - особенно если его спички в моём кармане лежат. Я их ещё на уроке, втихаря, экспроприировал. Шутка.

Так получилось: Юра, который уже год терпит мои идиотские шуточки - мы соседи по парте. И это ко многому обязывает - курить одну на двоих, к примеру. На перемене. В сортире. По две тяги. Быстро, чтоб не спалили учителя.

- Шурик, ты знаешь, почему люди становятся алкоголиками?

- Нет, а ты?

- Я думаю, это потому што у них появляются лишние дни.

- Не понял?

- Ну, вот приходишь ты домой и невмоготу тебе, пиздец прямо. И ты хочешь, штобы наступил следующий день. Ты думаешь, што завтра будет лучше. А надо как-то добить этот день, и ты пьёшь водку - и, пьяный, засыпаешь. А потом наступает следующий день - а он тоже лишний, и ты опять пьёшь водку, и опять засыпаешь, и опять лишний, и опять пьёшь, и лишний... Понял?

- У нас с тобой никогда не будет лишних дней. Выкидывай свою губоёбку, на урок пора.

Урок русской литературы.

Таисия Владимировна вдохновенно - интересно слушать, а кто бы мог подумать? - раскрывает глубину образа Пьера Безухова. Она раскраснелась и, кажется, так завелась от второго тома "Войны и мира", что я с минуты на минуты ожидаю бурного оргазма. Юра толкает меня в бок:

- Пить будешь?

- Отвали, - я груб, но обстоятельства вынуждают: сейчас ТАКОЕ будет, а он своими задрочками отвлекает от раскрытия глубины образа.

- Я серьёзно, - слова полновесно заполняют крохотную паузу между отрывистыми всхлипами руссички.

- ?

- У меня с собой.

- ??

- ВОДКА.

- А как?.. - Таисия Владимировна забыта как позавчерашние обгрызенные ногти: лучше пить, чем воевать. Даже если "война" всего лишь название романа.

...мама, я пацифист, это неизлечимо...

- А вот так, - Юра незаметно подталкивает ручку. Ручка катится по наклонной поверхности и падает. Ай как нехорошо, лезет под парту, отчётливо слышны глотки. И вот Юра опять над уровнем парт. - Случайно уронил. Понял?

- Да, - мой "паркер" китайского производства желает, чтоб ему кланялись, по возможности до самого пола. Ох уж мне эти недобитые культурной революцией мандаринские замашки! Но делать нечего, кланяюсь. Достаю из сумки Юрика батл и немножко отпиваю.