По мнению Е. Ф. Фон-Брадке, «человеколюбивая, кроткая душа монарха была слишком противоположна природе Аракчеева, чтобы можно было опасаться когда-либо сближения между ними; а между тем все-таки взяло верх соображение, что не следует оставлять без пользы такие замечательные дарования: ему была поручена артиллерия, находившаяся в то время в плачевном состоянии, и он ее совершенно преобразовал и, по крайней мере, приравнял к артиллерии, существовавшей в то время в остальной Европе». Действительно, Аракчеев являлся в то время общепризнанным знатоком артиллерийского дела. Высоко ценил его как специалиста император Павел. Александр в бытность свою наследником престола часто обращался к Аракчееву за советами. «При сем препровождаю бумаги Мелисина, которые государь мне приказал к тебе отослать, чтобы ты по мнению своему ответы учинил, — писал Александр Аракчееву 1 июня 1797 года. — Я рад очень видеть, что я не один прибегаю к твоему мнению». Спустя месяц с небольшим Его Высочество сообщал, что ответы, которые Алексей Андреевич дал на бумаги тогдашнего инспектора по артиллерии в Петербурге и Москве генерала от артиллерии Мелиссино, Павлу очень понравились. На основании данных ответов изданы соответствующие повеления.
Глубокие знания в области артиллерии Аракчеев приобрел благодаря упорному труду и многочасовым занятиям со специальной литературой, которыми восполнял отсутствие боевого опыта. Еще во время своей преподавательской деятельности в кадетском корпусе он начал вести артиллерийские записки, составившие в конце концов довольно объемистую тетрадь. Им были переписаны в систематическом порядке все издававшиеся в разные времена уставные положения по русской артиллерии, подробно показаны размеры и устройство каждого вида орудий и лафетов, данные о стрельбе, а также официально установленные расходы на содержание артиллерии. Эти записки он продолжал вести и во время своей службы в Гатчине. Одновременно с изучением отечественной артиллерии Аракчеев знакомился с артиллерией иностранных государств, воевавших с Россией. Так, в бытность свою старшим адъютантом у Мелиссино он сумел по отнятым у турок орудиям составить атлас турецкой артиллерии. Автор изданного в 1896 году в Петербурге объемного труда «История гвардейской артиллерии» П. Потоцкий следующим образом писал об Аракчееве: «В кампаниях он не участвовал, следовательно, и служебною своею деятельностью не мог приобрести критического взгляда на выгоды и недостатки нашего оружия в боевом отношении; но рано уже находим мы в нем направление будущего великого администратора и устроителя русской артиллерии». Император Александр эти способности Аракчеева в силу частого с ним общения в годы царствования Павла I знал, пожалуй, лучше, чем кто-либо другой.
С начала 1803 года взаимоотношения европейских держав, в первую очередь Англии и Франции, складывались таким образом, что любому мало-мальски думающему политику становилось ясно: грядет война. И Россия не останется в стороне от нее. Именно поэтому Александр I обратил свое внимание на состояние русской армии. Наполеон, как известно, придавал артиллерии огромное значение в боевых действиях и усиленно ее развивал. Надлежало и российскому императору позаботиться о совершенствовании своей артиллерии. В этих условиях возвращение Аракчеева на службу и в самом деле могло диктоваться соображением, что «не следует оставлять без пользы его замечательные дарования». Обширные познания Аракчеева в области артиллерии, его организаторский талант делали его наиболее подходящей фигурой на должность инспектора русской артиллерии в период, когда необходимо было усиленно готовиться к войне.
Занимавший в то время данный пост генерал от артиллерии А. И. Корсаков оказался весьма пассивным руководителем. Вследствие своего слабого характера или обыкновенной лени он не предпринимал необходимых действий для того, чтобы нововведения, выдержавшие успешную проверку на практике и усвоенные офицерами гвардейского артиллерийского батальона, применялись во всей русской артиллерии.
Алексей Андреевич был руководителем совершенно другого рода. Он был способен осуществлять на практике самые смелые, самые решительные преобразования.
Став инспектором всей артиллерии, Аракчеев энергично взялся за дело. В результате работы «Комиссии для составления примерных новых штатов артиллерии» была установлена новая организация артиллерии, новые штаты, новые положения. Вводить все это в войска и выпало на долю нового инспектора артиллерии, участника данной комиссии [126]. Административные способности Аракчеева и прежде всего его умение добиваться исполнения своих приказов проявились сполна с первых шагов его на этом поприще.
Аракчеев начал с того, что упростил процедуру оформления документов, ускорил их прохождение по инстанциям. С этой целью он создал при своей персоне собственную канцелярию, которую так и назвал: «Канцелярия инспектора всей артиллерии», возложив на нее задачу давать необходимые справки «без переписок и наблюдения канцелярских обрядов, ибо от сего может произойти одно только промедление в производстве дел». Желая получать сведения о состоянии боевых артиллерийских подразделений насколько возможно быстрее, Аракчеев объявил, что «если от которой-либо команды сведений получено не будет или, хотя и получатся, да уже гораздо позже назначенного срока, в таком случае посланы будут особые курьеры на счет командировдля отобрания ответов».
Приняв под свое командование гвардейский артиллерийский батальон [127], Аракчеев изменил существовавшую до него расстановку штабных и старших офицеров по должностям. Текст составленного графом 27 июля 1803 года нового «росписания» офицеров по должностям сохранился, и из него видно, что в гвардейском артиллерийском батальоне проходил в то время службу младший брат нового его командира поручик Петр Андреевич Аракчеев. Он был записан в конную роту полковника Костенецкого на должность батальонного адъютанта [128]. До того как граф Аракчеев принял батальон, В. Г. Костенецкий командовал ротой Его Высочества Михаила Павловича. И именно Алексей Андреевич переместил его на командование самым низким по своему статусу подразделением в батальоне — конной ротой. Напомню, что это был тот самый Костенецкий, который когда-то учился вместе с Алексеем Аракчеевым в кадетском корпусе и неоднократно издевался над ним.
А. X. Эйлер, имевший в рассматриваемое время чин штабс-капитана и занимавший должность командира одной из рот гвардейского артиллерийского батальона [129], вспоминал в своих записках: «Мая 3-го праздновали столетие С.-Петербурга: город, Летний сад и большое число судов на Неве были иллюминованы отлично… В это время артиллеристы интриговали, чтоб удержать от принятия в службу графа Аракчеева; но все хлопоты и усилия оказались тщетными: в конце мая 1803 года граф Аракчеев назначен инспектором всей артиллерии и командиром гвардейского артиллерийского батальона. Он осмотрел роты, нашел мою лучшею и исправною, и с того времени всегда особенно ко мне благоволил и отличал от прочих… Служба при графе Аракчееве сделалась во всех отношениях строгая, но требовалось должного и возможного: надо было фурлейтов, обращенных в младшие канонеры, обучать маршировке и всем движениям фронта, а лошадей артиллерийских, названных строевыми, убирать на правилах всей кавалерии, чем я не только не тяготился, но утешался, потому что видел, что усердие мое замечается».
Преобразования, за осуществление которых взялся новый инспектор всей артиллерии, охватили не только организационную структуру русской артиллерии — они серьезно затронули и кадровый ее состав, и материальную часть. По настоянию Аракчеева в боевых подразделениях вводились новые правила: 1) об офицерских экзаменах и практических учениях, 2) о содержании артиллерийских лошадей, 3) об артиллерийских маневрах и т. д. Кроме того, по личному распоряжению графа были введены многие технические приспособления: новые прицелы для орудий, зарядные ящики вместо фур и т. п.
