— Ну вот, давай-ка теперь я посмотрю на тебя. — Он снова развернул ее к себе и критически оглядел плоды своих усилий. Нахмурился, заметив, что непослушный локон по-прежнему задорно подпрыгивает за правым ухом Ифигинии. — Дай шпильку.

Она послушно подняла руки и вытащила одну из своей прически.

— Пожалуйста, милорд. Ради Бога, только не уколитесь!

— Прекратите хихикать, мадам. Лакей вообразит, что я щекочу вас.

— Да, милорд, — кивнула она, но счастливое веселье так и бурлило в ней.

Маркус приколол на место выбившийся локон.

— Надеюсь, он продержится до тех пор, пока вы не войдете в дом.

— Я ни секунды в этом не сомневаюсь. У вас талант к механике, милорд.

Маркус отодвинул занавеску и распахнул дверцу. Дженкинс, терпеливо ожидавший внизу, бесстрастно обернулся и подал руку. Маркус едва сумел скрыть улыбку, когда Ифигиния сошла вниз: столько королевского достоинства было в ее поступи, будто последние полчаса она только и делала, что рассуждала о классических образцах античности. Сойдя на тротуар, она величественно улыбнулась Дженкинсу, на мгновение ослепив старого лакея.

— Благодарю вас, — обронила Ифигиния.

Она станет прекрасной графиней, с восхищением подумал Маркус. Он подвел ее к двери и дождался, пока она войдет внутрь. Колоссальным усилием воли заставил себя остаться снаружи, хотя желание подхватить ее на руки и отнести наверх в спальню было почти непреодолимым.

— В одном вы оказались совершенно правы, милорд, — сонным нежным голоском промурлыкала Ифигиния, когда он собирался затворить дверь.

Маркус замер на верхней ступеньке:

— В чем же?

— На этот раз все оказалось гораздо лучше.

Он усмехнулся:

— Вот как? Похоже, я выдержал повторный поединок. И на этот раз не было необходимости посылать за доктором.

Ифигиния довольно улыбнулась:

— Очевидно, у вас отменное здоровье, милорд.

— Очевидно.

Маркус закрыл за ней дверь и спустился вниз, где его ждал экипаж. Тихонько насвистывая, глубоко вдохнул свежий ночной воздух.

— Отличная ночка, милорд, — заметил Дженкинс, отворяя дверцу кареты.

— И в самом деле, Дженкинс. Передай Динксу, что мы возвращаемся домой.

— Да, милорд.

Маркус забрался в карету и устроился на диване, где они с Ифигинией любили друг друга. На черном бархате белела атласная перчатка. Он поднял ее. На его огромной ладони перчатка казалась нежнее звездного луча. Маркус крепко сжал ее в своей горячей руке.

Вернувшись домой, Маркус сразу прошел в библиотеку. У него было достаточно времени, чтобы обдумать свое решение до приезда Беннета с балов и приемов.

Было уже около трех часов утра, когда карета младшего брата подкатила к дому. Сжимая в руке бокал бренди, Маркус ждал, когда распахнется дверь библиотеки.

Ему не пришлось долго ждать.

Беннет решительно ворвался в комнату:

— Ловелас передал, что ты хочешь поговорить со мной.

— Да.

Беннет гордо прошествовал к камину, небрежно оперся на мраморную полку и принял позу угрюмого вызова.

— И о чем же? Разве нам есть о чем говорить с тобой, брат?

Маркус посмотрел на пылающий в камине огонь.

— Я глубоко сожалею о своей попытке расстроить твою женитьбу на Юлиане Дорчестер.

Беннет в изумлении вытаращил глаза:

— Что ты сказал?

— То, что ты слышал. — Маркус отпил глоток бренди. — Я не буду больше пытаться отпугнуть Дорчестера. Я не имею никакого права угрожать тебе урезать твою долю в наследстве, тем более что я никогда не собирался исполнить свою угрозу. Это был блеф.

— Что ты говоришь, Маркус?! Еще одна твоя жестокая шутка?

— Если ты хочешь обвенчаться с Юлианой Дорчестер, то должен будешь подобающим образом содержать ее. Ты будешь и впредь получать свою долю. Завтра я попрошу своего поверенного подготовить бумаги, которые закрепят за тобой твою часть наследства.

Беннет был в полном замешательстве.

— Я не понимаю… Уж не хочешь ли ты сказать, что даешь свое благословение на мой брак с Юлианой?

— Да. — Маркус помолчал. — Завтра я сообщу Дорчестерам о своем согласии на объявление помолвки.

— Но сегодня вечером ты дал им понять, что никогда не согласишься на этот брак!

— Я слишком много наговорил сегодня вечером, о чем искренне сожалею. Приношу тебе свои извинения.

— Извинения? — Беннет был явно потрясен. Маркус встретился с ним глазами:

— Меня оправдывает лишь то, что я хотел защитить тебя от повторения моей собственной судьбы.

— Но Юлиана не Нора, черт тебя возьми!

— Да, — согласился Маркус, — она не Нора.

Беннет затряс головой, пытаясь привести в порядок свои мысли.

— Я не знаю, что и сказать!..

— Ты мой брат, моя семья. Я скорее отрублю себе правую руку, чем лишу тебя наследства. Более того, я скорее соглашусь потерять руку, чем твою любовь и твое доверие.

— Как хотел бы я верить в твою искренность!

Маркус повернул в руке бокал, глядя на танцующие отблески пламени в его гранях.

— Можешь сообщить Дорчестеру, чтобы он просил своего поверенного связаться с моим и начать подготовку к свадьбе. Такие вещи требуют времени, ты знаешь. Несколько месяцев не покажутся чем-то странным, когда речь идет о делах такой важности.

— Но, Маркус, я еще не сделал Юлиане официального предложения!

— Неужели? — Он невозмутимо пожал плечами. — Что ж, теперь все в твоих руках, ибо с моей стороны больше нет никаких возражений.

— Я без промедления поговорю с ней! — с жаром воскликнул Беннет. — Она, несомненно, захочет, чтобы еще до окончания сезона в газетах появилось объявление о нашей помолвке.

— Несомненно. — Маркус отхлебнул еще бренди. До конца сезона оставалось еще полтора месяца.

— Маркус, просто не нахожу слов! — Беннет нервно пробежал пальцами по своим заботливо взлохмаченным кудрям. — Я совершенно не ожидал, что ты так переменишься ко мне!

— Я тоже, — еле слышно проговорил Маркус. Беннет нахмурился:

— Что заставило тебя передумать?

— Я действовал сгоряча, и с тех пор у меня было время строго оценить свои действия. Прости меня.

— Да, конечно, — Беннет смущенно замялся. — Спасибо. Не могу передать, как много это значит для меня! Ты увидишь, Юлиана — очаровательная, тонкая юная леди! Она станет мне превосходной женой!

— Наверное, ты захочешь назначить свадьбу где-то на весну будущего года.

— Будущего года?! — Казалось, Беннет был в замешательстве. — Но это еще так не скоро…

— Мы могли бы ограничиться шестимесячной помолвкой, но меня уверили, что год гораздо более приемлемый срок.

— Ну, если все дело только в этом, то я даже не задумывался о сроках помолвки. Если честно, Маркус, я уже готов был нанять карету, чтобы везти Юлиану в Гретна-Грин!

Маркус едва не поперхнулся бренди.

— Ясно…

— Что с тобой?

— Ничего. — Маркус откашлялся, глубоко вздохнул и сделал еще один глоток. — Гретна-Грин отменяется. Я уверен, миссис Дорчестер захочет устроить пышную свадьбу своей дочери.

— Еще бы! Юлиана ведь такая послушная дочь! Это одна из ее бесчисленных добродетелей.

— Вот в этом я как раз не сомневаюсь.

— Что ж, согласен, — широко улыбнулся явно довольный Беннет. Он выглядел так, словно гора у него свалилась с плеч. — Я обговорю помолвку с Юлианой и сообщу тебе, на каком сроке мы остановились.

— Разумеется. Это всецело зависит от вас. Дайте лишь поверенному Дорчестера достаточно времени, чтобы все обсудить с Беркли.

— Конечно. Должен тебе сказать, Маркус, я просто поражен таким неожиданным поворотом событий.

— Неужели?

— Ты тоже должен признать, что не в твоих правилах менять свое мнение, особенно по таким вопросам. Ведь одно из твоих правил запрещает подобное.

— Возможно, с возрастом я становлюсь умнее.

— Еще менее характерно для тебя приносить извинения.

«Вот и еще одно правило нарушено, и все благодаря тебе, Ифигиния», — подумал Маркус.