— Ах да, перед входом во двор на случай, если неприятелю удастся преодолеть все ловушки, имеется черное озеро.
— Черное озеро? А это еще что такое?
Манилио пытался улыбнуться, но окровавленные губы только скривились в гримасе.
— Это то, чего никто не ожидает! Сразу при входе в первый двор имеется настил, который все примут за мост. Под ним находятся емкости с порохом, соединенные с огнивами. Тот, кто туда ступит, будет испепелен.
Пико поразил озабоченный вид Колонны, который задумался, покусывая губы.
— А на уровне бастионов? Есть еще ловушки у входа в Пассетто, на пути из замка в покои Папы?
Манилио, похоже, опять поглотила мгла.
— Есть ли с той стороны препятствие, которое не даст добраться до папских дворцов? Кто еще знает об этих западнях?
— Никто, только комендант крепости, — ответил архитектор, разом обретая ясность рассудка. — Ни один рабочий не знал всего. Они трудились маленькими группами, каждый день на новом месте.
— А люди из гарнизона?
На лице старика появилась заговорщицкая усмешка, глаза опять вспыхнули безумным огнем.
— Никто!
— Вы уверены? Тайну знает только комендант? А если в ходе боя он будет убит, что же, никто не сможет привести ловушки в действие?
— Чертеж известен только мне. Только мне!
Старик опять почти выкрикнул последние слова, зубы его болезненно оскалились. Он впился глазами в деревянное распятие на алтаре, освещенное неверными огоньками свечей.
Подняв руку, он указал на макушку креста.
— Это неправильно… неправильно… — твердил он, тыча во что-то пальцем.
Похоже, он имел в виду прибитую над головой Христа табличку с надписью «INRI» [64], выведенной кровавыми буквами.
— Не так… так нельзя, это ничего не даст… — снова прошептал старик. — Леон Баттиста говорил… Он сойдет с креста, если это написать правильным шрифтом!
— Что вам сказал Альберти? — Пико подскочил. — Эта надпись?.. Леон Баттиста изобрел какой-то новый шрифт! И он вам сказал, для чего был нужен этот шрифт?
— Чтобы придавать силу слову. Так говорил мой великий друг!
Волнение, в которое пришел Манилио, было явно выше его физических сил.
— Бог снова заговорит, и мы сядем у Его ног и будем слушать Его речи! Древние заклинания обретут силу, прах обретет форму, и снова…
Глаза старика вдруг наполнились слезами. Он разразился безудержным плачем, и последние слова потонули в рыданиях. А потом его надолго прервал новый приступ кашля.
— Что?.. — спросил Пико, силясь понять.
Но тут вмешался Колонна:
— Разум его смешался. Нет смысла вслушиваться в слова, которые он бормочет.
— Дело обстоит куда хуже. Манилио умирает, — прошептал Пико, указывая на новый ручеек темной крови, сбегавший с губ старика. — Мы пришли слишком поздно.
Больной начал задыхаться. Слабый кашель еще сотрясал его, потом силы кончились совсем, и он затих, уставив в никуда остекленевший взгляд.
Юноша положил руку ему на лоб. Недавно он успокаивал Манилио, поглаживая по плечам, и чувствовал под рукой огонь лихорадки. Теперь же лоб был холодный и влажный, словно жизнь уже покинула тело.
— Давайте поднимем его и унесем отсюда, — сказал Колонна своим людям.
— Бесполезно! Еще немного — и он умрет. Ему осталось не более часа. В таком состоянии мы от него уже ничего не добьемся. Судьба в последний час привела его в церковь. В каком же еще месте душе расстаться с телом? Оставим его здесь.
Колонна еще раз внимательно оглядел распростертое на земле тело со сложенными на груди окоченевшими руками.
— Может, вы и правы, — сказал он, отступив на шаг. — Ничего не надо оставлять за собой.
Пико опустился на колени перед безжизненным телом и накрыл лицо старика краем рясы, в которую тот был завернут. Потом поднялся и подошел к монахам.
— Помолитесь за него и проводите его как положено, с пением, — угрожающе проговорил он, обращаясь к аббату. — И не прекращайте молитв, пока все не прочтете. А потом идите за стражей. Иначе все отправитесь за стариком в смертный путь!
Бросив последний взгляд на надпись над распятием, он пошел следом за остальными к выходу.
Он догнал Колонну и его людей у самых дверей и успел расслышать последние слова, которыми те обменялись. Франческо что-то им сказал, и немец ответил:
— Будьте спокойны, синьор, мы готовы. Мадонна получит то, чего ждет.
Колонна кивнул и сделал быстрый жест, призывая слугу молчать.
— Теперь разделимся, так будет безопаснее, — сказал он, когда его люди исчезли в темноте.
Пико с безразличным видом прошел несколько шагов рядом с ним и вдруг резким движением загородил ему дорогу.
— Что имел в виду этот человек, ваш слуга, когда говорил о Мадонне?
— Мадонна? Не знаю. Все они под грубой оболочкой народ благочестивый. Может быть, он хотел сказать, что душа архитектора теперь поручена заботам Пречистой Девы?
Пико рывком выбросил руку, схватил Франческо за горло и прижал к стене. Свободной рукой он вытащил из ножен кинжал и приставил ему к горлу. На стальном клинке показалась капелька крови.
— Глядите, Колонна! — вне себя прошипел Пико. — Я вам не горец, и я устал от загадок. Этот человек говорил о женщине, а на свете существует только одна, чей путь пересекся с нашими. Если вы знаете, кто она, вы обязаны мне сказать. Или я убью вас на месте.
И он еще крепче прижал клинок к горлу Франческо.
С этого расстояния Джованни улавливал малейший блеск в расширенных зрачках Колонны. Ему даже показалось, что он видит там собственное искаженное гневом лицо. Но в глазах Франческо светилась страсть, превосходившая страх.
Вонзая сталь в кожу Колонны, он отдавал себе отчет, что тот скорее умрет, чем выдаст тайну этой, женщины. Убей он его сейчас — тайна уйдет вместе с ним.
Пико чувствовал, что существует другой путь.
— Я хочу присоединиться к вам, — вдруг сказал он наудачу. — Но сначала должен ее увидеть.
Колонна был ошеломлен. Мгновение он раздумывал. Пико ощутил, как спадает напряжение, расслабляются его мускулы. Он отвел клинок.
— Присоединиться к нам? Для чего?
По его тону юноша понял, что попал в яблочко, хотя пока и блуждал в полной тьме.
— Для любого дела, которое вы готовите. Цена — встреча с ней. Я должен узнать.
— Цена может намного превысить ту, о которой вы думаете. Это путь, откуда не возвращаются, — немного помедлив, отозвался Франческо, неохотно кивнув в знак согласия. — Хорошо. Но не здесь. Приходите на закате к моей башне, и встретитесь с ней. И все узнаете. А теперь оставьте меня.
Пико опустил кинжал и отступил.
Втянув голову в плечи, кардинал подошел к окну. Его тяжеловесный профиль вырисовывался на фоне красных штор, как на камее с изображением какого-нибудь античного императора. Такие камеи нет-нет да и попадались при рытье котлованов для новых зданий.
Внизу бурлила улица, ведущая к Кампо-деи-Фьори. По ней сновали торговцы с корзинами, спеша как можно скорее доставить на рынок зелень, только что привезенную с огородов. Родриго Борджа оперся локтями на подоконник и чуть высунулся, чтобы лучше видеть. Сзади к нему подошел человек в форме папской гвардии. Его разбирало любопытство, что такого интересного высмотрел на улице кардинал.
— Пока все спокойно. Но как только стемнеет, на улицах появятся маски. А вместе с масками — ножи, — пробормотал Борджа. — Приготовьте своих людей, чтобы, как обычно, собрали убитых. Особенно там, где пройдет шествие масок.
Гвардеец пожал плечами.
— Будем надеяться, ваше преосвященство, что на этот раз страсти не разгорятся. Хотя у нас уже трое убитых. Я распорядился, чтобы наиболее опасных злодеев держали взаперти. Все остерии и трактиры будут обходить мои люди и, в случае чего, учить уму-разуму.
