— Может, я и проиграю, но ты покойник, — проговорил Барт, и по его голосу Миган догадалась, что он подошел ближе. — С такого расстояния я не промахнусь.

Только и Марк не промахнется. Два мужских трупа и один ее — на песке. Четыре этажа высота немалая. Впрочем, еще не конец, мелькнуло у нее в голове. Одной рукой он держит ее. Вторая занята пистолетом. Барту хватит и секунды преимущества.

Она нагнула голову и почувствовала, как все ее тело качнулось вперед и по инерции стало клониться через перила, но в последний момент она рванулась назад и, резко закинув голову, ударила затылком Марка.

От удара голова у нее, как ей показалось, чуть ли не треснула, и тут же у нее над ухом раздался выстрел, от которого она на миг оглохла. Кто стрелял, Миган не поняла, но почувствовала, как по руке полилась горячая кровь, и она вместе с Марком осела на пол.

Миган открыла глаза и огляделась. Комната была погружена в полумрак, свет заходящего солнца лишь кое-где падал пятнами, и блики его играли на белых простынях. Если это и рай, то он совсем как ее спальня в «Пеликаньем насесте».

— Добро пожаловать.

Она посмотрела в направлении голоса. Барт стоял в полумраке, глядя на нее. Миган почувствовала невероятное облегчение; у нее словно камень с души свалился.

— Ты жив, — выдохнула она.

— Ты разговариваешь с агентом ФБР. Неужели ты думаешь, что какой-то придурок стреляет лучше меня? — Он присел на краешек постели и дотронулся до ее щеки. — Конечно, не без помощи кое-кого. Голова у тебя оказалась не менее крепкой, чем у меня.

Миган дотронулась пальцем до виска, и сразу все вернулось. И боль в голове, и выстрел.

— Кто же убит?

— Марк. Но только ранен. В руку, которая держала пистолет. Он за решеткой. Его забрала полиция. Вместе с телом Роджера Кольера.

— Бедняга Роджер.

— Ты тоже была на волосок от гибели.

— Да, помню. Но я, должно быть, отключилась.

— Верно. А мне пришлось связать Марка тряпками из коробок, а потом отнести тебя вниз и вызвать полицию. — Он поднес к ее губам стакан с водой и сунул ей соломинку в рот. — Выпей немножко. Ты совсем охрипла.

— Я орала как резаная, пытаясь не пикировать с балкона.

— Я слышал.

— У тебя уже в привычку входит спасать меня.

— Надеюсь, с окончанием дела кончится и привычка. С этого момента единственной привычкой будет любовь.

— Любовь?

Он наклонился к ней и коснулся губами ее лба.

— Любовь к тебе, если ты мне позволишь.

— Я приняла парочку решений, Барт, пока тебя не было. Я не отдам ребенка в чужие руки.

— Что на тебя нашло?

— Дневник моей матери, кроме всего прочего. Я нашла его в одной из коробок в куполе и как раз читала, когда на сцене появился Марк. Может, это и нездоровое любопытство, но слишком уж долго не раскрывались тайны моего происхождения.

— Слишком долго и успели пустить корни.

— Я только сейчас поняла это. Но дневник не единственная причина. Ты был прав вчера. Я ее уже люблю больше жизни и хочу ее вырастить. Я просто боялась, что у меня ничего не получится. Только на этот раз никаких тайн. Когда она подрастет, я расскажу ей о Джеки и Бене.

— Я горжусь тобой. У меня есть новости, хотя не знаю, как ты к ним отнесешься. Я узнал, кто твой отец.

— Лейн Селлерс.

— А ты откуда знаешь?

— От Марка, хотя подробностей не знаю.

— Карлайл Селлерс поведал мне всю историю. У него с мозгами все в порядке, что удивительно для человека, половину времени находящегося в беспамятстве. У твоей мамы и отца Джеки был роман. Он любил твою маму, хотел уйти от жены и жениться на ней, но случилось так, что Джейнел Селлерс как раз в это время поняла, что беременна. Они с Карлайлом надавили на него, и он смирился и остался с ней.

— И никто никогда не рассказал мне правду.

— Все это из-за сделки, которую твоя мать совершила с Карлайлом Селлерсом. Он согласился оплачивать твое содержание до восемнадцатилетнего возраста плюс учебу в колледже, если твоя мама никогда и ни при каких обстоятельствах не назовет имя его сына и не скажет тебе, кто твой отец.

— Так вот откуда эти деньги…

— По-видимому, да. Джейнел узнала, что он посылает деньги твоей маме, и выставила его за порог. А потом, после того как умер ее муж, она сказала ему, что Джеки знает правду и не хочет видеться с ним.

— Вероятно, тогда же она сказала Джеки, что он умер.

— Судя по всему, Джейнел Селлерс так никогда и не смогла простить своего мужа. Понятно, что твою мать она ненавидела. А теперь Карлайл Селлерс умирает и перед смертью хочет увидеться с тобой. Он теперь очень жалеет, что не захотел повидаться с тобой раньше. Он ввел твое имя в завещание, намереваясь разделить свое довольно приличное состояние между тобой, Джеки и Марком. Он не знает о ее смерти, а я не стал говорить. Боюсь, этого удара ему не вынести.

— Господи, сколько же тайн и лжи в таком крошечном местечке. В одной семье. — Она взяла Барта за руку. — По крайней мере, я знала Джеки и ни о чем не жалею. Она всегда была мне как сестра. А теперь я знаю, что она и есть моя единокровная сестра.

— Из чего следует, что ребенок твоих кровей.

— И теперь она будет частью моей жизни. Кстати, думаю, что Марк не знал, что ребенок Джеки.

— Верно. Из того краткого разговора, что я имел с ним, пока ждал полицию, у меня сложилось такое же мнение. Он охотился только за Джеки и тобой. Убийство ребенка это, так сказать, сверх программы.

— Но мы-то ничего этого не знали. Нас с тобой свела судьба и мясник по имени Джошуа Карауэй. Не будь его, ты бы не объявился в Ориндж-Бич и я давно была бы уже трупом.

Он снова склонился над ней и погладил ее щеку.

— Судьба забавная дама, Миган. Должно быть, ей было заранее известно, что стоит мне встретить тебя, как я потеряю голову.

— Я тоже полюбила тебя, Барт Кромвель или Дирк Кейсон, кем бы ты ни был. И навсегда.

— Навсегда? Ты безумна.

— Безумно благодарна, что жива и что у меня есть ты.

— Стало быть, самое время купить сигары. Похоже, я скоро стану отцом.

— А может, сперва мужем, как ты на это смотришь?

— Слушаюсь, мэм. Как насчет рождественской свадьбы на берегу океана?

— Ничего не имею против, только вот не могу сообразить, какое платье надеть, ведь мне ничего не налезет.

— Что бы ты ни надела, ты будешь самой красивой невестой, которой довелось произнести слова «согласна».

Мужественный агент ФБР заключил ее в объятия, а ребенок брыкнул ножкой в знак согласия. Он поцеловал ее, и она поняла, что с милым рай и в шалаше.

— Дорогу, дорогу. Беременная невеста, — оглашала больницу сестра, катя по коридору коляску с Миган.

Дирк бежал рядом, держа ее за руку. Миган корчилась в схватках. Позади них торопливо семенил пастор с Библией в руке, спеша довести до конца чин венчания, прерванный нетерпеливым ребенком.

Сестра ввезла Миган в приемную.

— Похоже, малышка хочет присутствовать на свадьбе.

— А почему бы и нет? — подхватил Дирк. — Она и не через то с нами прошла.

— Я вернусь попозже, — проговорил преподобный Форрестер. — Можно прекрасно все закончить и дома.

Миган глубоко вздохнула и схватилась за живот.

— Нет уж. Давайте-ка побыстрей и дойдем до «согласна». Я что, напрасно мучилась?! Надо закончить с этим.

Доктор Браун заглянул в приемную.

— Никак у нас будет рождественский ребенок, — проговорил он, надевая резиновые перчатки. — Когда Санта-Клаус приходит, аисту делать нечего.

— Рождественский ребенок и рождественское бракосочетание, — провозгласила сестра. — Миган надевала свадебный наряд, когда начались схватки. Наш пастор не бросил их в беде и поехал с ними сюда.

— Бракосочетание, говоришь? Ну, в таком случае поторапливайтесь. — Доктор подмигнул и кивнул пастору. — У новорожденных свое расписание.