— Тогда почему же она не вернулась для ремонта и замены?

— Не могла. Они ухитрились справиться с поломками, оставаясь в искривленном пространстве. Но целостность конструкции самого «Разведчика просторов» сильно пострадала. Она сомневалась, что корабль вынесет обратный переход в нормальное пространство, не говоря уж о повторном уходе в искривленное. Шаврин сочла, что гораздо безопаснее двигаться вперед.

— А не стало бы ее возвращение равносильно политическому поражению?

Молчание. — Да.

— А это, в свою очередь, изменило бы обстановку в пользу другой партии?

— Вероятно. Кроме того, они лишились значительных запасов пищи, воды и воздуха. Пытаясь сберечь оставшееся, Шаврин перевела корабль под компьютерный контроль и приказала экипажу лечь в анабиоз. Потому-то мы и не встретили признаков жизни, когда ступили на корабль.

— И компьютер пробудил их, как только ты открыл шлюз.

— На самом деле он пробудил Шаврин, как только радиосигнал Ханы отразился от обшивки. Она наблюдала за нашим приближением из бронированной комнаты. Нам позволили добраться до мостика, чтобы посмотреть, кто мы такие и как себя поведем.

— Похоже, увиденное ей понравилось.

От Кьяри не укрылись иронические нотки в голосе.

— Ее чуть удар не хватил, когда ты сняла шлем.

— Боялась земных болезней?..

— Не-а. Они прошли медицинское зондирование и были уверены, что мы не опасны. Дело в том, что для Шаврин ты… смердела. И сейчас смердишь. Потому-то она и пользуется носовыми фильтрами.

Николь обрадовалась, что ее догадка насчет необыкновенного чутья инопланетян подтвердилась. Жаль только, что эту радость слегка омрачила реакция Шаврин.

— Ладно, Бен, им нужен был Толмач, и они выбрали тебя. Для этого и служили те приборы? — Он кивнул. — А что с Андреем и Ханой? Судя по тому, что со мной ничего не произошло, я думаю, с ними тоже все в порядке. Но хотелось бы знать наверняка.

— Не волнуйся, Николь. Они в анабиозе. — Он надавил на кнопку настольного пульта, и в воздухе появилась голограмма — панорама комнаты, где Николь пришла в себя, но теперь она рассмотрела, что одна длинная стена поделена на прозрачные квадраты. Большинство из них пустовало, но в двух можно было разглядеть лица Ханы и Андрея. Невооруженным глазом трудно было определить, живы они или нет; несмотря на безразличие усталости, Николь передернуло от отвращения — уж очень это местечко смахивало на морг.

Кьяри нажал другую кнопку, и голограмма исчезла.

— Почему меня разбудили, а их нет? — озабоченно спросила Николь.

— Их вернут к жизни, как только мы закончим разговор. Мне… — Кьяри пытался выразить эмоции. — Мне не забыть, как ты на меня глядела, когда воины влекли меня прочь. Мне… — Он замялся, подыскивая слова. Это так не походило на самоуверенного комиссара, что Николь в упор уставилась на него. — Мне хотелось утолить твою душевную боль. Успокоить.

— А-а, ты тревожился обо мне, — безжизненно произнесла она.

— Я всегда тревожился, — нервно улыбнулся он. — Теперь для меня… важно… чтобы ты знала. К тому же мне необходимо объяснить тебе, что произошло и почему. Не считая того, что ты была командиром корабля, я доверяю тебе больше, чем Андрею и Хане. Халиан'т'а — нам не враги, Николь, они не жестоки от природы. Поступив так со мной, Шаврин нарушила все этические нормы. Соплеменники, впрочем, простят ей, особенно если она преуспеет в этой миссии, но вряд ли она сама простит себя.

— Быть может. — Николь через стол потянулась к Кьяри, нерешительно коснулась его волос, щеки, бессознательно повторив жесты Шаврин при первой встрече. На ощупь кожа стала совсем другой; он все тот же, но… чужой. — Генетический вирус, верно? А приборы должны были определить, кто из нас наиболее подвержен его влиянию.

— Браво!

— Кьяри, это не так уж трудно. Единственный способ заставить твой организм подвергнуться незначительным, но фундаментальным изменениям, — это помудрить с твоей ДНК.

— Ты сердишься.

— Еще бы!

Шаврин прорычала раскатистую фразу, басовыми регистрами простирающуюся чуть ли не в инфразвук. Кьяри ответил в той же тональности.

— Шаврин понимает тебя, — повернулся он к Николь, — но считает, что на ее месте ты поступила бы точно так же.

Николь не отозвалась. Инопланетянка попала не в бровь, а в глаз. Собственно говоря, эта-то мысль и вызвала ее гнев.

— Они начали зондировать нас, как только мы ступили на борт. Шаврин не планировала трансформировать кого-либо, но, не выяснив наличие хотя бы принципиальной возможности, она просто-напросто пренебрегла бы своими обязанностями.

— Тяжко, Бен, да?

— Ты даже не можешь представить. Большую часть времени — сейчас, например — я прекрасно собой владею. Но иной раз… Господи, Николь, во мне словно мириады чужих существ. Зачастую меня подавляет уже само их количество. Видишь ли, потенциальных Толмачей определяют при рождении. У них уникальная генетическая матрица, а в детстве они проходят обучение, которое адаптирует их к этому вирусу физически и психологически. Что же до меня, то я не только не проходил такой подготовки, но и принадлежу к совершенно иному биологическому виду. Мне повезло, что я не рехнулся еще сильнее.

— Изменения необратимы?

— Обратимы, благодарение Создателю. Но чем позже я приму вакцину, тем менее эффективна она будет.

— Зачем она это сделала?! — набросилась Николь на Шаврин, чувствуя, как сердце разрывается от боли и ярости. — Зачем?!

— Из-за корсара, конечно, — просто ответил Кьяри.

Николь обернулась к нему. Гнев ее мгновенно сменился испугом.

— Что?!

— Боюсь, я угодил прямо в суть. «Разведчик просторов» — слишком лакомый кусочек, чтобы не прибрать его к рукам. Он показался на радарах халиан'т'а, когда Хана была на мостике, и она узнала его с первого же взгляда. Тот самый крейсер, который устроил засаду на «Странник».

До того момента Шаврин не собиралась пользоваться генетическим вирусом. Она не знала, представляем ли мы какое-либо земное правительство, но мы ей нравились и, как ни странно, она питала к нам доверие. От нас исходили хорошие флюиды. Наш импровизированный концерт сотворил чудеса, так же как и наши коллективные реакции на их голографические тесты Роршаха. Благодаря им-то нас и допустили на поминальный обряд. Когда Хана увидела корсара, она почувствовала такие сильнейшие эмоции, что внезапно налаживание надежных взаимоотношений стало жизненно важным. И единственный путь к нему лежал через вирус толмачества. Интуиция подсказала Шаврин обездвижить тебя вместе с остальными и погрузить в анабиоз, потому что вы бы не поняли, что к чему. А не понимая, начали бы сопротивляться в попытке отстоять меня. Опять же камеры анабиоза полностью экранированы, так что, сканируя «Разведчика просторов», корсары обнаружат лишь халиан'т'а.

Что-то в поведении Кьяри заставило Николь сообщить:

— Я видела дисплей перед тем, как отключиться; мы с тобой выглядели почти одинаково.

— На самом деле ты более пси-чувствительна.

— Тогда почему же они предпочли тебя?

— Помнишь тризну?

— Это было очередным испытанием?

— Отчасти. В каком-то смысле тебе повезло; я помню все, будто прокручиваю кинопленку.

— Ты преобразился, словно надел маску тигра.

— Верно. Я-то был в маске, а вот ты изменилась по-настоящему. Ты была похожа на них — на саму Шаврин — куда больше, чем догадывалась. Если бы вирусом заразили тебя, ты не сумела бы вернуться и до конца дней своих была бы халиан'т'а в человеческом обличье. Может, дело в моем возрасте, а может, в опыте. Кроме всего прочего, полеты в одиночку вырабатывают обалденное самообладание. Не исключено, что я просто упрям. Как бы то ни было, я владею собой. С трудом, правда. А ты бы не смогла.

— Понимаю. И когда все это произошло?

— Десять дней назад.

— Господи!

— Вирусу требуется около шестисот килосекунд — стандартная неделя, — чтобы все симптомы проявились окончательно. Большую часть времени я просто цеплялся за висящий на волоске разум. А сегодня утром мы прибыли на базу корсаров. Этот астероид достигает двух килокэмэ в диаметре и входит в большое скопление посреди Пояса. Николь, эта операция проведена с размахом, весьма профессионально, вероятно, не без поддержки Корпорации. Мы заметили приближение еще трех кораблей — двух штурмовиков и одной обогатительной фабрики. Начальник штаба Шаврин подозревает, что с другой стороны планетки стоят на приколе другие суда. Нас конвоирует самый большой корабль, но еще пара недурно вооружена и не уступила бы «Страннику».