— Ха! Чепуха. Мэг знает, что может добиться всего. Даже… даже мистера Фергюсона. Порой я готова ее убить за те улыбочки и воздушные поцелуи, которые она посылает ему во время урока.

— А что же мистер Фергюсон? Как он реагирует?

— Никак. — Николь усмехнулась. — Жутко смущается, отводит взгляд, роняет маркер или начинает запинаться. Многих это веселит. Тогда девчонки намеренно начинают смущать его, чтобы сорвать урок.

Бедный, невольно пожалела учителя Шерри. Нелегко, наверное, ему приходится. Впрочем, возможно, он сам виноват. Заигрывал с ученицами, не принимая во внимание их возраст и неопытность. Если бы он сразу сказал «нет» и пресек всякие поползновения в свой адрес, его бы поняли. «Нет» есть «нет» и понимается в любом возрасте!

— Убивать никого не стоит, — твердо сказала Шерри. — Вы ведь уже не в детском саду, чтобы драться лопатками, не поделив игрушки. Взрослые женщины должны действовать более тонко и мудро, сражаясь за мужчину.

— А как? — с интересом спросила Николь.

— Во-первых, не мозолить глаза и не липнуть к мужчине, словно жевательная резинка. Поверь мне, Николь, ни один парень не станет общаться с девушкой, которую не уважает. Женщина должна всегда оставаться некой загадкой…

— Так что же мне делать? Я не могу жить без мистера Фергюсона. Мне кажется, что я больше не выдержу.

— Потерпи немножко. Постарайся отдалиться и поменьше думать о нем. Наверняка ты ночами фантазируешь и мечтаешь. Из-за буйства твоего собственного воображения тебе и кажется, что ты не сможешь прожить без него и дня. Найди себе какое-нибудь увлечение, хобби. Что-то, чему ты сможешь посвятить себя в свободное от учебы время. Думай о чем-нибудь другом. Нельзя зацикливаться только на любви. В мире миллион занимательнейших вещей. Наверное, ты сейчас думаешь, что я говорю ерунду. Что я, как и твоя мама, не понимаю всей глубины и серьезности твоих переживаний… Однако уверяю: и в моей жизни было такое.

— Да? Расскажите, — попросила Николь. Шерри снова поведала «свою» историю о влюбленности в профессора. Результат превзошел ее ожидания. Николь даже прослезилась от сочувствия.

— А еще я ненавижу Мэг, — неожиданно злым голосом сказала она. — Если еще хоть раз она займет мою парту, чтобы строить глазки учителю… Ух, я ее оттаскаю за волосы!

— Николь… Николь… — Шерри напрасно пыталась докричаться до ослепленной любовью и ревностью девушки. Из трубки доносились только короткие гудки.

К сожалению Шерри, она вряд ли смогла чем-то помочь несчастной старшекласснице, оказавшейся в сложной жизненной ситуации. Даже родная мать поставила себя в оппозицию собственной дочери. А ведь несчастная любовь может стать для подростка источником депрессии, на долгие годы сформировав комплекс вины или неполноценности, наложить отпечаток на все последующие отношения с противоположным полом. Вот откуда потом берутся мужья-подкаблучники и жены-клуши.

Шерри взглянула на часы и сделала отметку в журнале. Разговор с Николь не был ни самым долгим, ни самым коротким, однако именно он стал той последней каплей, которая переполнила чашу терпения Шерри. Возможно, она превысит свои полномочия, но…

Когда заговаривало ее сердце, разум тактично замолкал.

— Салют, дорогая! — Веселая, благоухающая модным парфюмом Нэнси появилась как всегда минута в минуту и взъерошила пятерней волосы Шерри.

— Что ты делаешь?! — наигранно возмутилась Шерри, пригладив шевелюру. — Ты мне испортила прическу.

— От твоей прически после ночного дежурства остались одни воспоминания. Видела бы ты себя со стороны. Когда ты беседуешь по телефону и взволнована проблемой, ты машинально водишь свободной рукой по голове.

— Правда? — удивилась Шерри. — Я не замечала.

— Зато я заметила. Ну, как тут дела? Снова влюбленные школьницы одолевали?

Шерри широко распахнула глаза.

— Откуда… откуда ты знаешь?

— Вообще, если ты забыла, я тоже здесь работаю.

— Так, значит, и днем они тоже звонили?

Нэнси кивнула рыжей головкой.

— Именно об этом я и хотела с тобой поговорить еще вчера.

— О чем тут разговаривать? Многие девчонки влюбляются в своих учителей, в киноактеров, в певцов или в друзей по переписке. Идеализируют их, пишут стихи, рыдают в подушку, уходят из дому, а через пару лет, листая старый фотоальбом, ломают голову, что могли найти в «этом типе».

— Однако на этот раз все несколько иначе.

— Брось, Шерри, — отмахнулась от нее Нэнси. — Освободи-ка лучше мне стул и ступай спать.

— Разве ты не заметила, что все девушки говорили об одном и том же учителе истории Мартине Фергюсоне?

— Да? — небрежно переспросила Нэнси, сменив Шерри на рабочем месте. — И что с того?

— А то, что, возможно, этот учитель сам провоцирует их.

— Шерри, не городи ерунду. Ты ведь не хуже меня знаешь… Какой прок молодому, здоровому и, судя по свидетельствам очевидцев, красивому мужику от малолеток? Если он, конечно, не извращенец.

Шерри многозначительно покивала.

— Не может быть, — с сомнением произнесла Нэнси.

— Я решила наведаться в их школу и поговорить с этим Мартином Фергюсоном.

— Шерри, ты с ума сошла! Одно дело — помогать по телефону… Мы ведь не обязаны тратить личное время! Шерри, ты не добрый волшебник и не Санта-Клаус, чтобы творить чудеса.

— Нэнси, но мне жаль этих девочек.

— Мне тоже их жаль, — спокойно заметила Нэнси. — Мы помогаем им, как можем. Советом, поддержкой, консультацией…

— Я всего лишь приду к мистеру Фергюсону и, нежно глядя ему в глаза, скажу примерно следующее: «Уважаемый, если вы шли на преподавательскую работу в старшие классы, будучи особью в штанах, то наверняка знали, что подобная ситуация когда-либо случится. И если теперь вы не в состоянии решить ее самостоятельно, то вы не педагог и не мужчина вовсе!». Такие типы обычно тихие и трусливые. Уверена, что он испугается.

— Круто! — присвистнула Нэнси.

— Этот тип не достоин любви наивных девчонок. Если он флиртует с ними и подпитывает их надежды…

— Шерри, не переворачивай все с ног на голову. Просто девчонки втрескались в красавчика препода. Кто-то мечтает выйти за него замуж, а кто-то просто переспать. Появись в их классе новенький ученик, реакция была бы такой же. Учителю и так нелегко. Он и месяца еще не проработал в новой школе. Кстати, ты не в курсе, откуда он приехал?

— Не знаю, но могу поинтересоваться при случае.

— Шерри, ты что, всерьез собралась вправлять мозги учителю?

— Да. Должен же хоть кто-то поставить его на место.

— По-моему, его следует пожалеть и дать парочку дельных советов.

— Например? — с иронией спросила Шерри.

— Например, предупредить, что влюбленные подростки весьма… гм, как бы лучше выразиться?.. эксцентричны. Попытки суицида или обвинения в изнасиловании очень даже в их духе.

— Именно поэтому я и хочу поговорить с Мартином с глазу на глаз. Пока дело не зашло так далеко. Я еще выясню, почему он оставил прежнюю работу. Может быть, его выгнали за неподобающие отношения с ученицами?

— Бедный мистер Фергюсон, — воздев руки к небу, пропела заупокойным голосом Нэнси. — Прямо по курсу надвигается ураган Шерри.

— Нэнси, прекрати. Я всего лишь познакомлюсь с ним. Узнаю, что он сам думает по этому поводу. Я ведь хочу помочь.

— Кому? Учителю или его озабоченным ученицам?

— Всем.

— Всем никогда не угодишь, и не старайся. Даже если девяносто девять человек будут рукоплескать тебе и носить на руках, найдется вшивенький-плюгавенький сотый, который обольет тебя помоями с головы до ног. Такова людская сущность.

— Школьницы страшно ревнуют друг к другу. Скоро выпускной бал, и я хочу, чтобы на нем присутствовали все. Желательно без синяков.

— Шерри, ты не обязана тратить личное время на походы в школу. У тебя и так нет ни одной лишней минуты.

— Я знаю, — Шерри вздохнула, — однако… не прощу себе, если по моей вине пострадает кто-нибудь из влюбленных учениц.