Литмир - Электронная Библиотека

А истинным хозяевам артиллерии идея похода на Верхнюю Марку категорически не нравилась. Нидербургские купцы, ростовщики, главы ремесленных гильдий, владельцы цехов и мануфактур, входившие в городской совет, испуганно жались друг к другу посреди очищенного торжища и не проявляли энтузиазма по поводу предложений пфальцграфа.

Делегацию бюргеров возглавлял сухонький старичок с лысым черепом, обрамленным жидким венчиком седых волос, с большим носом и парой круглых стекляшек, нацепленных на горбатую переносицу. Это новомодное изобретение, способствующее улучшению зрения, стоило, между прочим, целое состояние. Города, в которых производились подобные диковинки, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Горбоносый старик сохранял самообладание много лучше прочих членов городского совета. Пряча бегающие выцветшие глазки за блестящими стекляшками, пожилой нидербуржец вел переговоры многословно, осторожно и дипломатично.

– Правильно ли мы понимаем, что ваша светлость желает снять с городских стен бомбарды, опустошить пороховые склады и увезти с собой пушечных мастеров?.. – трагическим голосом вопросил он для начала.

– Да, моя светлость желает, – сердито бросил Дипольд. И внушительно добавил:

– Также моя светлость желает получить от города и предместий коней и повозки, пригодные для транспортировки бомбард, ядер и пороха. Еще – съестные припасы и фураж на случай долгой осады. И работников для возведения фортификаций. Кроме того, моя светлость рассчитывает присоединить к своему войску состоящих на службе у Нидербурга ландскнехтов, конных и пеших стражников и городских стрелков при полном снаряжении. И, наконец, моя светлость была бы весьма признательна, если бы городская казна выплатила вперед полугодовое жалование нидербургским солдатам, которые отправятся со мной в Верхнюю Марку.

Старик крякнул. Старик сглотнул. Старик вздохнул.

– Вы хотите забрать у города пушки, солдат, припасы и деньги… – печально произнес нидербуржец. – Но что будет с нами, если поход вашей светлости не увенчается успехом?

Бюргер выдержал небольшую паузу и, не дождавшись от помрачневшего пфальцграфа ответа, торопливо продолжил:

– Я вовсе не предрекаю неминуемого поражения вашей светлости. Я лишь теоретически – только теоретически – предполагаю худшее. Если ваше войско вдруг будет разбито, тогда наш несчастный город окажется совершенно беззащитным перед оберландским маркграфом.

Дипольд подумал, что этот скользкий и упрямый старикан чем-то неуловимо напоминает ему отца. И от того, наверное, так бесит.

– В первую очередь оберландцы придут сюда, – из-за стекляшек глаза переговорщика казались особенно большими и испуганными. – Придут с мечом, огнем, со своими механическими рыцарями и горящими жаждой мести сердцами. Вы же знаете, нидербуржские земли вплотную прилегают к границам Верхней Марки и…

Пфальцграф не дал ему договорить. В сердцах звякнул одной латной перчаткой о другую.

– Именно поэтому я и прошу… – Дипольд поморщился. Просить у этих?! Нет, тут впору требовать. А лучше забирать силой. Ладно, пусть пока… – прошу вашей помощи.

Пауза. Судорожный вздох.

– Я все же осмелюсь предложить вашей светлости отказаться от похода в Оберландмарку, – старик дрожал, но говорил. Говорил то, что говорил… – Это крайне опасное предприятие. И к тому же даже при благоприятном исходе реальная выгода задуманной вами кампании может и не окупить всех вложенных…

– Молчать! – взревел Дипольд, вновь перебивая вовсе уж зарвавшегося бюргера.

Тот дернулся, будто напоровшись на пику. Вздрогнули и прочие члены совета.

Да, этот старик напоминал Дипольду отца, но, Слава Богу, с ним можно разговаривать иначе, чем с могущественным родителем.

– Конечно, мы готовы обсудить цену, – неожиданно вставил нидербуржец.

Цену? Какую цену?! Что за чушь?! Дипольд в недоумении уставился на собеседника. Дань? Откупные? За что? За то, чтобы его армия не переступала границы с заклятым врагом Нидербурга? Чтобы повернула назад? Этого пфальцграф взять в толк не мог. Это было как там, в маркграфской темнице, где узники-смертники отказывались бежать из собственных клеток.

– Если за плату, достойную вашей светлости, вы соизволите покинуть город… – понизив голос так, чтобы никто, кроме Дипольда, не мог услышать сказанного, продолжал старик.

– Да как ты смеешь, торгаш?! – злобно прошипел в ответ пфальцграф.

Под его гневным взглядом нидербургский переговорщик ссутулился, съежился, вжал голову в плечи. Однако не умолк.

– Прошу простить меня, если мои слова показались вашей светлости непозволительно дерзкими. Но и понять умоляю тоже! Сейчас я радею только о благополучии родного города.

– Твой город – не вольное поселение, старик, – хрипло заметил Дипольд. – Ты забыл, кому он принадлежит?

Ответ прозвучал не сразу. А отвечал старый нидербуржец, вовсе уж зажмурившись от ужаса и пригнув голову, будто в ожидании неотвратимого удара. Но ведь отвечал же, мерзавец!

– Помню, ваша светлость. Его сиятельству герцогу Вассершлосскому, курфюрсту Остландскому. Вашему мудрейшему и милостивейшему батюшке…

Дипольд скрежетнул зубами. Да, все правильно говорит старик!

– И любому его приказу, либо приказу назначенного его сиятельством бургграфа мы готовы подчиниться беспрекословно.

– Я сын Карла Остландского!

Флюиды ужаса, идущего от перепуганного горожанина Дипольд ощущал почти физически. Однако стеклоглазый бюргер не заткнулся, пока еще была возможность пойти на попятную.

– Но все же вы не властны над Нидербургом, ваша светлость, – подобострастно-приторным тоном старик пытался смягчить обидное значение сказанных слов.

– Ах, не вла-а-астен?! – протянул Дипольд.

Ладонь пфальцграфа легла на эфес меча. Стоявший… дрожавший перед ним человек пока этого не видел. Голова нидербуржца по-прежнему была склонена, а глаза – зажмурены.

– Конечно, если у вас есть грамота с печатью господина курфюрста…

«Ишь ты, грамоту ему подавай!» Пальцы Дипольда сжали рукоять меча покрепче.

– Только я не думаю, что его сиятельство одобрил бы вашу затею.

«Нет, ну каков наглец!» Отточенная сталь медленно поползла из ножен. Этого переговорщик тоже не видел. Прочие члены городского совета видели, но в ужасе молчали.

– Войско, которое идет за вашей светлостью, безусловно, велико и внушительно…

«Ну еще бы! Любое чужое войско, стучащее конскими копытами по мостовым твоего, старик, города, покажется – внушительнее некуда». Улыбка Дипольда напоминала звериный оскал.

– Но все же покорнейше прошу прислушаться к мнению умудренного жизнью человека…

«Торгаша и труса!» Правая щека пфальцграфа нервно подергивалась.

– Позволю напомнить вашей светлости, что в услужении у Альфреда Чернокнижника состоит могущественный магиер, а в дружине оберландского маркграфа появились стальные големы, которых не берут ни мечи, ни копья. И для успешной войны с Верхними Землями нужно…

– Для войны мне нужны ваши пушки! – осадил нидербуржца Дипольд. – Я получу их и все остальное, перечисленное ранее? Отвечай старик!

Глаза гейнского пфальцграфа вновь застилала багровая пелена ярости. Он уже знал: этот дрожащий, как лист на ветру, но упрямый, как осел, престарелый бюргер уже не жилец.

– Ваша светлость! – старик, наконец, решился открыть глаза и чуть приподнять голову. Взглянул на Дипольда из-под своих стекляшек. Увидел глаза пфальцграфа. Увидел наполовину вынутый из ножен клинок. Взмолился:

– Пощадите! Мы же не можем…

– Что ж, в таком случае, смогу я.

Голос Дипольда сотрясала гневная дрожь. А вот рука, рванувшая полуобнаженный меч, не дрогнула.

Рубить по длинной сухой шее на согбенных плечах было удобно. Звонкими брызгами рассыпались круглые стекла, слетевшие с искаженного лица. Лысая голова (огромный нос-нарост, раззявленный в беззвучном крике рот, вытаращенные глаза, ровный кровавый срез под подбородком) покатилась по булыжникам к опрокинутому прилавку с капустными кочанами.

14
{"b":"143538","o":1}