– Может и ядом, – склонился магиерский куколь. – Если стрелять соответствующими снарядами. Но, вообще-то, причина такого названия кроется в другом. В длине ствола.

– А что, она настолько важна – длина ствола? – скривил губы Альфред. – ТАКАЯ длина?

– Длинный ствол придает снаряду больший разгон.

– Да? – с сомнением произнес маркграф. – В самом деле?

– Ваша светлость, – Лебиус приложил руки к груди, – орудие готово к испытанию, и, как только вы пожелаете…

– Погоди, колдун, не торопись, – поморщившись, оборвал его маркграф. – Покажи сначала, чем ты, собственно, собираешься стрелять? Вот этими «орешками», надо полагать?

Альфред шагнул к невысоким пирамидкам из темных металлических шаров. Небольших, гладких, идеально круглых. То ли свинцовых, то ли облитых свинцом. Все ядра в точности соответствовали калибру орудия и, на первый взгляд, были похожи друг на друга, словно горошины, выкатившиеся из одного стручка. Только на некоторых виднелись фитили и пятна краски.

Маркграф взял первое попавшееся. Взвесил в руках. Осмотрел. Положил. Взял другое. Потом – третье…

– Осторожнее, ваша светлость! – всполошился вдруг Лебиус. Шагнув вперед, магиер прикрыл жаровню с углями. – Не подносите ядра близко к огню. Вне стен мастератории мне трудно контролировать огненную стихию. Здесь она может быть опасна.

Альфред только хмыкнул в ответ. Но, покрутив в руках очередной снаряд, все же положил его на прежнее место.

Нет, ядра, так похожие друг на друга, все же не были одинаковыми. Одни – цельные и увесистые: двумя руками едва удержишь. Другие – пустотелые, по всей видимости – полегче, состоящие, вероятно, из двух скрепленных между собой полусфер в свинцовой рубашке, с короткими толстыми фитилями, торчащими из деревянных пробок-заглушек, явно чем-то снаряженные и помеченные краской. Красной, белой, темно-синей и зеленой пятна. Видимо, чтобы не перепутать при стрельбе. Вот только – что с чем?

– Ну-ка, ну-ка, расскажи, колдун, что у тебя за бондоки такие? Из чего сделаны?

– Сверху слой мягкого свинца, – охотно пояснил магиер, щелкнув ногтем по тусклому серому металлу. – Для лучшей обтюрации. Благодаря ему снаряд плотнее прилегает к стенкам ствольного канала. Под свинцом – чугун. Литое ядро из сплошного чугуна даже при невеликих размерах имеет значительную массу, а значит – большую разрушительную силу, нежели простой отесанный камень.

– И как далеко сможет выплюнуть такой снаряд твоя бронзовая змея?

– В два, а то и в три раза дальше, чем каменное ядро, пущенное из обычной бомбарды, – ответил Лебиус. – И бьет она при этом гораздо точнее.

– Дальше? Точнее? – маркграф недоверчиво хмыкнул. – И как же, позволь спросить, достигается столь поразительный эффект? Неужели только за счет длины ствола?

– Не только, ваша светлость. Еще – за счет очищенной и специально обработанной орудийной бронзы, – принялся перечислять Лебиус. – За счет литого и ровно высверленного, а не выкованного абы как ствола. За счет спиральной нарезки на внутренних стенках, раскручивающей ядро и принуждающей его в полете буквально ввинчиваться в воздух. За счет усиленного заряда и особого гранулированного пороха. За счет лафетного ложа, позволяющего гасить отдачу, быстро поворачивать орудие в любую сторону и придавать ему нужный угол наклона. Здесь ведь все рассчитано до долей дюймов и градусов…

– Ага, и никакой магии? – усмехнулся маркграф. – И никаких алхимических фокусов?

Лебиус замялся:

– Разумеется, мною были использованы некоторые магические формулы и алхимические добавки для увеличения силы пороховых газов и укрепления ствола. Кроме того, «змея» обладает некоторыми м-м-м… нехарактерными для обычных бомбард свойствами, препятствующими образованию нагара. По большому счету, ее даже не нужно чистить. Все, что должно сгореть – сгорает в момент выстрела дотла и без остатка. Остальное – выбрасывается из ствола вовне. Но все же магическое и алхимическое вмешательство сведено мною к минимуму…

– Почему?

Прагсбуржец вздохнул:

– Видите ли, ваша светлость, огненный бой – та сфера, в которой излишнее рвение и злоупотребление тайными знаниями может навредить. Все-таки из пушек будут стрелять не опытные магиеры и алхимики, а простые солдаты.

– Верно, – согласился Альфред. – Итак, ты утверждаешь, что твое литое чугунное ядро полетит вдвое-втрое дальше, чем обычное каменное?

– А легкие снаряды поразят цель на еще большем расстоянии, – заверил Лебиус. Магиер нежно, будто женские округлости, погладил ядра, помеченные краской и снабженные фитилями: – Я говорю об этих гранатусах. Их изготовить сложнее, зато в бою они гораздо эффективнее.

– Гранатус? – переспросил Альфред, пробуя на язык незнакомое слово.

– Что значит – зернистый[5], – уточнил магиер. – Здесь свинец и чугун только снаружи. Изнутри ядра наполнены особой зернью.

– И что же у них внутри?

– О, там много всякого…, – под магиерский капюшон все же пробился лучик света. Стало видно, как по бледным губам Лебиуса скользнула улыбка. – Разного всякого… Взрывчатые смеси, мощь которых многократно превосходит силу пороховых зарядов. Горючие субстанции, способные плавить камень. Едкие растворы, прожигающие металл. Смертоносные дымы и газы, в которых задохнется любое живое существо. Этим снарядам надлежит разрываться в расположении врага, и уж их-то я под завязку набил губительной магической и алхимической начинкой. Содержимое гранатусов действует эффективно и беспощадно…

– А как долго оно действует?

– Недолго, ваша светлость. Пару-тройку минут, не больше. Но больше и не нужно. Больше никому не выдержать. Гранатусы предназначены для того, чтобы сломить сопротивление противника, но они не должны навредить вашим воинам и вашим големам, идущим в атаку. Принцип таков: смерть быстро собирает жатву, а после – рассеивается бесследно. И поле боя остается за вами. Чистое и совершенно безопасное.

– Хорошая задумка, – похвалил Альфред. – Но хватит болтать. Займемся делом. Где твои мишени, колдун?

– Первая во-о-он там, – широкий рукав магиера указал куда-то за стену. – Видите повозку?

Альфред прищурился, всматриваясь вдаль.

– Возьмите это, ваша светлость, – Лебиус медленно, демонстративно медленно – чтобы не нервировать понапрасну стражей, стоявших у него за спиной – извлек из-под складок просторного балахона небольшую жестяную тубу и протянул ее маркграфу. – Будет лучше видно.

Альфред недоуменно повертел в руках продолговатый цилиндрический предмет.

– Что это?

– Смотровая трубка.

– Опять твои колдовские штучки? В этой жестянке заперт чей-то глаз?

– Всего лишь стекло, – ответил Лебиус. – Особым образом изогнутое и обработанное. Ну и еще небольшой магический кристаллик, усиливающий свойства линз. Трубка приближает то, что трудно увидеть издали. Смотреть нужно сюда, вот в это окошко…

Альфред поднес трубку к глазам, как было показано. И…

Надо же! Мир словно скакнул ему навстречу. То, что располагалось почти у горизонта, вдруг оказалось рядом: чудилось, руку протяни – и можно потрогать.

Маркграф отнял трубку от лица. Морок закончился. Окружающий мир стал прежним. Да уж, чудеса… Альфред снова взглянул в круглое, чуть выпуклое и поблескивающее окошко магиерского инструмента. И вновь маленький глазок смотровой трубки обратился в целый мир, где далекое становится близким, а близкое надвигается вплотную.

«Полезная игрушка, – решил Альфред. – Пожалуй, стоит оставить ее у себя».

– Это вам, ваша светлость, – Лебиус верно угадал ход его мыслей. – Подарок…

– Угу, – удовлетворенно буркнул маркграф, разглядывая окрестности. – Но все же… мишень-то твоя где?

– Извольте посмотреть чуть правее, – посоветовал Лебиус. Мягким осторожным касанием отклонил трубку в сторону. – Еще чуть-чуть. Теперь видите? Там, на дальнем склоне, где куча камней?

Да, теперь Альфред увидел. Опустил магиерский инструмент, проморгался. Посмотрел снова. Со смотровой трубкой. И без.