– Ваша светлость, – знакомый скрипуче-вкрадчивый голос помешал высказать заслуженную похвалу вслух. – Позвольте вас потревожить.

Маркграф обернулся. Притихшая свита расступилась, словно раздвинутая незримой рукой. Возле Альфреда Оберландского стоял Лебиус Марагалиус. Как всегда – в сопровождении неусыпной стражи. Магиерский капюшон, закрывавший бледное лицо, склонился в выжидательном поклоне.

– Колдун? – маркграф насторожился. – Есть новости?

– Да, ваша светлость. Дипольд…

– Что о нем известно? – Альфред оживился. – Пфальцграф еще гостит у отца?

– Нет, ваша светлость. Карл Остландский отправился к императорскому двору. Дипольд тоже покинул Вассершлосский замок.

– Уже? – удивленно шевельнул бровями маркграф. – Так быстро? Надо же! Я-то полагал, курфюрст постарается удержать Дипольда от скоропалительных решений и необдуманных поступков.

– Он старался. Похоже, Карл Осторожный почуял неладное, однако не желает возбуждать у других каких-либо подозрений относительно сына.

– Разумно, – одобрил Альфред. – Огласка и ненужные слухи могут сейчас сильно навредить Карлу. Могут даже лишить его императорской короны, на которую он так рассчитывает.

– Дипольда не бросили в темницу, но ограничили его свободу и круг общения, – продолжал магиер. – Карл доверился только одному человеку – лучшему трабанту из своей гвардии. Курфюрст приставил его к сыну. Однако даже Карл Осторожный недооценил ярость и исступление, бурлящие в душе гейнца.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался маркграф. – Что там у них произошло?

– Чтобы уехать из Вассершлосса, Дипольду пришлось переступить через кровь. Через остландскую кровь, ваша светлость, – уточнил Лебиус. – Дипольд убил отцовского трабанта.

– Ишь ты! – Альфред прицокнул языком. – Интересно, как Дипольд с ним управился? Я немало наслышан о гвардейцах Карла, и, насколько мне известно, этих головорезов голыми руками не возьмешь.

– Пфальцграфу помог присмотрщик.

– Присмотрщик?! – изумился Альфред. – Ворон?!

– Да. Присмотрщик случайно… – насмешливым тоном, краткой, но выразительной паузой и многозначительным хмыканьем Лебиус выделил последнее слово, – совершенно случайно появился в нужный момент в нужном месте. А Дипольд не преминул воспользоваться выпавшим случаем. Он напал на своего стража сзади. Зарезал засапожным ножом…

– Ага, значит, рыцарская честь для нашего благородного пфальцграфа уже ничего не значит? – усмехнулся Альфред.

– Дипольдом движут более глубинные чувства и более сильные страсти, ваша светлость, – серьезно ответил Лебиус.

– Ну, вот и замечательно, вот и пусть движут. Нам, насколько я понимаю, это только на руку?

– Совершенно верно, ваша светлость.

– Что намерен делать гейнец сейчас? – спросил после некоторого молчания Альфред.

– В данный момент он направляется в свой замок. Я полагаю, пока Карл ведет переговоры с кайзером, Дипольд начнет спешно и втайне от отца собирать войска. Думаю, пфальцграф найдет немало союзников и единомышленников, так что войну следует ожидать в самое ближайшее время. Скоро в ваши владения вступит остландская армия под предводительством Дипольда Гейнского.

– Но мы ведь готовы ее встретить, колдун? – пронзительный взгляд маркграфа уперся в густую тень магиерского куколя.

– Да, ваша светлость. Готовы. Уже сейчас готовы. А к началу войны будем готовы еще больше.

– Что ж, – Альфред улыбнулся, – пока все идет в точности по твоему… по нашему плану. И пока я тобой доволен, Лебиус. Пока.

– Благодарю вас, ваша светлость, – склонился капюшон.

– Твоими хандканнонами я, кстати, доволен тоже. Славно клюют.

– Благодарю, ваша…

Властным взмахом руки Альфред пресек недоговоренную фразу. Указал смотровой трубкой на убитых:

– Эти три трупа – твои. Ты просил – можешь забрать.

– Благо…

– Хватит, – поморщившись, вновь оборвал маркграф. – Ступай, колдун. Не теряй времени. Работай. Ибо скоро в мои владения вступит остландская армия. С его светлостью Дипольдом Гейнским во главе. Нужно обеспечить гостям достойный прием.

Разумеется, начал он с гейнского края, полновластным хозяином которого являлся. Край, в общем-то, невеликий. Чтобы объехать владения Дипольда Славного, гонцам на резвых скакунах потребовалось двое суток. Тем не менее, вассальных крепостей и замков, принадлежавших мелким баронам и рыцарям, а также малых бургов, городишек и поселений, всецело зависевших от воли пфальцграфа, здесь хватало. Так что уже на исходе третьего дня к замку Дипольда начали стягиваться многочисленные отряды.

Это было отборное конное войско, не обремененное ни медлительной пехотой, ни громоздкими обозами, ни артиллерией. Таково было распоряжение пфальцграфа: выступать во всеоружии, но налегке, повозки оставлять, но брать с собой побольше лошадей.

В том был свой резон. Перейти оберландскую границу следовало как можно скорее. Во-первых, – чтобы застать Альфреда Чернокнижника врасплох и не дать маркграфу возможности должным образом подготовиться к войне. Во-вторых, – спешить нужно было, чтобы походу не успели воспрепятствовать ни император, ни остландский курфюрст.

Последствий проявленного своевольства Дипольд не опасался. Если задуманное удастся, гнев отца и, тем более, немощного кайзера будет уже не страшен. Победителей, как известно, судить не принято. Если же ему предстоит сгинуть в горах Верхних Земель, тем более – какая разница?

Двигались к Оберландмарке, однако, не самой прямой дорогой. Покинув гейнские владения, Дипольд намеренно делали крюки по землям соседей, каждый раз высылая впереди войска гонцов. Посланцы пфальцграфа на неутомимых лошадях скакали в замки благородных и влиятельных остландцев, павших от рук механического голема на Нидербургском турнире, а также в замки их родственников. И – неизменно возвращались с хорошими вестями.

Остландские графы, бароны и рыцари, жаждавшие, как и сам Дипольд Славный, скорой мести, спешили примкнуть к гейнской армии. А поскольку каждый новый союзник стоял во главе сильных конных дружин – своих, своих вассалов, родни и верных друзей – то войско в пути разрасталось как тесто на дрожжах. Вдвое. Втрое. Вчетверо…

Первыми на зов Дипольда откликнулись дядя погибшего под Нидербургом Генриха-Медведя – барон Людвиг фон Швиц, чей щит также украшал фамильный медвежий герб, и отец павшего на той же ристалищной бойне графа Альберта Арнольд Клихштейн. Дипольд сердечно принял обоих, ибо это были те соратники, о которых можно только мечтать.

Людвиг и мощью, и статью, и смелостью, и боевым задором напоминал своего достойного племянника. Арнольд же являлся полной противоположностью сыну, не блиставшему, увы, ни умом, ни отвагой, ни воинской выучкой. Седовласый, пожилой, однако крепкий еще граф рвался в бой не хуже иных молодых. В меру рассудительный, но в то же время охочий до драки, решительный и неустрашимый, он сразу пришелся по сердцу Дипольду. «Мне бы такого отца», – не раз и не два поймал себя на этой мысли пфальцграф, откровенно завидуя покойнику Альберту.

Фон Швиц и Клихштейн привели с собой многочисленные рыцарей, слуг, оруженосцев и конных стрелков. А потом – и вовсе повалило, как из рога изобилия. Весть о походе летела впереди войска, слухи распространялись по Остланду и окрестностям, словно круги по воде. Благородные рыцари выдвигались навстречу армии Дипольда, не дожидаясь призыва гейнских гонцов. Желающих поквитаться с Чернокнижником за былые обиды – явные и мнимые, а заодно снискать себе в предстоящих сражениях неувядающую славу, оказалось даже больше, чем предполагал пфальцграф.

Новообретенные союзники охотно вступали под знамена Дипольда. Многие при этом искренне полагали, что боевые стяги с остландским златокрылым грифоном, реявшие над войском, косвенно выражают одобрение предстоящей кампании со стороны курфюрста восточных имперских земель. Дипольд не спешил развеивать это неверное, но весьма выгодное заблуждение.