Чувствую, как против моей воли напрягаются губы, лоб, а потом и все лицо. Под глазом дергается мускул, чуть расширяются ноздри. Замечательно! Меня только-только бросили, а теперь желают использовать в качестве симпатичной игрушки, которая надоест за считанные часы.

– Может, тогда… – несмело начинает Барлоу, но я его перебиваю.

– Послушай, если ты не понимаешь, скажу открытым текстом: я не из тех, с кем ты привык общаться! – Сжимаю в руках стопку листов и шлепаю ими по коленям.

Барлоу удивленно приподнимает брови и немного наклоняет назад голову, на мгновение задумывается и усмехается.

– Да нет, я и не собирался звать тебя на… свидание.

Странно, но мне становится досадно. Видимо, я совершенно не в его вкусе. Не то чтобы это меня задевало, потому что никаких чувств я, слава богу, к нему не питаю, но в любом случае не слишком приятно, когда тебе говорят, что о свидании с тобой не может быть и речи.

– Что-то я не пойму… – мямлю я.

– Я хотел всего лишь пригласить тебя на… гм… – Барлоу на миг умолкает, очевидно пытаясь вспомнить, что у него есть в холодильнике. – Бутылочку пива… ну или чашку кофе.

Настороженно прищуриваюсь.

– А почему ты не в спортзале, не на работе или не на встрече с какой-нибудь красоткой? – Последние слова я невольно произношу с легкой насмешкой, но Барлоу то ли не обращает на это внимания, то ли ему все равно.

– Потому что в спортклубе, в который я езжу, прорвало трубу и сегодня он, как назло, закрыт.

– Как назло? – переспрашиваю я.

– Если бы я преспокойно упражнялся со штангой, не услышал бы звонка, – объясняет Барлоу, кивая на сотовый в руке.

Во мне с новой силой разгорается любопытство, которое, казалось, благополучно умолкло. Отворачиваюсь, придаю себе скучающий вид и спрашиваю, будто из чистого желания поддержать разговор:

– Звонок был от человека, с которым нет особого желания общаться?

Барлоу ухмыляется.

– От родной матери.

Резко поворачиваю голову.

– Что?!

– Да, представь себе. Вконец измучила меня своими… – Он умолкает на полуслове и пристальнее смотрит на меня, будто пытается определить, можно ли мне доверять. – Так как насчет пива?

Признаться, пиво я почти не пью. И не люблю этот обманчивый дух пивного товарищества. Посидим, попьем пивка! От обилия пива растет живот и дурно пахнет изо рта. Впрочем, сейчас определенно не тот случай.

Киваю.

– Да, можно.

Барлоу оживляется и, явно о чем-то размышляя, смотрит в пространство между нашими балконами.

– Гм… Перелезть, конечно, можно, но это небезопасно. Лучше спуститься и подняться ко мне на лифте. Времени потратишь больше, зато останешься цела и невредима.

Встаю с кресла и смотрю вниз, во двор. У нас пятый этаж. Шлепнешься, потом не соберешь костей. К тому же я вообще с детства боюсь высоты. Наверное, это с тех пор, когда я пятилетней крохой упала с качелей. Ежусь.

– Да уж, лучше пусть будет дольше, но безопаснее.

Вбегаю в комнату и бросаю роман Браунинга на первый попавшийся предмет – кушетку у окна. С работой я разобраться успею, а столь редкой возможности отвлечься от дум про Маркуса – хотя бы притвориться, что я о нем не помню, – в ближайшие дни может больше не выдаться.

Наспех поправляю перед зеркалом волосы, окидываю беглым взглядом весь свой вид и киваю. Сойдет. Обольщать Нейла Барлоу я не намерена, поэтому могу смело заявиться к нему в домашней джинсовой юбочке на лямках и давно не новом топе.

О том, зачем я ему так внезапно понадобилась, стараюсь не задумываться, чтобы не плюнуть на эту затею и не остаться дома тет-а-тет со своим несчастьем и бесконечными напоминаниями о Маркусе. Я не кинулась уничтожать наши совместные фотографии и его подарки – все стоит и висит на своих местах, травя душу. Может, было бы мудрее убрать хотя бы половину, но у меня все не поднимается рука.

Когда я спускаюсь вниз и поворачиваю к подъезду Барлоу, меня начинают одолевать сомнения. Что ему от меня нужно? Не опасно ли идти в дом к человеку, с которым едва знакома? В противовес этим мыслям приходит новая: ты знаешь о нем больше, чем о многих других соседях. Останавливаюсь у лифта, какое-то время медлю и все же нажимаю на кнопку вызова.

Барлоу, к моему немалому удивлению, встречает меня весьма и весьма радушно: на площадке у лифта, распахнув настежь квартирную дверь.

– Добро пожаловать! – полушутливым тоном произносит он, протягивая мне запотевшую бутылочку пива.

Беру бутылку и не знаю, как себя вести. Свободно и по возможности раскрепощенно или, напротив, сдержанно? Выбираю первое. Естественность и непринужденность всегда надежнее, да и приятнее.

– Холодное. – Вдеваю палец в колечко на крышке, открываю бутылку и делаю первый глоток – больше для храбрости. Пиво разливается по моему нутру, даря неожиданно приятное успокоение. – Вот, оказывается, чего мне целый день так не хватало!

Смеемся. Барлоу взмахом руки приглашает меня войти. Киваю и делаю шаг внутрь.

Никогда бы не подумала, что у парня типа Барлоу может быть такой дом. Если бы у меня спросили, каким я представляю его жилище, в моем воображении возникло бы нечто, изобилующее новомодными приспособлениями и дорогой мебелью и не блещущее чистотой, ибо мне казалось, что холостяки все как один страдают нелюбовью к порядку. У Барлоу же очень светло, просторно и, я бы даже сказала, уютно. Присутствия женщин в доме, как ни странно, совершенно не чувствуется, и вместе с тем все кругом благоустроено и пропитано не свойственной холостякам теплотой.

– Садись куда хочешь, – предлагает Барлоу, проводя меня в гостиную и обводя ее рукой.

Киваю, опускаюсь на стул с обтянутым кремовой кожей сиденьем и внимательнее осматриваюсь вокруг. Стены розово-персиковые, очень светлые и прекрасно сочетаются с чуть более темными полупрозрачными занавесками. Нигде нет ни фотографий с изображением женщин, ни постеров, ни пестрящих непристойными картинками журналов. Впрочем, журналы, пока я шла, Барлоу мог и спрятать, но вот поснимать со стен рамки со снимками вряд ли успел бы, да и это было бы ни к чему. Я же не свататься к нему пришла. Словом, их нет и, вне сомнения, не было.

– У меня к тебе разговор, – посерьезневшим тоном произносит он, садясь напротив меня и упираясь локтями в колени.

Перевожу на него взгляд и изумленно округляю глаза.

– Разговор? О чем?

Барлоу отпивает из бутылки пива, ставит ее на пол и выпрямляет спину.

– У меня есть предложение слетать вместе в Англию. Только не подумай, будто я сумасшедший, – торопливо просит он.

Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Должно быть, сумасшедшая я, во всяком случае с нормальными людьми не приключается настолько странных историй. Качаю головой и куда более громко, чем требуется, переспрашиваю:

– Слетать вместе в Англию? Зачем? С какой стати? Ты уверен, что ни с кем меня не путаешь?

– Уверен, – с торжественной мрачностью произносит Барлоу.

Я складываю губы трубочкой, намереваясь разразиться тирадой о том, что он меня явно неправильно понял. Я не из тех, с кем ему так приятно убивать драгоценное время! И далеко не столь легкомысленна, чтобы по первому зову лететь бог знает с кем через Атлантику. Но Барлоу вытягивает вперед руку, прося меня помолчать.

– Только не подумай ничего плохого, – поспешно и с той же необъяснимой серьезностью говорит он. – Сейчас я все объясню. Я не клеюсь к тебе и не делаю грязных намеков. Это предложение, можно сказать, деловое. Если хочешь, заключим договор и заранее обсудим условия.

– Условия чего? – силясь что-нибудь понять, но лишь все больше и больше недоумевая, спрашиваю я.

– Сделки, если, конечно, ты согласишься ее заключить, – произносит Барлоу, поднимаясь и засовывая руки в карманы брюк. – Она будет очень и очень необычная… – задумчиво бормочет он, принимаясь ходить взад-вперед у окна. – Я вынужден прибегнуть к крайним мерам, потому что иного выхода у меня нет.