Новиков махнул рукой:

– Ладно бы наш Короленко сам с собой играл, а то он всю зону играть заставлял.

Ларин достал сигарету и закурил.

– Это как у нас в правительстве, только Ельцин в теннис начал играть, все его подчиненные к ракеткам потянулись, – сказал капитан.

– Скоро вслед за Путиным потянутся на татами, – заметил Волков.

– Значит, на зоне все играли в шахматы? – продолжил тему Ларин.

– Да, – кивнул Новиков.

– Как это выглядело?

Бывший охранник задумался.

– Короленко любил повторять, – сказал он, – «Вся наша жизнь есть большая шахматная партия».

– Философ ваш начальник, – заметил Волков.

– Дай Бог ему здоровья, интересный человек, – мечтательно произнес Новиков, – до сих пор, наверное, в Воркуте новобранцев шахматам обучает.

– Представляю себе, – сказал Ларин. – Кто не желает учиться – марш по плацу маршировать или сортиры драить.

– Ну зачем вы так, – возразил Новиков. – Шахматы еще никому в жизни не помешали. В этой игре заложена древняя мудрость…

– Итак, вы научились там играть, – сказал Ларин.

– Да. Все, кто не умел, научились. И еще как! – Новиков вновь наполнил стопку. – Ваше здоровье.

Оперативникам не понравилось панибратство, появившееся в голосе собеседника.

– Вы играли между собой? – строго спросил Ларин.

– И между собой, и с заключенными.

– Устраивали турниры?

– Да, у нас были целые чемпионаты со сложной системой выхода в финал.

– Любопытно… – сказал Волков.

– В тюремной библиотеке было полно литературы по шахматам, кроме того, к нам приходил журнал «Е 2 – Е 4».

– Интернета не было? – поинтересовался Ларин.

– Про Интернет мы тогда еще ничего не знали. А вот стенгазета была. Ее один парень из Ростова выпускал. Он сам – художник недоучившийся, его из Академии художеств отчислили. Так я вам скажу, он такую стенгазету выпускал – залюбуешься! Называлась «Боевая ничья». А еще к нам лекторы приезжали из Общества знаний, о теории шахмат рассказывали.

– Просто идиллия, – заметил Ларин.

– Не то слово! Я до армии ничего о шахматах не знал, зато теперь мне и с гроссмейстером за одну доску сесть не стыдно!

Новиков увлекся воспоминаниями о боевой юности, глаза его заблестели, на лбу выступил пот.

– Один раз Короленко устроил сеанс одновременной игры, – продолжил шахматист, – пригласил из Воркуты одного старичка гроссмейстера и выставил против него лучших из нашей части, в том числе меня. Так что вы думаете! – Новиков прищурился и довольно улыбнулся. – Старичок этот оказался бойцом! В течение получаса положил наповал всю нашу зону. Единственные три человека, которые сыграли с ним вничью, – сам Короленко, его заместитель Пал Саныч Берендюков и ваш покорный слуга.

– Как же вам это удалось? – спросил Волков.

– Удалось, потому что я усиленно тренировался и все номера журнала «Е 2 – Е 4» прочел от корки до корки. – Новиков откинулся на спинку стула и обвел взглядом оперативников. – Я вам больше скажу, – продолжил он. – Подозреваю, что этот гроссмейстер специально поддался Короленко и Берендюкову.

– Для чего? – поинтересовался Ларин.

– Как вам сказать… Из уважения, что ли. Все-таки начальство. Ну а мне, как вы понимаете, этот гроссмейстер поддаваться бы не стал, так что моя ничья была заслуженной.

– А как относились к шахматам ваши друзья?

– Сергей и Женя?

– Да.

– Гораздо прохладнее, чем я. Что касается Жени, то он еще играл более-менее приличий, а Сережа… – Новиков поморщился и, наполнив стопку, глубоко вздохнул: – Земля ему пухом.

Он выпил и доел кусок хлеба.

– Вы и сейчас играете? – спросил Волков.

– Сейчас уже нет. Не вижу достойного партнера. Не то что тогда… – Новиков вынул из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся. – Помню, когда мы увольнялись в запас, Короленко лично подарил каждому из нас по шахматной доске с фигурами, поздравил и пожелал дальнейших успехов в шахматах. Ларин усмехнулся.

– Напрасно смеетесь, – отреагировал Новиков. – Это были не простые шахматы, а ручная работа!

– Кто-нибудь на зоне вытачивал? – догадался Волков.

– Совершенно верно!

– Там любят рукодельничать, – сказал Ларин.

– Еще как любят! – кивнул Новиков. – У нас сидел один мастер, у него каждая доска была – произведение искусства! Короленко его очень ценил, выделил ему специальное место в столярной мастерской и набор импортных инструментов предоставил.

– Куда же потом его изделия уходили? – спросил Волков.

– Понятно куда, – усмехнулся Новиков. – Короленко забирал.

– Что же он с ними делал?

– Он их дарил.

– Кому?

Новиков улыбнулся и долил остатки водки в стопку.

– Когда дембеля уходили на гражданку, Короленко торжественно вручал каждому по доске с дарственной надписью.

– Трогательно, – сказал Волков.

– Еще как! Когда в тот день Михал Михалыч вручил мне ее, я чуть не прослезился.

– В день вашего увольнения?

– Ну конечно!

– А у вас сохранилась эта доска?

– А как же! – Новиков залпом опрокинул стопку. – Доску я сохранил. Все потерял – и здоровье, и работу, а ее не потеряю никогда! – В голосе жителя коммуналки появилась слеза.

– Надо полагать, ваши сослуживцы так же трепетно относились к подарочным шахматам?

– Увы, нет, – покачал головой Новиков.

– Почему же?

– Женя, как я вам уже сказал, не слишком увлекался игрой. А Сергей… Он вообще ее недолюбливал. И, кстати говоря, я вспомнил, как он мне говорил, что доску свою подарил дедушке.

– То есть Александру Прокофьевичу Белодубровскому?

– Выходит, что ему…

– Любопытно, – сказал Ларин. – Дело в том, что среди вещей убитого пенсионера никаких шахматных досок не обнаружено.

Новиков пожал плечами.

– Не знаю, – произнес он, – но у Жени она точно должна была сохраниться.

– Нет, Александр Петрович, – возразил Волков, – у убитого Рыжова мы также не нашли шахматной доски.

– Странно, – отреагировал Новиков.

– Скажите, Александр Петрович, – обратился к нему Ларин, – вы бы не могли показать нам вашу легендарную доску?

– Конечно! – Новиков встал из-за стола и нетвердой походкой направился к стоявшему в углу шкафу. – Она должна быть здесь. – Он открыл шкаф, доверху заполненный беспорядочно лежавшими вещами. – Сейчас найдем, – заверил оперативников Новиков.

Те поняли, что поиск может продолжиться долго, и закурили, чтобы скоротать ожидание. Спустя несколько минут Новиков извлек из шкафа большую коробку. Шахматист смахнул с нее пыль и торжественно поднял, показывая милиционерам.

– Вот, – сказал он, – самое ценное, что есть в этом доме!

Новиков подошел к столу и, свободной рукой отодвинув в сторону пустую бутылку и остатки закуски, положил перед оперативниками шахматную доску. Ларин и Волков склонились над подарком начальника зоны бывшему охраннику. На ее внешней стороне имелась дарственная надпись, сделанная аппаратом для выжигания.

– «Александру Новикову за хорошую службу в память о годах, отданных Родине», – прочитал Ларин.

Новиков улыбнулся.

– Вот смотрите, – сказал он, раскрывая доску.

То, что увидели Ларин и Волков, немало удивило их. Оперативники не раз сталкивались с изделиями тюремных мастеров и знали об их высоком качестве, но вырезанные из дерева шахматы Новикова поразили видавших виды милиционеров. Тонкая ручная работа заставляла подолгу вглядываться в каждую фигуру, любуясь красотой и тонкостью линий. Ларин и Волков внимательно рассмотрели фигуры, расставив их на доске.

– Это королева? – поинтересовался Волков, рассматривая одну из деревянных статуэток.

Новиков удивленно посмотрел на оперативника.

– Ферзь, – сказал шахматист.

Вдруг Ларин обратил внимание, что одна из фигур, черный король, отличается от других. Черный король скорее всего был вынут из обычных шахмат, какие можно купить в универмаге, и им была заменена недостающая фигура.

– Где же вы короля потеряли? – спросил Ларин.