Внизу заревели рога. Слишком поздно. Прежде чем солдаты под щитами успели сообразить, что происходит, сверху на них обрушился град камней, бревен и земли. Они закричали, а щиты заколебались, с треском расходясь в стороны. Кое-кто из воинов, попав под особенно тяжелый камень, не устоял на ногах, другие спотыкались и приседали, но Роберт добился, чего хотел — в сплошной стене щитов появились прорехи. Он выкрикнул следующую команду, и между рыцарями встали лучники, которые принялись всаживать одну стрелу за другой в толпу внизу, поражая незащищенные плечи, шеи и спины. Шотландцы внизу были пехотинцами, поэтому мало кто из них носил доспехи. Отдельные стрелы застревали в дублетах, зато остальные, по большей части, вонзались в незащищенную плоть. Внизу раздались крики боли и поднялась паника. Те, кто стоял в первых рядах, поджигая связки соломы и хвороста, оказались сбиты с ног своими же товарищами, которые падали прямо в разгорающееся пламя. Обожженные и задыхающиеся от дыма, они отползали в стороны, сея беспорядок в рядах пехоты и создавая все новые бреши для лучников. Люди падали, пронзенные стрелами, о них спотыкались бегущие следом и тоже валились наземь, убитые или раненые. В центре шотландского войска надрывались рога, и командиры побежали к краю рва, выстраивая лучников, чтобы те открыли ответный огонь по стенам.

Когда среди зубцов стены засвистели стрелы, закричали теперь уже защитники города. Женщине, которая помогла Роберту втащить мешок с камнями наверх, стрела угодила в лицо, и она кувырком полетела вниз. Она свалились прямо в повозку, стоявшую под самой стеной. Лошади испугались и понесли. Кристофер как раз пытался взгромоздить на парапет очередной мешок, когда на верхушку башни обрушился град стрел. Роберт, прекрасно понимая, что сейчас произойдет, предостерегающе крикнул, а потом схватил оруженосца за пояс и повалил на каменный пол. Кристофер, падая, выпустил из рук мешок, и камни с грохотом посыпались вниз. А вот стражнику из Карлайла, стоявшему рядом, повезло меньше. Стрела угодила ему прямо в горло, и он рухнул навзничь, задыхаясь и хватаясь руками за древко. Кристофер, лежа на стене рядом с Робертом, ошалело смотрел на умирающего, и грудь его тяжело вздымалась.

Несмотря на потери, лучники Карлайла продолжали обстрел, а люди Роберта сбрасывали вниз все новые и новые груды камней, так что суматоха в рядах противника вскоре превратилась в паническое бегство, и солдаты, сломя головы, кинулись обратно через ров. Убегая, они оставили перед воротами тлеющие кучи хвороста и связки соломы, и Роберт вновь закричал, приказывая залить их водой. Пламя зашипело, когда сверху на него обрушились ведра воды. Повсюду виднелись груды камней, между которыми на мокрой земле валялись стрелы, щиты и мертвые тела. Раненые с трудом ковыляли через мост. Уцелевшие бросились к ним на помощь, но их отогнал град стрел, которые защитники продолжали выпускать со стен. Заревели рога, и последние пехотинцы поспешно отступили от стен, бросив на произвол судьбы умирающих и убитых. А на стенах лучи восходящего солнца золотом отливали на потных и счастливых лицах победителей.

Был уже полдень, когда скотты отошли от северо-восточных ворот. Они предприняли еще три попытки ворваться внутрь, рассчитывая сжечь деревянные створки. Но землю усеивали трупы и груды камней, и они более не могли в строгом порядке подойти к стенам. Связки промокшего хвороста и соломы отказывались загораться от поднесенных факелов, и защитники еще сильнее укрепились в мысли о том, что штурм обречен на неудачу. Наконец, пехота отступила, понеся тяжелые потери, и шотландская армия вернулась в свой лагерь, сопровождаемая издевательскими криками и насмешками защитников города. Шотландцы оставались на месте еще несколько часов, перевязывая своих раненых товарищей, а к ним, тем временем, стягивались отряды, окружившие Карлайл с других сторон.

Впрочем, Роберт со своими рыцарями не расслаблялись — сторожко поглядывая на неприятеля, они передавали друг другу мехи с вином и караваи еще теплого хлеба, принесенного горожанами. Священники ухаживали за ранеными, совершая необходимые ритуалы там, где помочь было уже невозможно. Погибших мужчин и женщин выложили в ряд. Из других частей города одно за другим приходили донесения: стены и ворота устояли везде, шотландцы так и не смогли прорваться сквозь них, а вот большой пожар возле замка, охвативший несколько зданий, включая винокурню, погасить пока не удалось. Его устроил шпион Коминов, который, очевидно, пробрался в город вместе с беженцами и затаился до поры до времени в ожидании нападения. Его схватили рыцари Аннандейла и повесили на городской стене.

Наконец, скотты снялись с места и ушли, признав поражение — осадных машин у них не было, и прорвать оборону города и сломить дух его защитников они не сумели. Спустя час их армия превратилась в тонкую темную полоску на горизонте, над которой кружили вороны, выискивая червей, выползших из земли, разбитой сотнями ног.

Роберт присел на край парапета. Допив последние капли вина из меха, он закрыл глаза, подставляя лицо лучам послеполуденного солнца. Горло у него першило от дыма и пыли, висящих в воздухе, на виске он только сейчас заметил порез, который кровоточил, не переставая. Как и когда он его получил, Роберт не помнил. Вокруг него люди радовались одержанной победе, в их голосах явственно звучало облегчение, но он не находил в себе сил присоединиться к ним. Сегодня состоялась всего лишь первая битва. Карлайл превратился в остров, со всех сторон окруженный вражескими войсками. Спасения не было ни на севере, ни на юге. Его отец не сомневался в том, что король Эдуард непременно выиграет и эту войну и вернет им земли, но мысль о такой победе не приносила Роберту удовлетворения. Несколько дней тому он случайно услышал, как отец сказал одному из своих рыцарей, что король намерен низложить предателя Баллиола. Лорд с напряженным ожиданием говорил о троне, который не должен оставаться пустым, но при этом ни разу не упомянул Роберта — которому и было передано право занять его.

— Сэр.

Роберт открыл глаза и увидел, что над ним склонился Кристофер Сетон. Светловолосый оруженосец, чье лицо было перепачкано сажей, протягивал Роберту его меч, с которым не расставался во время осады.

— Вот, возьмите, сэр.

Принимая клинок, Роберт вдруг отчетливо вспомнил тот день, когда его дед смотрел, как граф Мар этим самым мечом касается его плеча, посвящая в рыцари. В черных глазах старого лорда сверкала гордость. Воспоминания вызвали у Роберта острое ощущение потери, тоски не только о самом старике, но и о тех временах, когда все было ясно и перед ним открывалась широкая прямая дорога. А теперь, куда бы он ни взглянул, его ждали мрак и неизвестность. Он чувствовал, что брат был прав в то утро, когда сказал, что дед ни за что не допустил бы гражданской войны в Шотландии, но о том, как бы поступил старый лорд в нынешней ситуации, ему оставалось только гадать.

— Я хочу поблагодарить вас, сэр Роберт, — заговорил Кристофер с резким акцентом уроженца северных графств Англии. — Если бы вы не заставили меня пригнуться, я бы… — Оруженосец нахмурился, глядя на свои руки, сбитые в кровь после того, как он взваливал мешки с камнями на парапет. — Я обязан вам жизнью, — закончил он.

Роберт уже открыл рот, собираясь перевести все в шутку — ему не нужна была дополнительная ноша в виде искренней клятвы молодого человека, — как вдруг услышал, что брат окликнул его по имени. Оглядев улицу внизу, он заметил Эдварда. Рядом с ним была Катарина. При виде служанки Роберт вскочил на ноги. В суматохе осады ему некогда было думать о жене, и тревога о ней затаилась в уголке сознания, но сейчас она захлестнула его с головой. Оставив Кристофера на галерее, он поспешил сойти с башни.

— Как она? — воскликнул он, подходя прямо к Катарине. — Как чувствует себя моя супруга? Ребенок уже появился на свет?

Катарина задыхалась от быстрой ходьбы, но все-таки сумела ответить: