— Может быть, они из одной семьи? — предположил Эдвард, когда рыцарь пришпорил коня, проносясь мимо королевской ложи и отвешивая королю поклон.
— А почему тогда на их накидках разные гербы?
Эдвард покачал головой, не зная, что ответить. Когда рыцари рысью направились в противоположные стороны арены, он указал на огороженный участок, где прочие участники ожидали своих оруженосцев.
— Смотри. Там еще несколько таких же.
Роберт насчитал тринадцать рыцарей, у каждого из которых был собственный герб, но все они были вооружены ярко-алыми щитами с золотым драконом. Он никогда не видел ничего подобного. Как правило, на щите изображается герб рыцаря. Он огляделся по сторонам, выбирая, к кому бы из лордов обратиться с вопросом, но все они вскочили со своих мест, чтобы лучше видеть происходящее на арене. Не желая пропустить самое интересное, Роберт тоже поднялся на ноги, и в это время рыцари, опустив копья, помчались навстречу друг другу в топоте копыт и лязге доспехов.
Под грохот барабанов королевский кортеж неспешно двигался по извилистой дороге. Во главе его ехал король Эдуард со своими главными советниками, среди которых были граф Суррей, сэр Джон де Варенн, и Энтони Бек, епископ Даремский. Сзади покачивались в седлах рыцари, принимавшие участие в турнире, большинство из которых сменили шлемы и кольчуги на льняные сорочки и расшитые мантии. С раскрасневшимися лицами, они восседали на своих скакунах с видом триумфаторов. Кое-кто до сих пор щеголял знаками отличия, полученными от дам перед схваткой, — лоскутами вуалей и платочками, легкими и невесомыми, подобно крыльям бабочки. Их хорошее расположение духа составляло разительный контраст с недавней тревогой, охватившей двор при известиях о накаляющейся атмосфере и напряженных переговорах во Франции, которые вел младший брат Эдуарда Эдмунд после произошедшего летом сражения между английскими торговыми судами и французским флотом.
Вслед за рыцарями ехали их оруженосцы, нагруженные обломками турнирных схваток: сломанными копьями, мечами и разбитыми щитами. Здесь же на конных носилках лежал окровавленный мужчина без сознания. Вьючные лошади везли остальное имущество. Когда они двигались по грязным улочкам Смитфилда, местная детвора бежала рядом с всадниками, выпрашивая подачки. Но сейчас они выехали на окраину, где уже вовсю цвели фруктовые сады, роняя под ноги лошадям белые лепестки, похожие на гигантские снежинки.
Роберт, который скакал верхом рядом с братом и оруженосцами, опустил взгляд на грязную кашу лепестков, размолотых множеством ног и копыт. Он со своими людьми оказался в самом хвосте процессии, вместе с прочими чужеземными рыцарями и теми, кто некогда был в фаворе у короля, а теперь попал в немилость. Собственно, они выросли в этой системе чинопочитания и фаворитизма, где места во главе стола и лучшие помещения в замках служили наживкой для непокорных вассалов или же наградой для верных сторонников. Но здесь, в Лондоне, где собрался цвет дворянства, начиная от самых могущественных лордов и заканчивая ненасытными безземельными рыцарями, эти знаки отличия были вплетены в столь сложный этикет, что Роберт отчаялся разобраться в его правилах. В Шотландии он постепенно обретал уверенность в своей принадлежности к правящей элите, а в Англии вновь оказался выбит из колеи. Но тут у него в ушах зазвучал суровый голос деда, напоминающий ему о славных предках, среди которых были могущественные короли и знатные лорды. При мысли об этом юноша выпрямился в седле и почувствовал себя увереннее.
Вдруг раздались громкие приветственные крики, когда из колонны рыцарей выехал воин в голубом с широкой белой полосой на спине. Это был победитель турнира, который выбил с коня своего первого противника, а потом сломал четырнадцать копий кряду. В высоко поднятой руке он держал главный приз — изукрашенный драгоценными камнями кинжал, чем вызвал новый взрыв восторженных воплей. Роберт удивился, когда по окончании турнира рыцарь снял свой шлем и остановился перед ложей в ожидании заслуженной награды, поскольку им оказался юноша с детским лицом, вряд ли старше его самого. Рубин, вделанный в рукоять кинжала, блеснул на солнце кровавой каплей, после чего воин вновь затерялся среди других рыцарей. Когда процессия выехала из-под прикрытия фруктовых садов, слева показался лондонский Тауэр. Массивные стены главной цитадели короля Эдуарда возносились к небесам, обрываясь в глубокий ров. Выстроенный Вильгельмом Завоевателем, Тауэр с тех пор неоднократно перестраивался другими королями, но ни один из них, как рассказывали Роберту, не сделал столь много, как Эдуард за двадцать лет своего правления.
Голова процессии уже достигла вымощенной камнем дороги, бежавшей по дамбе вдоль рва, и вскоре Роберт с Эдвардом проехали сквозь первую линию оборонительных сооружений, охранявших все подступы к королевской твердыне. Проехав по насыпи, они оказались под полукруглым барбиканом, [39]окруженным водой, в котором несли караул солдаты гарнизона. Затем показалась первая из двух сторожек [40]у ворот. К ней вел подъемный мост с нависающей опускной решеткой, зубья которой способны были пригвоздить к земле тяжеловооруженного всадника. Внизу, в темной зеленой воде, скользили тени рыб. За королевскими доками, окружавшими ров, вдоль южных стен медленно несла свои воды Темза, на которую выходили окна личных покоев короля, расположенных в угловой башне.
Миновав вторую сторожку, они оказались во внешнем дворике между двойным рядом крепостных стен. Процессия медленно втягивалась в арочный туннель, и грохот барабанов эхом отражался от высоких башен. Стараясь не отстать от остальных, Роберт с Эдвардом проехали через ворота, ведущие на другую сторону рва, туда, где под апартаментами короля было пришвартовано его личное судно. Здесь они оказались в тени еще одной колоссальной надвратной башни, последней и самой мощной, охраняющей доступ во внутренний дворик. Когда они выехали из темноты на яркий солнечный свет, перед ними вздымалась Белая Башня. Сверкающая жемчужина в сокровищнице Эдуарда.
Широкий проход меж высоких стен привел их к исполинской башне, рядом с которой они ощутили себя настоящими карликами. Роберту вспомнилась насыпь и главная башня замка в Лохмабене, который сейчас представлялся ему просто игрушечным. Процессия миновала еще одну надвратную башню, увешанную стягами, и они оказались, наконец, во внутреннем дворе, где ко входу в башню вела широкая каменная лестница. Рыцари и лорды спешились, и грумы повели лошадей в каменные конюшни, тогда как слуги распахнули перед дворянами двери башни.
Роберт бросил поводья своего скакуна оруженосцу по имени Нес. В небольшой свите из шести оруженосцев, двух слуг, камердинера и повара, которую они с Эдвардом привезли с собой из Шотландии, именно со спокойным молодым Несом, сыном рыцаря из Аннандейла, одного из вассалов деда, у него завязалось нечто вроде дружбы. Когда оруженосцы увели лошадей, братья стали подниматься по широким каменным ступеням. Грохот барабанов смолк, и их приветствовала нежная мелодия флейт и лир. Они подошли к громадным двустворчатым дверям и услышали, как гости впереди обмениваются удивленными восклицаниями. Братья вместе перешагнули порог огромной залы. Своды колоссальной пещеры поддерживали два ряда мраморных колонн, а стены ее украшали гобелены. Но отнюдь не архитектурные излишества произвели на братьев неизгладимое впечатление, а бесчисленное множество растений и деревьев, которые наполняли залу таким количеством зелени, что им показалось, будто перед ними раскинулся настоящий лес. Колонны обвивал плющ, а в воздухе висел пахучий аромат лепестков, плотным слоем устилавших вымощенный каменными плитами пол. Эдвард негромко присвистнул, когда впереди, меж деревьев, замелькали силуэты девушек в прозрачных платьях. Их преследовали выделывающие курбеты [41]мужчины в гротескных масках.
