По обе стороны дамбы на равнине лежали тысячи и тысячи мертвых и умирающих. Трава была вытоптана напрочь, и повсюду виднелись лужи крови. Люди и кони смешались в невообразимую, ужасающую кучу, из которой торчали изломанные конечности. Там и сям валялись развернутые знамена, полотнища которых пропитались кровью. Рыцари, оруженосцы, пешие солдаты и лучники — все они лежали вповалку, независимо от статуса, образуя зловещие бастионы из плоти и костей. Некоторые были изуродованы до неузнаваемости. Выколотые глаза, расплющенные носы и рты, располосованные до ушей, являли собой жуткое зрелище. Шлемы, остающиеся на головах, носили следы многочисленных ударов топоров и молотов, и зачастую были сплющены всмятку. Из разрезов вспоротых дублетов на животах и груди торчали клочья набивки. Мечи и копья, торчащие из мертвых тел, походили на восклицательные знаки смерти. А запах стоял такой, что не выдерживали желудки даже закаленных в боях ветеранов.
Кое-где умирающие воины еще корчились в агонии. С их губ срывались невнятные проклятия и молитвы, отлетая к затянутым дымом пожара небесам, где в ожидании поживы уже кружили стаи ворон. Кое-кто из раненых еще нашел в себе силы проползти несколько шагов, волоча за собой сломанные руки или ноги, страшно разевая рты в приступах сухой рвоты, когда им на пути попадались трупы со вспоротыми животами. Но далеко уйти им не удавалось. Среди разбросанных тел, подобно ангелам смерти, бродили шотландские пехотинцы, сжимая в руках короткие обоюдоострые кинжалы, бросаясь на любой крик или движение. Стоило какому-нибудь несчастному пошевелиться или издать хотя бы звук, как они склонялись над ним, обрывая последние вздохи ударами кинжалов. В аду кровавой бойни они и сами затруднились бы сказать, кого добивали — англичан или шотландцев, валлийцев или ирландцев. Можно было различить лишь статус умирающего по его одежде или оружию. Рыцари, узнать которых было легче всего, тоже не избегли этой быстрой и безжалостной смерти. Уоллес приказал не брать пленных. Так что выкупа не будет. Как не будет и пощады.
Другие скотты тоже осматривали тела на земле, но в поисках не признаков жизни, а поживы. Мужчины, до сих пор сражавшиеся босиком, с благодарностью стягивали сапоги с трупов. Кое-кто срезал с поясов кошели с монетами и вытаскивал мехи с вином из седельных сумок. Но тех, кто подбирал мечи, шлемы или иные предметы амуниции и снаряжения, было гораздо больше. У трупов рыцарей, самых богатых среди павших, собирались целые группы мародеров, между которыми вспыхивали короткие, но жаркие схватки за обладание добычей.
Впрочем, кое-где на поле еще продолжались отдельные схватки, когда мужчины, обезумевшие от боли и ненависти, рвали друг друга на куски. Кто-то из скоттов повалился на землю, когда в горло ему вонзилась стрела. Валлийского лучника, выпустившего ее, мгновением позже развалило почти пополам лезвие топора. Пехотинец, забрызганный с ног дог головы кровью — чужой и своей, шатаясь от слабости, вонзил кинжал в живот своему противнику. Когда он, застонав от натуги, провернул его в ране и попробовал выдернуть, на колени повалились оба. Совсем рядом рычал англичанин-оруженосец, как бешеный, отмахиваясь мечом от обступивших его скоттов. Он с размаху ударил краем щита одного из врагов в лицо, отчего тот, не издав ни звука, отлетел в сторону. Но тут кто-то из шотландцев, изловчившись, схватил его за руку с оружием и вырвал меч, дав своему товарищу шанс подскочить к англичанину вплотную и воткнуть ему под ребро короткий кинжал.
Английский рыцарь, один из немногих, до сих пор остававшихся в седле, попробовал прорваться к аббатству Эбби-Крейг, направив своего жеребца прямо на толпу скоттов, наступавших на него по дамбе, которая превратилась в единственный путь отступления с поля боя, поскольку мост был весь охвачен пламенем. Шотландцы бросились врассыпную, освобождая ему дорогу, кое-кто просто отлетел в сторону, сбитый копытами коня. Один из военачальников Уоллеса пригнулся, держа наготове меч и видя, что всадник мчится прямо на него. Сжавшись в комок, он полоснул лезвием по задним ногам коня, когда животное пролетало мимо. Сила встречного удара оказалась такова, что клинок вылетел у него из руки, но дело свое сделал. Лошадь заржала от боли, споткнулась, и передние ноги у нее подломились. Всадник был выброшен страшным ударом из седла и покатился по дамбе, несколько раз перекувыркнувшись через голову. Когда он попытался подняться на ноги, на него навалились трое скоттов. Один из них испустил торжествующий вопль, сорвав шлем с головы рыцаря и полоснув его по горлу кинжалом, отчего у того под разинутым в крике ртом раскрылась еще одна страшная рана.
В воздухе то и дело раздавались пронзительные вопли, сопровождаемые громким всплеском — это воины сталкивали своих врагов в Форт или падали сами, пронзенные чужим оружием. Воды залива покраснели от крови. На поверхности покачивались трупы английских пехотинцев и валлийских лучников, медленно опускаясь на дно. Сотни их пали в бою под натиском легионов обезумевших скоттов. Рыцари тонули первыми, тяжелые доспехи увлекали их в пучину. Другие, не обремененные кольчугами или латами, покачивались на поверхности. У въезда на мост гора трупов была особенно впечатляющей. Некоторые тела уже обуглились от огня. Стирлингский мост, ключ к северу, с помощью которого англичане рассчитывали отомкнуть королевство, стал для них роковым.
Сегодня утром, после того как Уильям Уоллес грубо отверг предложение начать переговоры, авангард английской армии под командованием Хью де Крессингэма выступил из замка. Казначея сопровождали несколько сотен рыцарей, крупный контингент валлийских лучников, призванных на службу из Гвента, и многочисленные отряды английской пехоты, усиленной ирландскими войсками. Ширина моста позволяла ехать по нему только двум всадникам в ряд, поэтому остальная часть английской армии под началом Джона де Варенна осталась на месте, ожидая, пока авангард переправится на другую сторону.
Уоллес и Морей с вершины скалы, у подножия которой располагалось аббатство Эбби-Крейг, смотрели, как англичане на целую милю растянулись по дамбе длинной, сверкающей лентой, вышагивая под грозный рокот барабанов. Под скалой притаилась в ожидании жалкая группа всадников, составлявшая всю кавалерию скоттов. Все они были на легконогих лошадках, которые никак не могли соперничать в бою с тяжеловесными и мощными жеребцами англичан. Но недостача тяжелой кавалерии с лихвой перекрывалась превосходством в пеших воинах, тысячи которых выстроились в боевые порядки на склонах холмистой гряды Очил-Хиллз, вооруженные, главным образом, пиками и копьями. Но англичане не дрогнули перед лицом численного превосходства противника, продолжая уверенно продвигаться по вымощенной камнем дамбе, направляясь прямо на ожидающих скоттов. Крессингэм ехал в окружении своих рыцарей, похожий на огромную, жирную личинку в начищенном до блеска хауберке, шелковой накидке и мантии. Конь его покачивался под тяжестью раскормленной туши.
Когда примерно семь тысяч англичан переправились на эту сторону и их передние ряды оказались неподалеку от его кавалерии, Уоллес подал сигнал. Проревел рог, эхо которого докатилось до его войск внизу, заставив англичан задрать головы, и молодой разбойник пришпорил своего коня и устремился по крутой тропе с вершины Крейга вниз. Встретившись у подножия со своими людьми, они с Мореем повели небольшой конный отряд по дамбе, на всем скаку сближаясь с англичанами. В то же самое время пешие шотландские солдаты устремились на врага с нижних склонов. Они надвигались с громоподобным ревом, который прокатился по долине, сотрясая ее склоны и напугав лошадей англичан. Крессингэм приказал своим рыцарям развернуться навстречу приближающейся шотландской кавалерии, а лучники получили команду обстреливать пеших скоттов, надвигавшихся на них со склонов холмов.
Сотни шотландских пехотинцев полегли, скошенные стрелами из луков и арбалетов, которые сбивали их с ног и отшвыривали на идущих сзади товарищей. Но остальные продолжали наступление, перепрыгивая через упавших соотечественников. Основная часть этого войска отклонилась к въезду на мост, захлопнув, таким образом, устроенную Уоллесом ловушку и разрезав английскую армию на две части. К тому времени, когда Варенн и его люди, оставшиеся на другой стороне, поняли, что происходит, было уже слишком поздно. На предмостных укреплениях скотты прорвали оборону дезорганизованных английских пехотинцев, у которых попросту не хватило времени развернуться в боевые порядки и организовать сопротивление. Стремительным броском они захватили мост и перегородили его сплошной стеной из копий, через которую не смогли прорваться конные рыцари, когда Варенн послал их в атаку. Если бы валлийские лучники не двигались в авангарде, скоттам едва ли улыбнулась бы удача, но, как бы там ни было, теперь Варенн и остатки английской армии могли лишь беспомощно наблюдать за разгромом сил Крессингэма на лугах, спускавшихся к заливу. В конце концов, Варенн приказал поджечь мост и отвел свои войска на юг, к поросшим лесом холмам, сознавая, что сражение безнадежно проиграно.
