— С ними были сэр Джон с супругой, — продолжал Эдвард. — Мы договорились встретиться в Лохмабене. Как раз тогда мы узнали о том, что ты отправился в Ирвин, к повстанцам. Но к тому времени, когда мы прибыли туда, переговоры уже закончились. Очевидно, англичане получили донесения о том, что Уоллес начал осаду Данди, и взяли под стражу всех лидеров. Они захватили лорда Дугласа и епископа Вишарта.

— А Джеймс Стюарт? — с тяжелым сердцем задал вопрос Роберт.

— Мы думаем, что сенешалю удалось ускользнуть. — Эдвард покачал головой. — По правде говоря, никто ничего толком не знает, кроме того, что ты исчез за несколько дней до того, как начались аресты. Вот я и решил, что ты направишься сюда.

— Это наш отец приказал тебе разыскать меня? — Радость Роберта от их столь неожиданной встречи сменилась подозрением. — Ты поэтому приехал?

— Нет. — Эдвард оглянулся на толпу рыцарей и оруженосцев, многие из которых носили цвета Мара и Атолла. Он понизил голос. — Наш отец был смещен с должности губернатора Карлайла, брат. Такой приказ отдал король Эдуард, когда узнал о твоем дезертирстве. С небольшим эскортом отец удалился в свои поместья в Эссексе. Он был не в себе, когда мы уезжали.

Роберт отвел глаза.

— Полагаю, он меня ненавидит.

Эдвард не ответил. Он смотрел мимо Роберта, туда, где вместе с Несом остановились Александр и Кристофер.

— Я вижу, у тебя появились новые союзники. — Он сдержанно кивнул молодым людям, которые вежливо наклонили головы в ответ.

— И вполне надежные, — твердо ответил Роберт. Он глубоко вздохнул. — Я также принял решение о том, куда идти дальше.

— Нам следует двинуться на восток к Данди на соединение с силами Уоллеса и Морея, — вмешался Джон Атолл, прежде чем Роберт успел ответить. — В Ирвине до нас дошли слухи о том, что Изменник и граф Суррей намерены атаковать их. Мы должны вместе противостать им.

Кое-кто из рыцарей закивали в знак одобрения.

Гартнет, однако же, проявил осторожность.

— Армия Уоллеса, по большей части, состоит из пеших солдат. Они не могут победить в открытом бою. Нам следует искать возможность начать переговоры, а не войну.

— Как Вишарт и Дуглас? — требовательно поинтересовался Джон.

Когда его свояки начали спорить, Роберт возвысил голос, чтобы быть услышанным.

— Я не стану объединяться с Уильямом Уоллесом. — Они мгновенно притихли, а он продолжал. — Все вы знаете историю отношений моей семьи с Баллиолом и Коминами. Наша взаимная ненависть ни для кого не является секретом, как и тот факт, что мой дед сошел в могилу, справедливо полагая, что имеет на престол больше прав, чем Баллиол. Пять лет тому я дал клятву, клятву, которую намерен исполнить. — Во дворе воцарилась тишина, в которой громко раздавался его голос. — Я подниму людей Каррика и поведу их отсюда на север, в Эйр и Ирвин. Пока Уоллес и Морей будут бороться с англичанами на востоке, я нанесу удар с запада. Я намерен освободить соседние земли от лорда Генри Перси. А потом… — Он помолчал, поскольку времени подготовить свою речь заранее у него не было. — Джон Баллиол был ставленником короля Эдуарда, — сказал он, обводя взглядом лица мужчин, стоявших вокруг него. — Нашей стране нужен новый король — король, который будет защищать ее права и свободы, который даст надежду нашему народу и освободит его от тех, кто намеревается уничтожить его свободу. Король, в жилах которого течет древняя кровь и могущество Малкольма Канмора.

Закончив говорить, Роберт сообразил, что все-таки не назвал вещи своими именами в открытую, но, поймав взгляд Эдварда, понял, что в этом не было необходимости. Лицо брата светилось гордостью. Судя по выражению остальных, они тоже прекрасно уразумели, что он имел в виду. Некоторые согласно кивали, другие задумчиво хмурились. Но никто не возразил, никто не засмеялся презрительно или негодующе. Роберт заметил, что в толпе появилась и Катарина. Совершенно очевидно, служанка тоже слышала его слова, потому что держала голову высоко, и на лице ее читалось открытое одобрение. Она исчезла из виду, когда мужчины обступили его, явно намереваясь засыпать вопросами, на которые, скорее всего, у него ответов не было.

Роберт поднял руки прежде, чем кто-нибудь из них успел заговорить.

— Давайте поговорим о таких вещах подробнее, когда перед нами будут стоять доброе вино и хорошая еда. — Он обратился к своему вассалу. — Сэр Эндрю, мы используем залу под казарму, а в конюшнях придется удвоить количество яслей. — Когда во дворе воцарился шумный хаос и слуги повели лошадей в конюшни, а Александр безбоязненно и самоуверенно представился Джону и Гартнету, Роберт повернулся к Эдварду. — Проследи, чтобы наши гости не испытывали неудобств, — негромко попросил он брата. — Мы вскоре все обсудим, но сначала я должен сделать кое-что еще. — Он помолчал, а потом взял Эдварда за плечо. — Я должен извиниться перед тобой, брат, за то, что не послушал твоего совета. Я знаю, что ты никогда не хотел воевать на стороне англичан против наших соотечественников.

— Ты здесь. — Эдвард улыбнулся. — Только это и имеет для меня значение.

Оставив брата помогать в размещении около пятидесяти мужчин и женщин в главном здании, Роберт зашагал по коридорам в свои покои.

Комната, в которой он остановился, ранее была спальней его родителей. Их старая кровать занимала большую часть помещения, но красное покрывало выцвело и было изрядно изъедено молью. Он испытывал странное чувство в свою первую ночь, занимаясь любовью с Катариной в той самой постели, в которой некогда был зачат и рожден, принесенный в этот мир натруженными и узловатыми руками Эффрейг.

Огонь в камине, разожженный сегодня утром, превратился в пепел, но луна, заглядывающая в окна, давала достаточно света, чтобы он безошибочно пересек комнату, подойдя к груде своих вещей. К седельному мешку, в котором лежало его одеяло и чистая пара одежды, прислонился объемный предмет, завернутый в мешковину. Он поручил Несу носить укутанный щит за собой с тех пор, как они весной покинули Лохмабен. Роберт подумывал о том, чтобы выбросить его после того, как они уехали из Дугласдейла, но по какой-то непонятной причине ему не хотелось делать этого. Когда он снял мешковину, в глаза ему ударил ярко-алый огненный цвет. Взяв щит под мышку, Роберт вышел из спальни и зашагал по коридору, мимо комнаты, которую он некогда делил со своими братьями, направляясь к двери, ведущей на бастион.

Снаружи в небе кружили чайки, и их белые крылья серебрились в лунном свете. Внизу шумело море, и увенчанные пенными шапками валы разбивались о скалы. На мгновение Роберт задержал шит перед грудью, сжимая его обеими руками. Он думал о Хэмфри и Рыцарях Дракона. Он считал себя их братом и боевым товарищем, но это была лишь иллюзия. Правда заключалась в том, что он никогда не смог бы стать одним из них, этого просто не позволила бы кровь, текущая в его жилах. Его вел долг, и не просто перед памятью деда или людей Каррика, которых он поклялся защищать, или перед своими товарищами, которые вместе с ним вступили на полный опасностей путь. Это был долг перед своим прошлым, своим наследием и великими предками, от которых вел начало его род. Внизу, в большой зале замка, висел выцветший от времени гобелен, на котором был изображен Малкольм Канмор, убивающий Макбета и занимающий трон. Его кровь требовала этого.

Усилием воли отогнав образ Хэмфри, Роберт размахнулся и швырнул щит вниз, с крепостного вала. Падая, тот вращался и переворачивался, и огнедышащий дракон вспыхивал золотом в отблесках лунного света, пока не разбился вдребезги о скалы внизу. Набежавшая волна подхватила обломки. Еще несколько мгновений они были видны в пенной толчее, а потом исчезли в толще воды, бесследно канув в бездну.

Мост горел. Языки пламени, прорываясь сквозь клубы дыма, бросали малиновые отсветы на воды Форта. Бревна помоста и быки опор, охваченные жарким огнем, рассыпались на глазах, выстреливая в воздух снопы искр. Небо над Стирлингом почернело от копоти, и тяжелый смрад заволакивал замок, приткнувшийся на краю высокого обрыва над морем. Дым окутал болотистую равнину, по которой невысокая дамба протянулась от моста до аббатства Эбби-Крейг у подножия одинокой скалы в миле от замка. Густая завеса дыма скрывала настоящий ад.