— Куда мы направимся отсюда, сэр?

— Скорее всего, в Каррик, — после короткой паузы ответил Роберт. — Да, — продолжал он уже тверже, — к моим людям. — Прежде чем они успели забросать его новыми вопросами, он продолжил: — Я хочу, чтобы вы вернулись в наш лагерь. Приведите сюда мою дочь и слуг, а также возьмите припасы, сколько удастся.

— Со мной двое верных людей, — вместо ответа сказал Александр. — Оба посвящены в рыцари. Они присоединятся к нам.

Роберт перевел взгляд на другую сторону озера, где уже сворачивалось его бывшее войско. А потом, толкнув Хантера пятками в бока, поскакал к воротам. Оказавшись подле частокола, он спрыгнул с седла. С другой стороны до него донеслись встревоженные голоса.

— Я хочу поговорить с леди Дуглас, — громко крикнул он. Голоса мгновенно смолкли. — Я один. Моя армия уходит.

Ворота замка медленно приоткрылись, и Роберт оказался лицом к лицу с шеренгой вооруженных воинов. В центре стояла женщина, опустив руки на плечи мальчика, которого, как оказалось, звали Джеймсом. Теперь Роберт воочию убедился в том, что и подозревал ранее, — она наверняка приходилась ему матерью, следовательно, была леди Дуглас. Она была молода и привлекательна, с серьезными карими глазами, как и у ее брата.

— Я не понимаю, сэр Роберт, — проговорила она напряженным голосом. — Каковы ваши намерения?

— Мои люди не причинят вам вреда, миледи, но вам следует уехать отсюда. Мой отец выполняет приказ короля Эдуарда, и, даже если он сам больше не пришлет никого, чтобы вновь попытаться захватить вас силой, то это наверняка сделает король. Он намерен на примере вашего супруга убедить остальных дворян в том, что им не следует присоединяться к Уоллесу.

Она кивнула:

— У Джеймса есть дядя в Париже.

— Мама… — начал было мальчик, переводя взгляд с нее на Роберта.

Она продолжала, не слушая его:

— Там он будет в безопасности. А у меня на западе живет семья, у которой я могу укрыться.

— Вам следует ехать как можно скорее. — Роберт склонил голову, прощаясь. — Миледи.

Когда он повернулся, собираясь уходить, леди Дуглас шагнула вперед, отведя в стороны обнаженные мечи стражи.

— А вы, сэр Роберт, куда направитесь вы? Король наверняка покарает вас за такой поступок.

Он обернулся:

— Для начала — в Каррик.

— Вам следует разыскать моего брата.

— Сенешаля? — Роберт недоуменно нахмурился. Присягнув на верность королю Эдуарду, Джеймс Стюарт, насколько было известно Роберту, остался в Шотландии, но вот уже много месяцев Роберт ничего не слышал ни о самом милорде сенешале, ни о его местонахождении. Казалось, он просто растворился в воздухе. Роберт знал лишь, что в минувшем году, перед самым началом войны, тот женился на сестре сэра Ричарда де Бурга, графа Ольстера.

— Уильям Уоллес — сын одного из вассалов сэра Джеймса. Вы ведь не верите, что он в одиночку сумел так быстро организовать людей и поднять восстание? — Леди Дуглас слабо улыбнулась. — Мой храбрый супруг — не единственный его союзник.

— Миледи, — предостерегающе проговорил один из стражников.

Она не обратила на него никакого внимания.

— Поезжайте к нему, сэр Роберт. Я верю, что в его лице вы обретете друга, как некогда ваш дед. Когда я в последний раз получила от него весточку, мой брат пребывал в своем поместье в Кайл Стюарт. Быть может, если против него поднимутся достаточно много благородных дворян, король Эдуард откажется от мыслей об оккупации.

— Все может быть, — с сомнением протянул Роберт.

Но, проходя в ворота замка, которые сразу же закрылись за его спиной, он почувствовал, как в душе у него забрезжил лучик надежды. Если он, граф, присоединится к восставшим, может, это и впрямь принесет перемены к лучшему? Не исключено, его примеру последуют остальные, те самые люди, которые в прошлом поддерживали его деда. Если на правое дело поднимутся многие, то королю Эдуарду будет очень трудно, если вообще возможно, сохранить контроль над Шотландией без проведения очередной военной кампании. Лучше многих он понимал, что Эдуард не сможет подавить широкомасштабное восстание, учитывая, что во Франции шли военные действия, причем шли далеко не так, как хотелось королю.

Вдев ногу в стремя и поднимаясь в седло, Роберт понял, что принял окончательное решение. Что бы ни случилось, в Карлайл он больше не вернется.

Роберт Вишарт стоял посреди залы, в которой царил полный разгром. Повсюду валялась перевернутая мебель, опрокинутые скамьи и крышки столов, скинутые с подножек. [56]Пять из восьми шелковых гобеленов, на которых изображались сцены из жизни Святого Кентигерна, покровителя города, висевшие на стенах с тех самых пор, как он стал епископом Глазго, исчезли. Вишарт отметил их отсутствие медленным, исполненным сдерживаемого гнева, кивком. Кругом виднелись следы недавней оккупации, в мисках засохла еда, а кубки с вином покрылись пылью.

Епископ медленно шел по зале среди хаоса, пока каноники из собора пытались навести в ней хоть какое-то подобие порядка. По каменным плитам пола скрипели скамьи, когда молчаливые мужчины переворачивали их и ставили на ножки. Со стола соскользнул кубок и упал на пол с колокольным звоном, отчего епископ вздрогнул и поморщился. Сразу же по прибытии Вишарт ощутил, что монахи напряжены. Это заставило его усомниться в правильности своего решения уехать, когда Энтони Бек занял дворец епископа Глазго, на что дал свое позволение король Эдуард. Многие шотландские клирики остались на своих местах, а вот Вишарт, видя, что дворец его занят, а положение пошатнулось, предпочел оставить епархию и уединиться в своей усадьбе в Стобо, в глуши Селкиркских лесов. Нет, убеждал себя епископ, следя за трудящимися, как пчелки, канониками: его решение было правильным, каким бы унижениям не подверглись монахи в его отсутствие. Они не шли ни в какое сравнение с тем, какие страдания выпали на долю других людей и, кроме того, ему никогда не удалось бы совершить и половину задуманного, оставайся он под бдительным присмотром Бека.

Подойдя к одному из окон, Вишарт стал смотреть на фруктовые сады, обступившие дворец со всех сторон. Деревья стояли в самом соку, шелестя листвой, искрящейся зеленью после прошедшего утром дождя. Вдали, за стенами дворца, над долиной реки Клайд, по берегам которой раскинулся Глазго, высился кафедральный собор. Несмотря на обстоятельства, Вишарт был искренне рад тому, что вернулся домой.

Заслышав за спиной мягкие шаги, епископ обернулся и увидел перед собой причетника.

— Посетитель, которого вы ожидали, прибыл, Ваше преосвященство.

Вишарт мрачно улыбнулся:

— Хорошо.

Обменявшись парой слов с настоятелем, он вышел из залы вслед за причетником. Снаружи во дворе кипела работа — служители разгружали повозки с добром, которое епископ привез с собой из Стобо. И среди этой суеты в глаза сразу бросалась небольшая группа всадников, замерших в неподвижности у ворот. Вишарт прищурился от солнца, глядя на высокого, темноволосого мужчину в центре. Епископ осторожно сошел по влажным после дождя ступенькам дворца, стараясь не поскользнуться, что при его габаритах грозило нешуточными неприятностями, решительно отвергнув попытку причетника поддержать его под руку.

— Сэр Джеймс, — окликнул он, направляясь к темноволосому мужчине, который повернулся к нему в ожидании.

— Ваше преосвященство. — Сенешаль склонился над протянутой ему для поцелуя рукой епископа. — Как приятно видеть духовного наставника, да еще соотечественника, в такие черные дни.

Вишарт проворчал нечто нечленораздельное в знак согласия. Распорядившись, чтобы причетник отвел людей сенешаля на конюшню, он знаком пригласил Джеймса следовать за собой:

— Пойдемте, друг мой, прогуляемся. Я распоряжусь, чтобы вашим рыцарям подали хлеб и вино.

Двое мужчин зашагали по двору. Сенешаль был одет в промокшую дорожную накидку, на епископе была подбитая мехом горностая сутана, а его высокие башмаки со шнуровкой покрывала грязь.