Беседа начала смещаться в другое русло, и потом возникла внезапная и настоятельная потребность в сладостях…

Софи покачала головой и бросила в рот еще один кусочек ириски.

– Я думала о том, как все это несправедливо, – произнесла она после того, как похрустела конфетой. – В конце концов, у меня столько же глаз и ушей и конечностей, как и у вас. У меня голубые глаза – то есть серо-голубые, во всяком случае – и светлые волосы. И все еще же общий эффект настолько отличен… – Она пожала плечами. – Я всегда полагала, что для тебя все происходит намного легче. – Девушка выпучила глаза. – За исключением Тессы, конечно же.

Дейдре захихикала.

– О да, пожалуйста, давай исключим Тессу. В любом случае, где же моя дорогая мачеха?

Софи сделала глубокий удовлетворенный вдох.

– Она покинула нас. – В ответ на испуганный взгляд Дейдре она засмеялась. – О, я не прикончила ее или что-то в этом роде, хотя это и приходило мне в голову один, два или тысячу раз. – Кузина наклонилась ближе с улыбкой заговорщика. – Тесса завела любовника.

Дейдре просто пожала плечами.

– Не могу представить, почему ей потребовалось так много времени. Она редко обходится без них.

Глаза Софи расширились.

– Она вела себя так, когда ты была маленькой?

– Она вела себя так уже через месяц после смерти моего отца. – Старая ярость зашевелилась внутри, а затем улеглась. – Это не имеет значения. Тесса – аморальная кошка. Можно только надеяться на то, что ее внешность поблекнет раньше, чем ее выносливость.

Софи перекатилась на спину и уставилась в потолок.

– Тесса так красива… почти так же красива, как и ты.

Дейдре приподняла бровь.

– Спасибо. Большинство людей сказали бы это наоборот.

– Готова поспорить, до тех пор, пока она не откроет рот.

Дейдре рассмеялась.

– Совершенно верно.

– Красивая, но такая отвратительная. А вот ты – красивая, но такая печальная. И вот я, некрасивая, но все же провожу время самым замечательным образом…

Ее голос мягко затих – слишком мягко. Дейдре резко подняла глаза.

– Ну и ну, Софи Блейк, ты встретила мужчину.

Софи сделала гримасу.

– Едва ли. Ты и Феба окрутили двух единственных сносных джентльменов в Обществе, а мне не позволяют вращаться в других, более интересных кругах.

Тем не менее, на ее щеках появился слабый румянец, который привнес что-то новое в смесь черт, составляющих «некрасивое» лицо Софи. Она выглядела… хорошенькой? Вот это да.

Кто бы этот тип ни был, он должен быть замечательным парнем, если сумел разглядеть за неловкой застенчивостью прекрасное остроумие. Кто это может быть? Насколько Дейдре знала, единственным мужчиной, рядом с которым Софи не была совершенной простушкой, это…

О нет. О, небеса.

– Софи… Софи, это не… ты не потеряла свою голову из-за Грэма, ведь нет?

– Конечно же, нет! – И все же краткий, запаниковавший взгляд, который Софи бросила на нее, рассказал девушке обо всем.

– Ох… но Софи. Грэм… – Грэм был слишком привлекательным, слишком знатного происхождения, слишком легкомысленный. Список был слишком длинный, и он вел к одному несомненному исходу – к разбитому сердцу Софи.

Румянец на лице кузины стал еще ярче.

– Тебе не нужно беспокоиться, Ди. У меня нет никаких иллюзий по поводу Грэма. Это выглядело бы, как он сказал, словно мы тигр и жирафа. – Она пожала плечами, отбрасывая в сторону невозможность быть любимой, словно это была всего лишь раздражающая мысль.

Софи была идиоткой, если думала, что заслуживает чего-то меньшего. Черт бы побрал Грэма за то, что прокрался в сердце Софи тогда, когда сам он не хотел ничего большего, кроме как умного товарища, чтобы развеять свою скуку. Теперь каждый последующий мужчина, каждый педантичный банкир или ученый, который мог бы оценить замечательные качества Софи, будет рассматриваться через туманное стекло первой любви. Кто среди них сможет пережить сравнение с красивым, очаровательным, неотразимым в его собственном бесполезном стиле лордом Грэмом Кавендишем?

– Я собираюсь извлечь его внутренности, – четко заявила Дейдре. – Очень тупой ложкой.

Софи засмеялась, в смущении прикрыв лицо.

– Ты не сделаешь ничего подобного. Кроме того, какой он нанес урон? Я ему нравлюсь и заставляю его смеяться. У меня есть новый друг и замечательные фантазии, которые я заберу с собой домой после сезона, что намного больше чем то, с чем я приехала.

Дейдре сникла перед лицом искаженного восторга Софи. Сейчас она была счастлива, но кузина и понятия не имеет о той боли, которая ждет ее, когда Грэм заскучает и отправится к другим, более интересным товарищам – что он всегда делал, рано или поздно.

– Софи, это… – Это ранит, когда тебя не любят. Это делает тебя пустой и больной, и, ох, такой холодной внутри.

Девушка не могла сказать этого вслух, только не тогда, когда глаза Софи смягчались лишь при одной мысли о Грэме, не больше, чем она могла произнести это вслух для себя.

Вместо этого Дейдре улыбнулась и протянула руку, чтобы отломить еще две пластинки ириски от всей порции. Вручив одну из них Софи, она высоко подняла собственную пластинку.

– Тогда – это за замечательные фантазии, – провозгласила она.

Софи криво улыбнулась и тоже подняла собственный кусочек ириски.

– И к тому же за новых друзей!

Дейдре сморгнула слезы, которые подступили при мысли, что она больше не полностью одинока.

– Тогда и за новых друзей.

Они торжественно чокнулись ирисками, которые немедленно раскрошились на покрывало от этого удара. Девушки посмотрели в ужасе на беспорядок, затем небесно-голубой взгляд встретился с серо-голубым.

Их смех был слышен по всем коридорам в доме… если бы там был кто-то, чтобы услышать его.

Не побеспокоенный своим встревоженным штатом слуг, истощенный прошедшими неделями и обретя физическую разрядку впервые за очень долгое время, Колдер проспал вечер и ночь, проснувшись рано на следующее утро в своей огромной кровати.

Конечно же, жена вернулась в собственную комнату. Так было лучше всего. Он встретится с ней снова в цивилизованной манере, с прохладным приветствием за завтраком, возможно, завяжет отрывочный разговор о погоде или об успехах Мэгги – а затем сообщит ей о своем решении.

Единственная проблема заключалась в том… что он до сих пор не принял решения.

Для большинства мужчин его положения исход дела был бы предопределен заранее. Неверные жены отправлялись в деревню, где они не могли причинять никакого вреда, пока не произведут на свет наследника. Затем, если они не навлекли на себя слишком много насмешек своими «действиями», то им позволялось приехать обратно в город и заниматься своими делами, учитывая приличия и соблюдая осторожность. Именно так решались такие вопросы в аристократической среде.

Колдеру не нравилась повседневная безнравственность, которая окружала его. Его собственный отец растил своего ублюдка вместе с ним, не обращая внимания на различия в их будущем, что причиняло братьям бесконечную боль на протяжении многих лет. Колдер никогда не спал с замужними женщинами, предпочитая получать редкое удовольствие со случайной вдовой, и он всегда принимал меры предосторожности против ублюдков. Он никогда не пожелал бы такого будущего любому из своих детей.

Итак, что делать с Дейдре? Она заявила, что невиновна в планах Баскина, но все же маркиз знал, что она принимала этого типа регулярно на протяжении некоторого времени.

По крайней мере, его жена не спала с этим негодяем. Так была ли та сцена, на которую он натолкнулся вчера, страстным эпизодом или чем-то другим? Если она не хотела, то почему не закричала о насилии? Она даже остановила мстительное избиение этого щенка Колдером – чему, оглядываясь назад, он был – по большей части – рад, потому что мог бы убить идиота.

И все же, как объяснить ее дерзость в спальне, готовность делать вещи, воспоминания о которых даже сейчас вызывали прилив жара к его паху. Дейдре делала их хорошо, но, на самом деле, без навыка.