— Тут нет ни одной моей подписи.

Управляющий начал терять терпение. Он привык иметь дело с тупыми клиентами, но есть же предел.

— Давайте разберемся, сеньор Гонсалес. Вы владелец этого номерного вклада?

— Да.

— Прежде вы давали нам распоряжения о переводе денег на ваш счет в Швейцарии?

— Да.

— То есть вы признаете, что распоряжения эти ваши, но отказываетесь признавать свою подпись. Как же это понимать, сеньор Гонсалес? Мы несколько раз переводили деньги с вашего номерного счета в швейцарский банк «Лекс», и все было нормально. А теперь вы, извините, врываетесь в мой кабинет с утверждением, будто этого последнего распоряжения о переводе денег на тот же счет в Швейцарии не давали. Но даже если это так, вам все равно не о чем беспокоиться, сеньор Гонсалес. Вы свои деньги не потеряли. Вам достаточно только распорядиться, чтобы банк «Лекс» перевел их назад.

— Это невозможно! — истерически вскричал Гонсалес. — Деньги исчезли. В банке «Лекс» отвечают, что их уже перевели еще куда-то. Тоже согласно моему распоряжению.

Управляющий с трудом сдержал улыбку.

— В таком случае, сеньор Гонсалес, вам следует обратиться с претензиями в банк «Лекс». Мы в этом вопросе ничем вам помочь не можем. Однако теперь у меня возникли серьезные сомнения, что вы действительно владелец данного номерного счета. Я вынужден попросить вас расписаться, чтобы сверить вашу подпись с поставленными на бланках. — Даг Салливан протянул Гонсалесу ручку и продолжил: — И если у вас есть какие-то претензии к «Банку США», пожалуйста, приходите в понедельник. Мы их обязательно рассмотрим с привлечением правоохранительных органов Панамы, и, разумеется, вам придется доказать право на владение этими деньгами, а также каким образом они были получены.

Один из подручных наклонился и что-то прошептал Гонсалесу на ухо. Тот стиснул зубы и не прощаясь вылетел из кабинета Дага Салливана. В аэропорту, садясь в самолет, отправляющийся в Швейцарию, он повернулся к приспешникам:

— Найдите его и убейте. Я хочу, чтобы этого мерзавца пропустили через мясорубку. Медленно.

На пропускном пункте в пограничном городе Пасо-Каноа тянулась длинная очередь автомобилей и фургонов. Себастьен поставил «ягуар» в хвост и вышел размять ноги. Через несколько минут он вернулся и разбудил Таню.

— Плохие новости. Пограничники и полиция осматривают все машины. Ищут человека, очень похожего на меня. Выходит, друг Гонсалес нас все же опередил.

— Что же делать? — На Тане лица не было.

Себастьен развернул карту. Попасть в Коста-Рику можно лишь через Пасо-Каноа. Других дорог здесь нет. Оставалась единственная возможность — перейти границу пешком по труднопроходимой горной местности. Он посмотрел на Таню, на ее тонкое хлопчатобумажное платье. Нет, она не выдержит.

— Таня, тут недалеко есть отель. Поехали, может, удастся устроиться на какое-то время. Там решим, что делать дальше.

Они сели в автомобиль. Себастьен повернулся, погладил ее лицо, поцеловал в лоб. Таня такая красивая.

— Я думаю, мы прорвемся.

Отель «Серро-Пунто» был небольшой, класса люкс. Летом здесь все номера занимали богатые туристы, приезжавшие подышать горным воздухом, половить форель и полюбоваться чудесными видами. Отсюда до границы с Коста-Рикой по прямой около тридцати километров. К отелю вела узкая извилистая дорога. Себастьен остановил машину на повороте.

— Таня, нас не должны видеть вместе. Гонсалес пока ничего о тебе не знает. Поэтому я подъеду, возьму номер на одного, а ты придешь позже, пешком. Отправляйся сразу в бар, закажи выпить. Я пройду мимо и как-нибудь дам знать, какой у меня номер. Ты подожди минут десять и отправляйся туда.

Себастьен подъехал к отелю. Сказал портье, что хочет пару дней половить форель. Тот аккуратно записал в регистрационную книгу данные, которые он назвал.

От Себастьена не укрылось, что портье заметно нервничает и поглядывает на «ягуар», стоящий у отеля. Он понимал, что это значит. Его сердце гулко застучало, словно невидимая рука уже заколачивала гвозди в крышку гроба.

Таня вошла в номер, когда Себастьен заканчивал укладывать рюкзак. Он бросил на нее взгляд и понял, что она не верит в благоприятный исход и уже прощается с ним. Пытается запечатлеть в памяти их последние моменты вместе. Себастьен улыбнулся. Нет, эта ловушка еще не повод, чтобы сдаваться.

Он подошел, прижал ее к себе.

— Тебе надо уходить. Немедленно. Ты видела, мы проезжали деревню. Там остановка автобуса. Доберешься до Пасо-Каноа. Оттуда на междугородном автобусе попадешь в Коста-Рику. Он отходит в три часа дня. Гонсалес тебя не ищет, так что бояться нечего. Но автомобиль не бери, на всякий случай.

— А ты?

— Я пойду через горы. — Он достал из дипломата бумаги и запихнул в рюкзак. — Встретимся в Сан-Хосе через два дня. Там, где договорились.

— А если ты не придешь?

Себастьен сел на кровать. Пришло время осознать реальность.

— Если я не приду, значит, меня на этой земле больше нет. — Он посмотрел на нее. — Как ты тогда поступишь?

— Не знаю. — Ее лицо было мертвенно-бледным. — Я не думала об этом.

— Давай подумаем сейчас, Таня, вместе, — проговорил Себастьен деловым тоном. — Жизнь должна продолжаться и без меня. Ты возвратишься в Панаму, поработаешь несколько недель и подашь заявление об уходе. А потом надо будет заняться нашими соперниками. — Он начал застегивать рюкзак.

Таня смотрела на него, ухватившись за дверной косяк. По ее щекам текли слезы.

— Я не хочу больше участвовать в этой Игре. — Она всхлипнула.

— Таня…

Себастьен поднялся с кровати. Крепко ее обнял, вдохнул мягкий, едва уловимый аромат духов и зарылся лицом в дивные волосы. Они простояли так несколько минут, понимая, что, возможно, расстаются навсегда. В глубине души у него начало прорастать маленькое зерно сомнения. А не поражение ли это? Не поднимается ли на недостижимую высоту кресло Магистра, которого он так жаждал и которое совсем недавно казалось почти рядом? Себастьен подавил в себе эту мысль.

— Таня, ты должна продолжать. Мы закончили первую часть Игры, самую трудную. Теперь ты просто обязана стать Магистром.

— А как же Эндрю и Горан?

Лицо Себастьена стало суровым.

— Эндрю ни в коем случае не должен стать Магистром. Он убийца. Его нужно остановить.

— Ты считаешь, Рекса убил Эндрю?

— Да. — Он устало опустился на кровать. — Рекса убили, потому что он по глупости рассказал кому-то из соперников о судьбе Макса Стантона, о том, что противников в Игре устраняют физически. И этот кто-то решил вывести Рекса из Игры именно таким способом, чтобы опередить всех на старте. И это мог быть Эндрю или Горан. Последнего я исключаю. Да, Горан холоден и рассудителен, он сотрудник спецслужбы. Но не убийца. Остается Эндрю. И значит, это он издевался над тобой тогда в шале.

— А не мог быть убийцей кто-нибудь другой? — еле слышно проговорила она.

— Кто, Таня? Вариант с несчастным случаем мы уже давно с тобой отмели. Магистр? Никогда не поверю. Еще не ясно, участвует ли он в Игре, но даже если и так, зачем ему раскрывать карты? Остаемся мы с тобой. — Себастьен посмотрел ей в лицо. — Ты думаешь, Рекса убил я?

— Нет. — Она отвернулась и вытерла слезы. — Но я все равно не хочу продолжать Игру.

Себастьен притянул ее к себе, посадил на кровать, подождал, пока она успокоится. А время шло, и с каждой минутой его шансы выжить уменьшались.

— Ты должна продолжать, Таня. Ради меня. Если действительно любишь. Ты меня любишь?

— Люблю, — прошептала она, — и буду любить всегда. И если бы пришлось выбирать между постом Магистра и тобой, я бы выбрала тебя.

— Это правда?

Она кивнула, по ее щекам по-прежнему текли слезы.

— Конечно. Я не стану скрывать, что хотела стать Магистром. Но любовь оказалась сильнее.

Себастьен прижал ее к себе и долго не отпускал.

— А теперь, Таня, я хочу, чтобы ты дала мне обещание, что найдешь Эндрю и убьешь его. — Его голос звучал тихо, но решительно. — Если он станет Магистром, это будет катастрофа не только для Колледжа, но и для всего мира. Я никогда ни о чем тебя прежде не просил, но теперь прошу. Это значительно важнее наших с тобой судеб. Если Эндрю станет Магистром, он погубит Колледж. Кроме того, это необходимо сделать во имя спасения твоей жизни, Таня. Потому что, начав убивать, он не остановится. И рано или поздно придет за тобой. Запомни мои слова.