— Вот и подступились.

— Да. — Вынув ложечку из чашки, Стайн слизнул с нее пенку, кашлянул. — Я в комите…

— Вы это уже говорили.

— Да. Так вот, я по поводу вашего… расследования.

— Я вся внимание, Боб.

— Я прихватил с собой кое-какие документы.

Сара пристально взглянула на собеседника, попивающего кофеек.

— Это не в обычаях комитета. — Стайн не ответил. — Тогда зачем Притчард вас послал? Укор совести?

— Никто в КПН не знает, что я здесь.

Сара смотрела на него, а он не отрывал взгляда от чашки.

— Не слишком ли смело, а, Боб? Выходит за рамки приемлемого поведения.

Он поднял голову, разом забыв про всякую неловкость.

— За рамки приемлемого поведения выходит и засыл наших отставных агентов. Но мы зашли еще дальше, так?

Сара улыбнулась:

— Да, это так.

— Послушайте, — продолжал Стайн, понизив голос до шепота, — мы вас обоих потеряли во Флоренции. Не буду спрашивать, где сейчас наш милый доктор, я здесь не затем. На следующий день вы объявились при собственном паспорте, что я воспринял как приглашение. Вот он я, здесь: испытайте меня. Если то не было приглашением, только скажите, и я с радостью полечу обратно за свой стол, забуду обо всем в надежде, что не сморозил никакой ужасной глупости. А так, полагаю, я здесь, чтобы предложить помощь.

Улыбка не сошла у Сары с губ.

— Что ж, такое чувство, что мне захочется ее принять, я права, Боб?

Кромешная тьма ночного неба начинала редеть, когда два человека вышли на Юргенштрассе. Они осторожно спустились по ступенькам, тихо отомкнули входную дверь и теперь бесшумно шли по улочке, ведущей к центру города. Светофор стоял на единственном большом перекрестке, его мигающий желтый свет янтарным бликом ложился на дорогу, которая стремилась дальше, на несчетные мили в пустоту. Недвижимый покой ночи (идеальное условие для того, что они задумали) только усиливал тревогу Ксандра. Вокруг ни души, они несутся сломя голову через город, погруженный в глубокий сон. Ксандр крепко прижимал к себе висевшую на плече сумку: бег в тишине вовсе не походил на вальяжную поступь их первой пешеходной прогулки до пансионата Генриха Тюбинга. Пот капельками покатился под свитером: Ферик прибавил шагу.

Миновав дворец и библиотеки, они добрались до рынка, какие есть в большинстве немецких городов: пешеходная зона, огороженная стенами лавок и магазинов, едва ли не все они — типовые коробки из бетона и стекла, грозно взирающие на крыши старинных деревянных зданий. Ксандр шел впереди по мощенному булыжником двору, от которого разбегались ручейки проходов, образуя бесконечный лабиринт жизни провинциального городка. Тяжкую тишину нарушали только дробные звуки их подошв, топавших по булыжнику. В конце прохода немигающий зеленый глаз светофора приветливо приглашал на улицу. Дом Ганса, еще ярдов на двадцать подальше, стоял в густой тени.

Ксандр остановился и кивком указал на двухэтажное строение. Оттуда, где они стояли, видны были лишь смутные очертания кустов возле дома. Когда подошли поближе, то смогли разглядеть здание, в том числе и невесть откуда взявшуюся машину, по виду старый «сааб», чудище с горбатым кузовом, стоявшую на страже у края обочины. Они прошли по лужайке, трава хрупко мялась под ногами, каждый шаг сопровождался приглушенным шелестом, избавиться от которого было невозможно в пустоши открытого дворика. Спустя минуту оба стояли на второй ступени крыльца перед входом в дом. Пот под свитером у Ксандра уже катился небольшими струйками, дыхание сделалось тяжким, прерывистым — не столько от усталости, сколько от нервного напряжения. Ксандр торопливо постучал по толстому дереву двери и быстро отвел руку, стараясь уловить какое-нибудь движение внутри. Ничего. Снова постучал, уже потверже, сердцем отзываясь на каждый стук. Ферик уже стоял у одного из окон, рукой в перчатке ощупывал раму, взгляд его был сосредоточен. Через минуту он оглянулся на Ксандра и беззвучно, одними губами, сказал: тревога. Затем, вытащив металлическую полоску, сунул ее в щель между окном и рамой, нашел щеколду и убрал полоску в карман. Приподнял, открывая, окно и прислушался; удовлетворившись, поднял окно повыше и сделал Ксандру знак следовать за ним. На все это ушло меньше двух минут.

Оказавшись внутри, оба достали фонарики и стали осматривать помещение. В свете узеньких лучиков кухня Ганса выглядела куда хуже и беспорядочнее, чем любая из книг, какую ему предложили бы отреставрировать: по всей столешнице — горелые следы от сигарет, краска лохмами свисала со шкафов, отовсюду несло сыром. Ксандр припомнил, что Ганс лет двадцать как вдовел, он явно так и не сумел постичь тонкостей ведения домашнего хозяйства. Ферик тихо повел Ксандра за собой к двери, чьи застарелые петли грозили скрипом, однако милостиво промолчали, пропуская двух пришельцев в узкий коридор. Светя в пол, они прошли по коридору до лестничного проема, Ксандр тронул Ферика за плечо и указал на второй этаж. Кабинет. Это он еще помнил. Если книга у Ганса, она окажется там, рядом со спальней.

Ступая в ногу, они поднялись наверх, их едва слышным шагам вторило лишь шипение радиатора отопления. Несколько дверей были открыты. Ксандр разглядел в комнатах груды бумаг и книг: хранилища человека, гордившегося своим нежеланием хоть что-то выбрасывать. В конце коридора, однако, две двери были плотно закрыты, и чем ближе они к ним подходили, тем громче становилось шипение. Ферик плотно прижал ухо к первой двери и поднял руку, приказывая Ксандру отойти назад. Мгновение спустя он резко толкнул дверь, открыв ее без единого звука. Удивляясь самому себе, Ксандр стоял вполне спокойно, глядя, как Ферик отворил дверь пошире, как пропала за дверью его голова, прежде чем лучик света на миг уперся в край зеркала. Даже тогда Ксандр оставался спокоен.

Ферик не мешкая покинул комнату.

— Его здесь нет.

Всего лишь полушепот, однако внезапного вторжения звука хватило, чтобы сердце Ксандра бешено заколотилось: его самоуверенность была явно преждевременной. Ферик пояснил:

— Это его спальня. Постель приготовлена, но в ней не спали. Нам повезло. Он ночует где-то в другом месте.

Ксандр глубоко вдохнул и отступил, а Ферик подошел к последней двери в коридоре. С не меньшим тщанием открыл он и эту дверь, на сей раз не столь быстро: одна из петель визгливо скрипнула. Ксандр судорожно сжал в руке фонарик. Войдя вслед за Фериком в комнату, он увидел настольную лампу под абажуром с бахромой: единственный памятный образ со времени последнего посещения. И он подействовал успокаивающе. Ферик направился к письменному столу, а Ксандр обернулся, чтобы закрыть дверь.

Тонкий лучик фонарика высветил наставленный на него в упор ствол револьвера, а над ним так же в упор нацеленную пару ледяных голубых глаз.

Сара сидела в гостиничном номере, пробегая глазами страницу за страницей, настолько погруженная в это занятие, что, покончив с последней страничкой, принялась искать следующую. Наткнулась же только на заднюю обложку, на которой красовалась хорошо знакомая печать правительственного учреждения.

— И все же это очень разрозненно.

— Приятно убедиться, что вы еще помните о моем присутствии. — Стайн сидел рядом. — Я и не говорил, что тут полный порядок. Я говорил: это поможет.

Целый час он провел, наблюдая за ней, то и дело пытаясь что-то разъяснить, заглядывая через плечо, только чтобы наткнуться на быстрый предупреждающий жест: не мешайте. Сосредоточенность ее была непроницаемой, а напряженный взгляд едва не гипнотизировал. То был урок анализа, урок искусства исследования, а преподавала его та самая женщина, которую он знал только как Убийцу Иорданскую.

— Эти разделы были опущены в выданных мне копиях. Почему? — Вопрос слегка отдавал укоризной.