— Вы видели манускрипт? — Вотапек почти не скрывал удивления.

— Кое-что, кусочки. Хватило, чтобы пробудить интерес. Вспомните, хаос — это моя специальность. — Сара по глазам видела, что Вотапека задело, пусть и не очень сильно. — Не говоря о том, что ему про меня многое было известно.

Вотапек кивнул, поставил стакан на столик и опять отошел к стене.

— Первые встречи были обыденными и безобидными…

— Хорошо, — сказал он, поворачиваясь к ней, — предположим, вы та, за кого себя выдаете. Вы все же так и не сказали мне, зачем вас послали.

— За подтверждением.

— Что бы сие ни означало! — Вотапек почти не скрывал негодования. — Значит, встречу эту вы ожидали. Рассчитывали на нее.

— Без лишних слов — да.

Он кивнул, взгляд его скользил по горизонту. Прошло почти полминуты, и он спросил:

— А что же все-таки произошло в Нью-Йорке и во Флоренции?

— Первое, как я уже говорила, было своего рода предупреждением. Второе… немного сложнее.

— Объясните.

Сара понимала, что в конце концов он дознается.

— Вы когда-нибудь слышали о профессоре Александре Джасперсе? — Вотапек покачал головой. — Он приехал во Флоренцию разыскивать манускрипт.

— Манускрипт был во Флоренции?

— Не оригинал. Немецкий перевод. О нем сообщалось.

— Немецкий?!

— Я полагала, вам это известно.

Не обращая внимания на колкость, он спросил:

— И что случилось с этим… Джасперсом?

Факты слились с интуицией. Сара заговорила:

— Прибыли двое, дабы ясно дать понять: они не желают, чтобы Джасперс близко подходил к манускрипту.

— Не понимаю, в чем тут загвоздка.

— Меня послали следить за Джасперсом, а я понятия не имела, кто эти двое.

Вотапек, казалось, смутился.

— Вы утверждаете, что эти двое…

— Явились из ниоткуда. Мы понятия не имеем, кто их послал.

Вотапек на миг задумался:

— Вы уверены, что это как-то связано с манускриптом?

— Безусловно. Еще через полтора дня человек по имени Бруно Ферик вышел на контакт с Джасперсом, и оба они пропали.

— И вы говорите, что понятия не имеете, кто были те двое.

Совершенно никакого. Опять пауза.

— Этот Ферик… почему он вас беспокоит?

— Бруно Ферик был лейтенантом в восточногерманской Штази, матерый и умелый убийца со связями в нескольких политических группировках Европы и Ближнего Востока. После краха Советов взялся за создание собственной службы.

— Вы уверены, что именно этот Ферик и вышел на контакт с Джасперсом?

— Я знаю этого человека. — Теперь уже паузу взяла Сара. — Как раз я и вытащила его из Восточной Германии в восемьдесят девятом году.

Вотапек опять стиснул зубы.

— Вопрос остается: почему все это должно волновать меня?

— Ясно, что кому-то очень хочется помешать мне сделать свое дело.

— Ваше дело, мисс Трент, так и остается неясным.

— Неужели, мистер Вотапек?

Мгновенное выражение удивления на его лице быстро сменилось ледяным взором.

— Вы думали, что этот кто-то — я?

— Этого и сейчас нельзя исключать.

— Помилуйте, мисс Трент! Вы намекаете, что кто-то среди…

— Я ни на что не намекаю. — Теперь она выдержала паузу ради эффекта. — Только может показаться, что кто-то — или какая-то группа — устанавливает свои собственные правила.

— Объясните.

Сара заговорила с нажимом, взвешивая каждое слово:

— Первая попытка. Возможно, кто-то чересчур нетерпелив. Возможно, кому-то хочется ускорить процесс. — Убедившись, что ее слова восприняты, добавила: — Или, возможно, такая идея была с самого начала. В частности, это мне и поручено выяснить.

— Один момент, — сказал Вотапек, взгляд которого был строг, выдержан. — Вы утверждаете, будто кто-то, и не кто-нибудь, а либо Йонас, либо Лоуренс…

— Имена назвали вы, не я.

— …пытается двигаться, опережая расписание? — Он покачал головой, мысль обретала отчетливость. — Такое невозможно, учитывая потребность в координации. Нелепо. Я знаю этих людей, мисс Трент.

— Дважды, мистер Вотапек. Дважды кто-то пытался меня остановить. В Нью-Йорке и во Флоренции. Значит, я, должно быть, перешла кому-то дорогу. То, что я тут, убеждает вас: не я одна обеспокоена. — Выждала. — Эйзенрейх желает убедиться, что все мы вписываемся в одну страницу. — Сара опять выдержала паузу. — Вот что мне надо подтвердить.

Все это время Вотапек сидел молча. Смотрел на плещущуюся внизу воду. Потом обернулся к ней:

— Я знаю этих людей, мисс Трент.

Сара видела, как он теряется, она поняла, что разговор свое дело сделал, семена посеяны, Вотапек наживку заглотнул.

— Надеюсь, что знаете. — Она встала. — После чего, как я понимаю, разговор исчерпан. Я, разумеется, непременно передам эту информацию.

Ответить он не удосужился. Чайка захлопала крыльями, взметнулась в воздух и скрылась за утесом.

— Вы, само собой, будете держать меня в курсе вашего… анализа.

Его требование застало Сару врасплох. Это было не что иное, как некая обеспокоенность, намек на подозрительность в отношении своих партнеров по игре.

— Не знаю, доведется ли нам снова встретиться. — Сара разгладила юбку и взяла сумку. — Эту встречу следует считать строго конфиденциальной. Никаких внешних подтверждений. — Она улыбнулась. — Так мне велено. Он сказал, что вы поймете.

— Конечно, конечно, — кивнул Вотапек и тоже поднялся. — Мой пилот доставит вас обратно. — Сара направилась к дорожке. — Мисс Трент, — окликнул ее Вотапек, она остановилась, обернулась. — Вы все-таки остаетесь своего рода загадкой.

Сара взглянула ему прямо в глаза:

— Как и должно быть, мистер Вотапек. Как и должно быть.

— Мы с другом собираемся несколько дней погостить в какой-нибудь семье, а потом дальше к югу и в Цугшпитце. Может, по горам полазаем. — В речи Ферика на немецком не было и следа обычного акцента, наоборот, она звучала мелодично, ничуть не уступая песенной музыкальности австрийского «хохдойч».

Пограничник продолжал изучать их паспорта.

— А в Англии вы находились…

— По делу. — Ферик продолжал тянуть шею над высокой стойкой, всем видом изображая безобидного, хоть и обеспокоенного путешественника.

— Ну да, — согласился страж, листая потрепанные паспортные книжечки, всего раз подняв голову, чтобы сравнить лица с фото, — а в Австрию вы возвращаетесь через…

— Неделю. Самое большее — десять дней.

Несколько секунд хорошо отработанного молчания, взрывная очередь — клац! клац! клац! — штампов, и двое отдыхающих отпущены с миром. Ксандр был во Франкфурте всего два раза и успел забыть, как внушителен вид этого замкнутого в самом себе города-глыбы. Пока они спускались по центральному эскалатору, он никак не мог оторвать глаза от сводчатого купола. Внизу по всей стене тянулись конторки проката машин, и в каждой сидел служащий или служащая в ослепительном одеянии: международные конкуренты наперебой привлекали внимание кричащим смешением немыслимо ярких цветов — желтого, синего и красного. Ферик двинулся к ничем не приметной стойке и взгромоздил на нее свой кейс.

— Машину, пожалуйста. — Теперь немецкую речь Ферика сковал северо-итальянский акцент.

Ксандр, не в силах удержаться, воззрился на него: поза, голова, склоненная набок, жесты никак не вязались с тем нервным австрийцем, каким был его спутник всего минуту назад. Он смотрел, как Ферик рылся в карманах, пока наконец не вытащил помятую пачку сигарет — миланских. У Ксандра такая точность вызвала улыбку не меньше, чем простой жест, каким маленький человечек сунул сигарету в рот, — и тут же получил замечание агента по аренде, чей палец указал на крупную надпись «НЕ КУРИТЬ» на ближайшей стене.

— Ах, si. — Непроизвольное пожатие плечами, незажженная сигарета торчит между пальцами, а Ферик с улыбочкой изливается Ксандру на чистейшем итальянском: — Ну что тут поделаешь? — Понимающая ухмылка. — Испанцы хоть накуриться вволю дают, когда ты ждешь, пока они настучатся на своих компьютерах. — Он опять обратился к агенту, прибавив снова на ломаном немецком: — Мы только что из Испании, и у них там они курить разрешают.