— Мне нельзя в тебя влюбляться. Тебе ведь это известно, да?

— Почему?

— Ты слишком красивая. Отец не велел мне жениться на красивой женщине.

— Понятно. Что ж, тогда тебе же хуже.

Свадьба была скромной — небольшая церемония в саду, черный костюм и белое платье, выпивка, бутерброды, фрукты, две недели в Греции. Никто не понимал спешки, с какой все случилось. И все же все всё поняли.

Скоро дала о себе знать болезнь: внезапные головные боли, общая слабость (первые признаки рака, унесшего ее за год), — у него сердце разрывалось, и он плакал. А она его утешала, потому что знала, что ему предстоит жить после этого.

В день смерти она вновь успокаивала его, позволила прижаться к ней, когда в руках ее больше не осталось сил обнимать его плечи.

Умерла она днем, и почему-то это делало горе еще горшей несправедливостью. Даже без покрова темноты в утешение.

Вагон резко остановился, несколько человек, качнувшись, навалились сзади на Ксандра, и тот, сохраняя равновесие, уперся рукой в потолок. Растерянно оглядевшись, он не сразу понял, что сейчас его станция и надо пробираться к выходу. Выйдя в липкую духоту подземной платформы, он быстро вытер глаза, глубоко с облегчением вздохнул, радуясь, что выбрался из едкой от пота давки вагона метро. У англичан, как известно, прохладные отношения с душем и мылом.

Фиона всегда советовала ездить автобусом. Слишком долго, всегда говорил он в ответ. Слишком долго.

На завтрак хватило пакетика сырных шариков. Боб Стайн, облизнув пальцы, запустил их, влажные, в целлофан, надеясь извлечь со дна оставшиеся крохи. Высматривая, куда бы зашвырнуть пустой пакет, он заметил О'Коннелла, стоявшего по другую сторону пруда. Сунув смятый пакет в карман пальто, Боб принялся стряхивать крошки с рук, пока О'Коннелл приближался к лавочке. Пара национальных гвардейцев (вездесущие после недавних событий) легко вышагивала вдоль фронтона мемориала Линкольна, не обращая на ирландца внимания. С их прибытием в городе воцарилось спокойствие. Они здесь — помощь и защита. Нормальная жизнь по сходной цене.

Но утренние новости были заполнены душераздирающими сообщениями, никакая сага не сравнится с ужасом от смерти сорока трех испанских детишек, погибших в воздушной катастрофе над аэропортом Даллеса. Их самолет из-за неполадок на контрольной башне минут двадцать кружил в небе, затем попал в плотную пелену облачности и столкнулся с «Боингом-727», летевшим из Майами. Группа двенадцати-тринадцатилетних: церковный хор, которому предстояло петь в Белом доме, — их имена и фотографии вновь замелькали в новостях в связи с письмом, направленным королем Хуаном Карлосом в «Пост». Потрясенный трагедией, король настаивал на том, чтобы лететь вместе со специальным посланником, которому поручено доставить на родину останки детей, меж тем как государственный департамент советовал этого не делать. Пока что госдеп не мог гарантировать королю безопасность.

Боб припомнил несколько имен и лиц, виденных на экране. Трагическое известие, но Боб не мог уделить ему много времени.

— Последний контакт был в Милане, — произнес он, когда О'Коннелл сел рядом.

— Она знала, что мы там? — спросил ирландец.

— Насколько можно понять, да.

— Прекрасно. Это означает, что мы ее больше не найдем, если она того не захочет.

— У нас еще есть люди в Милане…

— Боб, поверь мне. Нам ее не найти. Она глубоко влезла. На это у нее особый талант. — О'Коннелл помолчал. — Оттого она и в Аммане так идеально сработала.

Стайн вытащил из кармана второй пакетик и надорвал его.

— Правду сказать, я так до конца и не понял, что там произошло.

— Таких целая толпа — вливайся. — О'Коннелл сделал долгий выдох. — Никто не понял. Предполагалось, что это обычная, штатная операция — для нее. Проникнуть во внутреннее окружение Сафада, освоиться, потом рвануть у них ковер из-под ног. Все шло как по маслу, пока Сафад не потребовал от нее уничтожить дочку посла Конлона — эдакий акт добросовестности. Саре такое проделывать доводилось, но с ребенком — никогда. Мы пообещали ей, что девочку вытащим. Не получилось. По времени какая-то нестыковка. Сара заявилась с двумя людьми Сафада, уверенная, что никого не застанет, а девочка все еще была там. Саре ничего не оставалось, как прикончить молодчиков Сафада, после чего все и вся с ума посходили.

— Стало быть, девочку мы потеряли?

О'Коннелл кивнул:

— Спасение так и не состоялось. Тут никто ясности не добился: то ли Сара допустила прокол, то ли еще кто. Под конец свелось к тому, что либо заговор глушить, либо девочку спасать. Правду сказать, и выбора-то почти не было. Девочка погибла раньше, чем Сара вернулась. — Ирландец не отрываясь смотрел на купол мемориала Линкольна. — Мне, сукиному сыну, «повезло» вывозить мисс Трент, когда все было кончено. — Взгляд его блуждал. — Зрелище не из приятных. — О'Коннелл медленно покачал головой, потом обратился к Бобу: — Мы ведь без понятия, чем она занимается в Италии?

— Мы без понятия, зачем она вообще этим занимается, — отозвался Стайн. — Почему она попросту к нам не явилась?

— Действительно — почему? — О'Коннелл, потянувшись, подцепил горсть шариков из пакета. — Я только молю Бога, чтобы она сумела уцелеть.

Вход в институт ничуть не изменился. Ксандр по понятным причинам давно здесь не бывал, однако ожидал, что за четыре года хоть что-то, пусть мелочь, но изменилось. Ничего.

Швейцар хорошо знакомым движением руки коснулся фуражки, когда Ксандр проходил в ворота. Дойдя до длинной галереи, соединявшей библиотеку Лондонского университета с институтом, он остановился. Логика подсказывала: иди налево, в здание побольше, где потрясающие запасы книг. С чего лучше начинать поиск, как не с каталога либо с компьютера, если все в конце концов перевели в базу данных? Ксандр, однако, повернул направо, миновал пару дверей и вновь свернул направо, прошел еще две двери, пока не уперся в небольшой столик: охранник на посту — последний барьер между Ксандром и старыми, им обжитыми уголками.

Порывшись в карманах, он извлек потрепанный пропуск, подпись на котором так стерлась, что имя разобрать было невозможно. Зато ясно виден герб института, а стало быть, даты значения не имели; охранник попросил его отметиться в журнале. Ксандр нацарапал нечто неразборчивое и прошел еще в одни двери, отыскал знакомую лестницу и медленно поднялся на третий этаж.

Стоило ему войти в крыло, где помещался раздел европейской истории, как в ноздри сразу ударил специфический запах. Воздух здесь имел особый привкус, будто влажный картон присыпало пылью. Глубоко вдохнув знакомый дух, Ксандр едва не столкнулся с молодой женщиной, чья порывистая походка выдавала в ней ученого секретаря. Он улыбнулся и поспешил дальше. Горело несколько ламп, в помещениях было безлюдно. Ему очень везло, в этом сомневаться не приходилось. После Флоренции Ксандр был явно меньше склонен уповать на какую-либо безопасность в академических стенах. Кабинет Карло. Сумасшедший бросок по ходам подземелья. Уроки хорошо усвоены. Он дошел до того, что даже изменил внешность. Сара поведала кое о каких мелочах, в Нью-Йорке они казались глупыми, — но теперь Ксандр внимал голосу осторожности, а не собственной наивности. Сменил прическу (перенес пробор с левой стороны на правую), несколько дней не брился, попытался придать щетине форму бородки и надел еще две футболки, чтобы щуплая фигура имела более внушительный вид. Разумеется, ничто из этого не обмануло бы профессионала, зато могло сделать Ксандра неузнаваемым в глазах какого-нибудь коллеги, знавшего его несколько лет назад.

Пройдя по коридору, он спустился на второй этаж с левой стороны. Прижав палец к стеклу, смотрел на открывшуюся перед ним комнату. Три ряда аккуратных полок и поднимавшиеся по стенам до потолка стеллажи хранили несколько сотен книг, некоторые фолианты носили следы недавнего — такого долгожданного! заботливого ухода, другим тлен уготовил медленную и безболезненную смерть. Ощущение дома. Родного места. Как всегда, солнечный зайчик скакнул в комнату и улегся на его старый стол, пробивавшийся в окно свет застревал в кронах деревьев. Повсюду книги, но Ксандр видел только нишу, стол, стул. У него возникло мимолетное ощущение, что он вернулся, сидит, а ее маленькие ладони скользят по его плечам к груди, а щека трется о его щеку.