— Вам больно? Это после ночи болит?

— Нет. Нет, это в порядке. Ночью другое плечо… — ответил он. — Которое… похоже, совсем выздоровело. — Ксандр, как маятником, помахал рукой, в которой нес небольшой кейс, демонстрируя ее подвижность. — Видите?

— Здорово. — Сара прибавила шагу, увлекая его за собой. — Ну же, рассказывайте, на что мы любуемся.

И тут же болезненный укол: слова ее были встречены с явным облегчением. Что ж, подумала она, согласиться на лекцию-экспромт по истории и архитектуре Возрождения — это по справедливости. В конце концов, за эти день-два ему здорово досталось, и, как считала Сара, возвращение, пусть краткое, в собственный маленький мир его ободрит. Может, даже чуть-чуть облегчит бремя вышагивать под ручку с довольно привлекательной женщиной. Слушая вполуха (время от времени кивая либо произнося: «Понимаю», «Надо же!»), Сара старалась хорошенько рассмотреть, что творилось вокруг, уловить любое, пусть самое неприметное движение в растущих толпах. Когда они вышли на площадь Сан-Джованни, здания отступили, а туристы, до того спешившие ручейками и струйками, разом хлынули целым потоком.

Купол собора с подобающим величием возносился над простором площади, на витражах и мраморной облицовке фасада бриллиантовыми блестками играло солнце. Мало кто проходил мимо этого сиятельного блеска: фотоаппараты клацали в синкопированном ритме с нарастающим гулом шагов. Повинуясь, видимо, инстинкту, Сара спросила, нет ли менее людного пути к университету. Ксандр остановился и кивнул головой влево, указывая на небольшую улочку сразу за площадью.

— Самый короткий путь здесь, но мы не увидим палаццо Медичи и еще ряд прекрасных…

— Думаю, достопримечательности можно оставить на потом. — Сара улыбнулась молодому ученому, угадав по глазам, что до него дошел смысл сказанного.

— Точно. — Ксандр кивнул. — Менее людный путь.

Не желая оставлять в стороне баптистерий (крупное, похожее на девичью грудь сооружение перед собором), он повел Сару мимо него и задержался у восточных дверей. «Врата Рая» Гиберти взирали на них, мягкими плавными линиями выступали из бронзы сцены из Библии: «Изгнание из Эдема», «Жертвоприношение Исаака», «Моисей на горе Синайской». Ксандр смотрел как завороженный. В этих сценах скульптору удалось уловить и передать муку, душевный подъем, непосредственность. Сара никак не могла оторвать взгляд от «Врат», не могла не поддаться их чарующей притягательной силе. Все же внутренний голос повелевал: пора двигаться. Слишком много народу столпилось вокруг них. Подхватив Ксандра за руку, она увлекала его к тому пути, что покороче, к относительно безлюдной улочке. Там, в тишине и в стороне от чужих глаз, ей сразу сделалось легче, прибавилось уверенности. Даже у солнца, похоже, пропала охота посылать на них лучи: путь им преграждали стены, высившиеся по обе стороны узкой проезжей части.

Через несколько минут в глаза стали бросаться приметы учебного заведения, появились студенты, некоторые тащили за спиной обязательные, как форма, кожаные рюкзаки, преждевременно одряхлевшие от многолетних издевательств. У самого выхода на площадь Сан-Марко (просторную площадь, вместившую восхитительную церковь и внушительного вида монастырь) Ксандр указал на вывеску на глухой стене арочного прохода: вход в университет. Мимо пронеслась группа студентов.

— На лекцию, видно, торопятся, — улыбнулся Ксандр. — Так резво здесь обычно не бегают.

Пройдя ряд длинных арочных проходов из красного кирпича, они вышли на широкий двор, на котором жались друг к другу лишенные листвы деревья, окруженные деревянными скамейками. По периметру двора выстроились семь-восемь небольших домиков, каждый из них являл собой сплав первозданного аскетизма позднего средневековья с многочисленными переделками последующих семи столетий. Ксандр на ходу припоминал, в каком из домиков находился кабинет Пескаторе.

— По-моему, в том, — указал он. — Да, совершенно верно, в том. Перед ним еще дерево такое чудное, все косое. Карло где-то на первом этаже.

Вместе с Сарой он поспешил по одной из великого множества пересекающихся дорожек, расчленявших просторный двор; выложенные плиткой, они тугими струнами соединяли друг с другом все домики. Не сбавляя шага, Ксандр одолел неровные каменные ступени небольшого крылечка и толкнул сплошь покрытую трещинками дубовую дверь, машинально придерживая ее для Сары. А та понимала: все его мысли — о манускрипте, на учтивость по Ландсдорфу времени не оставалось. Не обратив внимания, прошла она в дверь или нет, он помчался, одолев еще несколько ступенек, налево по пустому длинному коридору. Сара держалась в нескольких шагах позади, где потемнее: входная дверь у нее за спиной, щелкнув, закрылась, и полоски солнечного света едва-едва пробивались во мраке. Ей казалось, что коридор, пещерный сумрак которого пятнами разрывали несколько тусклых лампочек под потолком, уходил в клубящуюся дымку, которая заглатывала Ксандра в свое мрачное чрево. Лишь звуки его торопливых шагов заполняли коридор. Подстраиваясь к ним, Сара прибавила ходу и поравнялась с Джасперсом как раз в тот момент, когда глаза ученого радостно засияли: он нашел кабинет Пескаторе.

Выжидательно подняв брови, Ксандр легонько постучал по дверному косяку и замер, подавшись вперед, как будто хотел расслышать приглушенные шаги. Прошло несколько секунд, и, не дождавшись ответа, он снова постучал, на сей раз приложив ухо к толстенной двери. Ничего. Ксандр обернулся, беспокойно глядя на Сару.

— Такое на Карло не похоже, — шепнул он. — Совсем не похоже.

Хотел было ударить в третий раз, уже посильнее, но Сара оттащила его. Поняла: незачем привлекать к себе лишнее внимание, тем более что неизвестно, кто находится в соседних комнатах. Достав из сумочки две тонкие металлические полоски, она, глянув в глубину коридора, осторожно просунула их в дверной замок. Ксандр взирал на все это сам не свой от негодования. Коротко щелкнула собачка, и Сара, мягко толкнув, открыла дверь. Упершись свободной рукой Джасперсу в поясницу, подтолкнула сопротивлявшегося ученого, и тот переступил порог кабинета.

Внутри царил полнейший беспорядок — повсюду раскиданы книги и бумаги. Выдвинутые до упора ящики в металлических хранилищах документов чудом держались на кончиках направляющих реек, готовые в любую минуту рухнуть, потянув за собой на пол весь пятифутовый стояк. В нескольких дюймах от потолка сорвался с крепления деревянный стеллаж, угрожающе накренившийся вовнутрь. Прямо перед дверью посреди кабинета высилась куча из нескольких стульев, превратившаяся в причудливую скульптуру-инсталляцию с торчащими во все стороны ножками. Хаос и разорение казались еще большими в скупых лучиках света, проникавшего сквозь щели и прорехи в наспех задернутых шторах. Медленно переступая, Ксандр добрался до стола и уже поднял свой кейс, собираясь поставить его на свободное место.

— Ни к чему не прикасайтесь! — Сара произнесла это шепотом, но так повелительно, что рука Ксандра замерла на полпути.

Кейс замер в опущенной руке Джасперса, а тот, обернувшись, сказал:

— Что здесь произошло?! — Ему нужен был ответ, хоть какое-то объяснение увиденного разорения. Сара понимала: Ксандр все еще не желал признавать очевидное.

— Беспокойство ваше оправданно. — Сара обернулась и закрыла дверь, лишив кабинет лучика света, что проникал из коридора.

— Черт! — вспыхнул Ксандр, все еще оглядывая комнату. — Этого бы не произошло, если…

— Если бы вы не приехали во Флоренцию? — Сара, проходя мимо него к окну, отрицательно покачала головой. Затем, приноравливаясь к узкой щели света, стала всматриваться в то, что снаружи. Удалось разглядеть, что окно выходит на второй двор, позади здания. Двор пустовал. Тем не менее, учитывая, во что превращен кабинет, действовать, понимала Сара, надо осторожно и быстро. Она повернулась к Ксандру: — Это ничего не изменило бы. О том, что у Пескаторе есть манускрипт, они знали, а манускрипт был им нужен. Скорее всего, он помог бы разобраться в том, на что они нацеливаются после разминки в Вашингтоне. Вы сами говорили, что это делает рукопись очень мощным документом. — Сара принялась оглядывать помещение. — Нашли ли они манускрипт, вот в чем вопрос.