Рюль бросил на него взгляд.

— Но ты ведь не стрелял? Курок не спускается до конца. Цорци, видно, испортил механизм, прежде чем отдать тебе оружие.

Браво был совершенно уверен, что «Сиг-Сойер» в полном порядке. Неожиданно ему снова почудился хруст льда, ломающегося под ногами… Только галлюцинаций и отголосков печального прошлого ему сейчас и не хватало. Браво сосредоточился на деле. Присев на скамью красного дерева, он принялся разбирать пистолет, аккуратно раскладывая детали на сиденье. Добравшись до спускового механизма, он обнаружил кое-что, ускользнувшее от его внимания при первом поверхностном осмотре.

— Вот видишь, — заметил Рюль.

Браво взял в руки небольшой комочек материи.

— Это не Цорци. Это оставил для меня мой отец. Правило номер один: разбери и собери оружие, прежде чем использовать его, отец всегда повторял это. У меня просто не было времени.

Рюль взглянул на то, что Браво держал в руках.

— Все, что я вижу, — комок старой ткани.

— Не просто ткани. — Браво развернул материю. — Это шаатнез — низкокачественная смесь льна и шерсти. Из такой материи были сделаны головной платок Марии и одеяние Лазаря… — Он вспомнил расшифрованное послание из «кошелька нищего». Вспомни, где ты был в день своего рождения… Госпиталь святой Марии Назарейской.

«Не Мария Назарейская», — подумал он.

— В лагуне есть остров с церковью, в названии которой были бы упомянуты Мария и Лазарь?

Рюль кивнул.

— Там останавливались пилигримы по пути в Святую землю, церковь давно заброшена. — Он немного подумал. — Лазаретто Веккьо лежит к югу отсюда, за Лидо. — Он развернул катер. — На старинном венецианском наречии слово «назареянин» звучало как «nazaretum», а позже, как это бывает, постепенно превратилось в «lazaretto». За истекшие века остров служил самым разным целям… В четырнадцатом веке, во время первой ужасной эпидемии, сюда свозили зачумленных. — Он вывел катер за пределы судоходного канала, свернув к центру лагуны. — Остров довольно-таки живописный, но сейчас там только и есть, что приют для бродячих собак.

…И имя твоего третьего питомца. Барк.

Браво рассмеялся.

Дженни прибыла на Сан-Франческо дель Дезерто в сопровождении человека Цорци и встретилась с наставником. Голова у него была перебинтована, и он пребывал в исключительно дурном расположении духа. Она нервничала, не находя себе места от беспокойства, но больше всего ее мучило чувство вины.

Они прошли в трапезную, где, по мнению Дженни, было слишком темно и мрачно. Помещение освещали горящие свечи, и в воздухе пахло копотью. К своему удивлению, она заметила еще четверых стражей. Дженни ждала, пока Цорци заговорит с ней, но он вообще не обращал на нее внимания, внимательно читая только что доставленное сообщение. Она что угодно отдала бы, чтобы узнать, о чем в нем говорилось. Переведя взгляд с послания на Цорци, она заметила, что глаза у него красные и воспаленные, словно он вообще не спал последнюю пару суток.

Наконец он произнес:

— Отец Мосто убит.

— А Браво исчез, — выпалила она в ответ, — больше четырех часов тому назад, и вы до сих пор держите меня в неведении. Какое еще наказание меня ждет?

Цорци смотрел на нее своими бесстрастными светлыми глазами.

— Что касается Браверманна Шоу, — тихо проговорил он, — то ты, насколько я понял, не передала ему мое сообщение. Так?

— О том, что Энтони Рюль — предатель? Нет.

— Почему?

Как хорошо она знала этот бархатный голос, за которым скрывалась безжалостная стальная воля!

— Потому что я в это не верю.

— Не тебе принимать подобные решения!

И так уже доведенная почти до предела, она вздрогнула от его резкого тона.

— Не зря я предостерегал Декстера Шоу от решения назначить тебя стражем его сына!

— Но ведь это вы тренировали меня! — возразила Дженни, не скрывая горечи в голосе.

— Да уж.

— …И обращались со мной куда жестче, чем с прочими учениками. Этого, черт побери, вы не станете отрицать!

Цорци проигнорировал ее отчаянный выпад.

— Не нужно было слушать Декстера. Я ведь чувствовал, что он совершает ошибку.

Он взглянул на нее так, как всегда смотрел на разочаровавших его людей. Дженни почти физически ощущала, как он вычеркивает ее из круга объектов, достойных внимания. Теперь, что бы она ни говорила, какие бы доводы ни приводила, Цорци останется глух. Он поставил на ней крест.

Дженни охватило отчаяние. Она стояла, вжав голову в плечи, сгорбившись, словно пытаясь защититься от жестоких, карающих слов. Она всегда думала, что Цорци верит в нее, а что оказалось? Если бы Деке не вмешался, Цорци, как и все прочие, ратовал бы за то, чтобы вышвырнуть ее из ордена. Он верил в Декстера, а не в нее.

И все-таки она не собиралась сдаваться.

— Почему мы сидим здесь, когда нужно искать Браво?

— Давай-ка лучше поговорим о тебе, — сказал Цорци. — Объясни, что произошло.

— Я ждала за дверью, пока Браво и отец Мосто беседовали. На меня напали со спины. Я очнулась в каком-то подсобном помещении, выбралась в коридор и увидела отца Мосто с перерезанным горлом. Рядом в луже крови лежал мой собственный нож…

— Твой нож.

— Да.

— И как он, по-твоему, там оказался?

— Это очевидно. Тот, кто напал на меня, забрал его.

— Как же они узнали, что у тебя с собой нож, как сумели найти его?

Сердце у Дженни подпрыгнуло. Она обвела взглядом четырех стражей, ловящих каждое слово, и неожиданно увидела ситуацию совсем в другом свете.

— Так это допрос? Полагаете, я убила отца Мосто?

Цорци поднялся со стула и принялся мерить шагами пол.

— Как тебе известно, в рядах ордена предатель. Но эта череда ужасных смертей заставила меня предположить, что изменников может быть больше одного. — Он остановился и вперил в нее взгляд. — Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Я понимаю только одно — нужно найти Браво, — упрямо проговорила она. — Да, я совершила оплошность, и теперь должна…

— Боюсь, я не могу этого позволить.

— Потому что подозреваете меня в измене, — глухо сказала Дженни.

Еще один уничижительный взгляд, подтверждающий вынесенный Цорци вердикт. Когда он заговорил, его голос был сухим и холодным:

— Ты не справилась с важнейшим заданием, и тебе нет прощения. Достаточно было бы и этого, но нет! Взгляни на ситуацию глазами Браво. Он находит тело священника, горло перерезано, рядом валяется твой нож, весь в крови. Тебя нигде нет. Что бы ты подумала на его месте? — Цорци с холодной, напугавшей ее яростью скомкал полученное послание. — Он думает то же, что и я. Мы больше не можем доверять тебе.

Дженни вскочила на ноги.

— Вы не можете вот так просто…

Она осеклась, увидев, как четверо стражей шагнули в ее сторону.

— Это ошибка, — произнесла она устало, чувствуя, как глупо звучат ее слова. На месте Цорци она вела бы себя точно так же. — Вы ошибаетесь!

— Я ухожу, — бросил он. — Попытаюсь расхлебать кашу, которую ты заварила. — Он обернулся напоследок. — Молись за меня. Молись, чтобы я успел найти Браверманна Шоу, пока еще не поздно.

С этими зловещими словами Цорци покинул трапезную вместе с двумя стражами. Тяжелая обитая железом дверь захлопнулась.

Дженни почувствовала, как поднимается внутри новая волна отчаяния, порожденного гневом и ощущением полной беспомощности. Доверие наставника было утрачено, ее же товарищи стали ее тюремщиками… Все из-за того, что она позволила себе забыться, из-за этого ее девчоночьего увлечения, из-за собственной глупости! Почему, ну почему она не могла последовать мудрым советам Энтони Рюля и забыть о мешающих делу чувствах?

Двое оставшихся в помещении стражей смотрели на нее с неприязнью и жалостью одновременно. Дженни отвернулась. Неприязнь она пережить могла — не привыкать. Но жалость была невыносима. Не в силах сдерживаться, она бездумно шагнула в сторону стражей. Один из охранников, не задумываясь, ударил ее по лицу, второй отступил, заходя с другой стороны. Дженни отшатнулась, страж толкнул ее, заставив с размаху опуститься на стул, и приказал оставаться на месте.