Поджарый Купер деловито осмотрел комнату:

– Тут все выглядит почти так же, как и в твоем кабинете, Линкольн. Интересно, как ты находишь нужную тебе вещь? Я бы растерялся среди такого скопления всякой всячины…

– Том. – Райм кивнул помощнику в сторону менее захламленного столика, и тот проворно убрал с поверхности книги и журналы, расчистив пространство для микроскопов.

Селитто еще раз взглянул на отчет.

– Так как мы назовем нашего подозреваемого? – поинтересовался он. – У этого дела нет даже порядкового номера.

– Назови любое число, – обратился Райм к Бэнксу. – Ну, первое, что придет тебе в голову.

– Давайте используем номер найденной страницы, – тут же предложил Джерри. – То есть сегодняшнее число, – сразу поправился он.

– Итак, подозреваемый номер восемьсот двадцать три. Не лучше и не хуже любого другого номера.

Селитто тут же внес это в свой блокнот.

– Хм… Извините, пожалуйста, детектив Райм…

Райм повернул голову. Говорила женщина:

– Мне в полдень надо было приехать в управление…

– Офицер Сакс, – ответил Райм, – кажется, вы сегодня были дежурным полицейским? Я имею в виду, что это именно вы обнаружили труп возле железнодорожного полотна?

– Да. Все верно. Я ответила на телефонный звонок и поехала на место преступления, – проговорила Амелия, хотя со стороны казалось, что теперь она обращается к Тому.

– Офицер, я нахожусь немного левее, – едва сдерживаясь, напомнил о себе Линкольн. – Вот здесь. – Его раздражало, когда кто-то, обращаясь к нему, говорил, глядя на него сквозь посторонних, здоровых людей.

Женщина резко повернула голову на звук его голоса, и Райм понял, что Сакс достаточно быстро учится и хорошо запоминает уроки.

– Да, сэр, – тихо отметила она, сверкнув льдинками своих красивых глаз.

– Я уже не служу в полиции, – напомнил Райм, – поэтому можете звать меня просто Линкольном.

– Я хочу, чтобы вы сначала разобрались со мной.

– А в чем дело?

– Я не понимаю, почему сейчас необходимо мое присутствие. Если вам нужно мое письменное извинение, я его вам представлю. Понимаете, я опаздываю на занятия и, кроме того, никак не могу дозвониться до начальника, чтобы предупредить его о том, что задерживаюсь.

– Извинения? – снова не понял ее Райм.

– Я не имею никакого опыта в осмотре места преступления, – пояснила Амелия. – Поэтому я, наверное, действовала неосмотрительно и перестаралась.

– О чем вы говорите?

– О том, что я самовольно перекрыла Одиннадцатую улицу и остановила движение поездов. Из-за меня сенатор не смог вовремя выступить со своей речью и кое-кто из участников конференции выбился из намеченного графика.

– А вы знаете, кто я такой? – искренне рассмеялся Райм.

– Конечно. Мне и раньше приходилось о вас много слышать. Только я почему-то всегда считала, что вы…

– Что я уже умер? – помог ей Райм.

– Нет, я имела в виду совсем другое, – вспыхнула Амелия, хотя она хотела сказать именно это. – Мы все учились в академии по вашей книге, но почему-то никто лично с вами не встречался. То есть… – Она уставилась в стену и отчеканила: – Как офицер полиции, я сочла необходимым остановить движение поездов и перекрыть улицу, ближайшую к месту преступления, чтобы сохранить его нетронутым. Именно так я и поступила, сэр.

– Я же просил вас называть меня Линкольном. Итак, вы…

– Я…

– Кстати, как вас зовут?

– Амелия.

– Амелия? Уж не в честь ли великой летчицы?

– Нет, сэр, это обычное женское имя.

– Итак, Амелия, мне не нужно от вас никаких письменных извинений и объяснений. Вы поступили правильно, а Винс Перетти в данном случае оказался не прав.

Селитто чуть не поперхнулся от такой неучтивости по отношению к коллеге-офицеру, но Райму сейчас было наплевать на подобные мелочи. В конце концов, он был одним из немногих людей, кто мог бы себе позволить и пальцем не шевельнуть, даже если бы в эту комнату вошел сам президент Соединенных Штатов.

– Перетти отнесся к своим обязанностям так, – продолжал Райм, – как будто мэр заглядывал ему через плечо; а это прямая дорога к тому, чтобы все испортить. Ни в коем случае нельзя было возобновлять движение по улице и тем более пускать поезда. Кто знает, вдруг, если бы вам предоставили возможность и далее обследовать место преступления, мы могли бы обнаружить там даже визитную карточку нашего подозреваемого или огромный отпечаток его большого пальца.

– Не исключено, что так оно и было, – осторожно согласился Селитто, – но давай все-таки оставим эти предположения при себе.

Лон переводил взгляд с Сакс на Купера и юного Бэнкса.

Райм рассмеялся. Затем он повернулся к Сакс и увидел, что женщина, как и Бэнкс сегодня утром, пристально рассматривает его тело и ноги, прикрытые светло-оранжевым пледом.

– Я пригласил вас сюда, – объяснил он, – чтобы вы работали с нами и смогли как следует осмотреть следующее место преступления.

– Что? – На этот раз она смотрела непосредственно в глаза Линкольну.

– Чтобы вы работали вместе с нами, – терпеливо повторил тот. – На следующем месте преступления.

– Но… – она нервно засмеялась, – но я не судебный эксперт. Я простой патрульный полицейский.

– А у нас достаточно необычное дело. И это вам подтвердит детектив Селитто. Это просто дикость какая-то, верно, Лон? Все правильно; если бы все шло по определенным правилам, я бы и не стал беспокоить вас. Но сейчас нам, как никогда, требуется свежая пара глаз.

Сакс беспомощно посмотрела на Селитто, но тот молчал.

– Я… я буду вам бесполезна. Я просто уверена в этом.

– Ну хорошо, – спокойно произнес Райм. – Хотите правду?

Амелия кивнула.

– Мне нужен человек, у которого хватает смелости останавливать поезда, чтобы сохранить нетронутым место преступления, а потом еще и сил, чтобы отстаивать свою правоту.

– Спасибо вам за доверие, сэр. То есть Линкольн. Но только…

– Лон, – повернулся Райм к приятелю.

– Офицер, – обратился к Сакс Селитто, – мы не предлагаем вам никакого выбора. Вас назначили участвовать в расследовании этого преступления и оказывать посильную помощь следствию.

– Сэр, я вынуждена протестовать. По состоянию здоровья меня как раз сегодня переводят с патрульной службы. И приказ о моем новом назначении уже час как вступил в силу.

– Что у вас со здоровьем? – поинтересовался Райм.

Амелия некоторое время колебалась, продолжая смотреть на его ноги, но затем все же чуть слышно выговорила:

– У меня артрит.

– Неужели?

– Хронический.

– Какая жалость!

– Я подняла телефонную трубку сегодня только потому, что дежурный офицер заболел и не вышел на службу, – оправдывалась Амелия. – Я вовсе не планировала осматривать место преступления.

– Да, это верно. У меня тоже были на этот день совершенно другие планы, – понимающе кивнул Линкольн. – А теперь давайте приступим к анализу наших вещественных доказательств.

Обыкновенный болт…

Классическое правило исследования вещественных доказательств: в первую очередь анализируй самые необычные предметы.

Том вертел в разные стороны целлофановый пакет, а Райм внимательно рассматривал находящийся в нем болт, наполовину ржавый, со сбитыми фасками и изношенной резьбой.

– Ты уверен насчет отпечатков пальцев? Использовался ли тонкодисперсный реактив, применяемый для этой цели?

– Да, – подтвердил Мэл Купер.

– Том, – раздраженно сказал Райм, – убери у меня со лба волосы и зачеши их назад. Я еще утром просил тебя это сделать.

Помощник вздохнул и принялся укладывать непослушные черные пряди.

– Осторожнее! – предупредил он, когда Райм недовольно дернул головой, отчего расческа еще глубже завязла в волосах.

Амелия Сакс, насупившись, сидела в углу. Ноги она убрала под стул, и сейчас ее ступни занимали положение, словно у бегуна на старте. Казалось, что женщина с нетерпением ожидает возможности сорваться с места.