– Исключено, – уверенно заявил Райм. – В этом месте города подстилающая порода располагается достаточно близко к поверхности, а следовательно, и водоносный слой тоже. В почве на территории от Тридцать четвертой улицы и до самого Гарлема содержится столько влаги, что она способна окислить железо за несколько дней. Наш болт проржавел бы до самого основания, а не только его шляпка. Это в том случае, если бы он действительно долго пролежал в земле. Нет, его откуда-то открутили, принесли на место преступления и умышленно оставили. И еще этот песок… Скажите мне на милость, какого черта на железной дороге в Манхэттене мы обнаруживаем холмик белого песка? Насколько мне известно, здесь в состав почвы входят суглинок, ил, гранит и мягкая глина.

Бэнкс уже открыл было рот, чтобы возразить, но Райм не стал дожидаться, пока заговорит молодой детектив, и снова сам взял слово:

– Самое главное: почему все эти необычные вещи были сложены вместе? Дело в том, что наш подозреваемый пытается нам что-то передать. Могу поспорить, что это именно так. Бэнкс, вы нашли боковой вход в туннель?

– Да, вы оказались абсолютно правы, – кивнул молодой человек, – примерно в ста футах севернее могилы располагается вход, который оказался выбитым изнутри. И насчет отпечатков обуви вы тоже сказали все верно. А следов шин мы так и не обнаружили…

И вот теперь еще кусочек асбеста, болт и обрывки бумаги…

– Скажите, а место преступления все еще остается закрытым?

– Нет, мы его разблокировали.

Линкольн Райм, инвалид, обладающий огромной емкостью легких, злобно зашипел, а затем закричал:

– Кто посмел допустить такую ошибку?!

– Не знаю, – виновато протянул Селитто, – скорее всего, дежурный офицер.

«Значит, Перетти», – подумал про себя Линкольн, а вслух произнес:

– Ну, в таком случае придется ограничиться только тем, что мы уже имеем.

Все улики, которые могли поведать следователям о личности похитителя и о его действиях, находились сейчас в отчете или были бездумно затоптаны ботинками полицейских, праздных пешеходов и железнодорожных рабочих. Вся остальная работа по поиску необходимых сведений, то есть обычная рутина, включающая в себя опрос местных жителей, отработку версий, велась крайне медленно. Так было всегда. И только осмотр места преступления должен был производиться молниеносно. Именно так и поступал всегда Райм, когда еще служил в полиции. Если же подчиненные ему специалисты работали с меньшей скоростью, чем этого требовал Райм, он немедленно увольнял их и набирал в свою команду более расторопных полицейских.

– Перетти лично осматривал место преступления?

– И сам Перетти, и вся его группа в полном составе.

– В полном составе? – сухо переспросил Линкольн. – Что это еще такое?

Селитто взглянул на Бэнкса, и тот торопливо пояснил:

– Четыре технических работника из фотолаборатории, четыре специалиста по отпечаткам пальцев, восемь детективов и судебный эксперт.

– Целых восемь детективов осматривали место преступления?

Для работы с местом преступления сложились свои правила, по которым получалось, что в случае убийства лучше всего будет произведен осмотр двумя специалистами, так как один может что-то упустить из виду. Если же их будет трое или больше, выше вероятность, что они не обратят внимания на более важные детали, понадеявшись друг на друга. Что касается Линкольна Райма, то он всегда предпочитал работать в одиночку. Конечно, специалисты по отпечаткам пальцев пытались отыскать какие-нибудь скрытые следы, а фотографы делали свою работу – щелкали камерами и снимали место преступления на видео, – но основную работу Райм выполнял самостоятельно.

Перетти… Райм сейчас вспоминал, как лет шесть или семь назад он сам принял на службу этого подающего надежды сынка богатого политика. Место в отделе судебной экспертизы всегда считалось лакомым кусочком, и, чтобы попасть в подразделение к Райму, нужно было отстоять длинную очередь. Одной из любимых процедур отсеивания кандидатов у Райма являлся просмотр «семейного альбома» – коллекции самых отвратительных фотографий, сделанных на местах преступлений. Некоторые полицейские бледнели от подобных снимков, другие тихо похихикивали. А бывали и такие, кто возвращал альбом, недоуменно поднимая при этом брови и как бы спрашивая: «Ну и что?» Именно их и предпочитал Райм набирать в свою команду. Одним из них оказался и Перетти.

Селитто что-то спросил у Райма, но тот пропустил вопрос мимо ушей и теперь, в свою очередь, смотрел на Лона так, словно хотел, чтобы тот повторил свою просьбу:

– Ну так ты будешь работать вместе с нами над этим делом?

– Работать вместе с вами? – Райм рассмеялся и закашлялся. – Не могу, Лон. Я постараюсь выдать вам несколько свежих идей, которые, может быть, окажутся кстати. Расследование поручено тебе, вот и дерзай. Том, соедини меня с Бергером, – внезапно обратился он к помощнику.

Сейчас он жалел о том, что отложил свою встречу с доктором на целых два дня. Но кто знает, возможно, еще не поздно и они смогут увидеться в самом ближайшем будущем? Райм почувствовал, что ему будет очень трудно прожить эти дни, прежде чем он наконец совершит свой долгожданный переход… Понедельник. Почему-то именно сейчас ему было неприятно думать о смерти именно в понедельник. Наверное, ничего необычного в таком решении не было.

– Скажите «пожалуйста», – капризно потребовал помощник.

– Том!

– Ну хорошо, хорошо. – Юноша поднял обе руки, показывая тем самым, что сдается, полностью повинуясь своему хозяину.

Райм беспомощно оглядел столик, на котором доктор оставил бутылку, пузырек с таблетками и пластиковый пакет. Они казались такими близкими и одновременно недосягаемыми, как, впрочем, и многое другое в жизни инвалида.

Селитто набрал номер, поднес трубку к уху и чуть склонил голову, прислушиваясь к голосу на другом конце провода. Он представился и мельком взглянул на часы. Стрелки показывали половину первого.

– Да, сэр. – Детектив перешел на почтительный шепот, и Райм сразу догадался, что Лон звонит мэру. – Это относительно похищения из аэропорта Кеннеди. Я уже успел переговорить с Линкольном Раймом… Да, сэр, у него имеются кое-какие зацепки по этому поводу… – Лон не спеша перешел к окну, бессмысленно оглядел соколов, одновременно пытаясь объяснить нечто непостижимое человеку, управляющему самым таинственным городом на планете. Затем он повесил трубку и повернулся к Райму. – Они вместе с шефом хотят, чтобы этим делом занялся именно ты, Линк. Очень просили. Сам Уилсон.

Райм не смог удержаться от смеха:

– Лон, да ты оглянись вокруг себя! Ты что, ничего не замечаешь? Неужели я похож на человека, способного вести расследование?

– Обычное расследование – вряд ли. Но дело в том, что сейчас мы столкнулись с весьма неординарным убийством. Разве я не прав?

– Прости, но у меня нет на это времени. Тот самый доктор… И новый тип лечения… Том, ты дозвонился до него?

– Пока нет. Подождите еще минутку.

– Немедленно! Сейчас же звони и, пока не добьешься, не отходи от телефона! – рассердился Райм.

Том взглянул на Селитто и вышел из комнаты. Райм понял, что помощник и не собирался никуда звонить. Черт бы его побрал!

Бэнкс дотронулся до одного из порезов на лице и неожиданно выпалил:

– Ну тогда хотя бы поделитесь своими соображениями. Пожалуйста. Этот предполагаемый подозреваемый, как вы говорили, он ведь…

Селитто взмахом руки приказал Джерри замолчать, не сводя при этом пристального взгляда с Райма.

«Ах ты, старый хрен! – думал Линкольн. – Как мне это знакомо! Эта тишина, которую мы так ненавидели и пытались заполнить хоть чем-нибудь. Сколько свидетелей и подозреваемых было похоронено в этой гнетущей тяжелой тишине!» Несомненно, они с Селитто составляли единую команду. Райм прекрасно управлялся с вещественными доказательствами, а Лон превосходно работал с людьми. Они прекрасно дополняли друг друга.

Два мушкетера. И если существовал третий, то им являлась полная и строгая тишина.