— Есть в нем нечто тревожащее, — сказала Терри. — Словно никогда заранее не знаешь, как он поступит. И почему он такой большой?

— Когда я его впервые собрал, компоненты еще не были столь миниатюрными, как сейчас. За прошедшие годы я поменял множество деталей, и в итоге вес его уменьшился вдвое, освободилось место для более мощных моторов и приводов. Вот почему он такой проворный, в числе прочего. — Уорн посмотрел на нее. — Вы говорите так, будто никогда его раньше не видели.

— Только на расстоянии. Он стоял в углу кабинета Сары Боутрайт. Или, может быть, Барксдейла — не помню.

Уорн вздохнул. Почему-то его это не удивило.

— Расскажите мне про Фреда Барксдейла, — попросил он. — Что он за человек?

— В общем… он обаятельный, вежливый, воспитанный, обходительный… Если, конечно, вам нравятся такие черты в людях. Может часами цитировать Шекспира. Все женщины в системном отделе от него без ума. Собственно, именно потому ко мне это не относится.

Ученый усмехнулся.

— По слухам, у него роман с Сарой Боутрайт, — продолжила она.

Смех застыл на губах Уорна. Он посмотрел на Терри, и ему показалось, что в ее голосе прозвучали ехидные нотки.

— Не беспокойтесь, доктор Уорн, — сказала она. — Я все знаю. И про вас тоже. Утопия еще больше полна сплетнями, чем Пейтон-Плейс [28].

Вздохнув, он отвел взгляд.

— Это старая история.

— Не очень, — пробормотала Джорджия.

Терри расхохоталась.

— Знаете, а мне нравится ваша дочь.

Девочка покраснела и улыбнулась.

Уорн снова посмотрел на экран, перемещая мышь от одного окна с кодом к другому. И снова на него нахлынули смешанные чувства — страх, безысходность. Он понимал, что теряет метасеть и это происходит прямо у него на глазах. И тем не менее с ней все было в порядке — он только что провел все тесты, какие только мог себе представить. Но что-то все же явно не так. Несчастный случай на «Ноттингхиллских гонках». А сегодня утром его собственное творение, Хард-Плейс… Непонятно. Убрав руку с мыши, он рассеянно потер саднящее запястье.

Рядом послышался шум — Непоседа, батареи которого полностью зарядились, метнулся к нему, схватил мышь и бросился прочь. Раздался громкий щелчок. Уорн посмотрел на громадного робота, который держал в металлических челюстях мышь со свисавшим, словно хвост, оборванным проводом, словно приглашая поиграть в салочки.

— Непоседа, не гоняйся, — устало сказал он, поворачиваясь к Терри. — Не могли бы вы принести другую мышь?

— Конечно. Он всегда так?

— Он обожает гоняться за автомобилями, роботами, за всем, у чего есть колеса. Не спрашивайте, откуда это у него. Пришлось закодировать ему специальную команду «не гоняйся». Да и то она не всегда срабатывает.

«Моя карьера в миниатюре», — подумал он, мрачно глядя на робота. Неудивительно, что тот превратился в пыльный реликт.

Тереза отошла за новой мышью. Ее изящная фигура выглядела весьма привлекательно даже в лабораторном халате. Уорн посмотрел на Джорджию, которая с несчастным видом листала промышленный каталог, затем снова на экран.

И опять у него возникло ощущение, будто что-то не так.

А потом он неожиданно понял, что именно. Все оказалось так просто и очевидно, что он до последнего не мог уловить никакой связи.

— Терри, — сказал он, — если система изменила программы некоторых роботов для неуместных действий, почему эти модификации не отражены в логах? Я проверял все логи метасети. Но по поводу свихнувшихся роботов в них ничего нет.

Терри покачала головой.

— Этого не может быть.

— И еще одно. На совещании сегодня утром Барксдейл сказал, что проблемы непостоянны. Роботы сегодня ведут себя некорректно, а завтра все в полном порядке. — Уорн помолчал. — Если система дала роботам указание вести себя неправильно, кто приказал им вернуться к обычному поведению?

Тереза посмотрела на него, и в ее черных глазах отразилось беспокойство.

— Это может сделать только метасеть.

— Именно. Но ни в каких внутренних логах не отражено ни появление сбоев, ни их исправление. — Уорн отодвинул в сторону стопку сообщений. — Сколько применений неверного кода вы наблюдали собственными глазами?

— Только один. «Ноттингхиллские гонки».

— Как вы определили, в чем ошибка?

— Техники прошли вдоль всего аттракциона и обнаружили неисправные предохранительные стопоры. Я нашла в коде команду, изменившую поведение роботов.

— Как именно?

— Программа была скорректирована таким образом, чтобы ослабить стопоры, а не подтянуть их.

Уорн невольно вздрогнул. Роботы могли получить такие инструкции только двумя способами. Доступ к терминалу метасети имела только Терри. Либо она преднамеренно вручную перепрограммировала роботов, либо их задачу модифицировала сама система, и именно она стала причиной случившегося. Он снова ощутил нарастающую безысходность.

— Пап, — сказала в наступившей тишине девочка, — ну пойдем. Пожалуйста!

— Джорджия! — Уорн резко повернулся к ней, но тут же глубоко вздохнул, пытаясь подавить раздражение. — Извини, но мне нужно закончить. — Он посмотрел на экран, немного подумал, затем снова повернулся к дочери. — Вот что. Разрешаю тебе самой прокатиться на нескольких аттракционах. Что скажешь? Дай мне еще час. Нет, полтора.

— Не хочу одна, — сказала Джорджия. — Что в этом интересного?

— Иначе не получится, милая. Извини. Всего полтора часа. Встретимся у… — нашарив в кармане путеводитель, он развернул карту. — У стойки информации в Ядре. В четверть четвертого. И вместе закончим осмотр Дощатых Тротуаров. Хорошо?

Джорджия задумчиво пожевала губу, затем кивнула и встала.

— Спасибо за «геймбой», — сказала она Терри и, вставив в уши наушники и закинув за спину рюкзак, направилась к двери.

— Джорджия! — позвал ученый.

Она обернулась, остановившись на пороге.

— Никаких русских горок, никаких опасных аттракционов. Дождись меня.

Она нахмурилась.

— Обещаешь?

— Да, — вздохнула она и выскользнула из кабинета, закрыв за собой дверь.

Наступила тишина. Уорн обнаружил, что взгляд его остановился на двери.

— Милый ребенок, — сказала Терри. — Насколько вообще могут быть симпатичны дети.

Она проказливо улыбнулась.

Уорн повернулся к ней.

— Не любите детей?

— Не в этом дело. Думаю, я никогда не умела общаться с ними. Особенно когда я сама была ребенком. — Тереза пожала плечами. — У меня почти не было друзей моего возраста, да и вообще друзей. Я всегда уютнее себя чувствовала среди взрослых.

— Очень похоже на Джорджию. Меня самого это порой беспокоит. С тех пор как умерла ее мать, такое ощущение, будто она окружила себя каменной стеной. Я единственный, кто ей по-настоящему близок.

— По крайней мере, у нее есть любящий отец.

— А у вас не было?

Тереза закатила глаза.

— Не спрашивайте. Это был злой волшебник с Востока.

Потянувшись, Уорн снова взглянул на терминал.

— Вернемся к делу. Во всем этом есть некая загадка, которую я не могу понять. — Он махнул в сторону пачки отчетов. — Только метасеть могла стать причиной сбоев. Но почему вы на самом деле видели измененный код только в «Ноттингхиллских гонках»? Что в нем было особенного по сравнению с другими?

Терри уставилась в пол.

— Там произошел несчастный случай, — сказала она.

Ученый на мгновение опустил взгляд.

— И вы закрыли аттракцион, — подытожил он. — Когда вы исследовали двух роботов с «Ноттингхилла»?

— На следующее утро.

— Они были тогда подсоединены к метасети?

— Нет, конечно. Весь аттракцион отключили.

— Естественно. — Уорн взял стопку отчетов. — А проблемы с остальными роботами — когда их тестировали?

— Обычно на следующий день после составления отчета.

— Их когда-либо проверяли раньше?

— В срочных случаях мы осматривали их в первую очередь.

— А именно?

— Около половины десятого утра. Сразу после загрузки.