Тяжело дыша, он огляделся вокруг. Теперь он находился на уровне потолка кулис. Свет здесь был слабее; в дальнем конце мостика угадывалась большая надстройка — помещение для гидравлического механизма, сбрасывавшего на зрителей в кульминационный момент шоу отвалившийся кусок каменной кладки. Наверху сходились вместе внешняя и внутренняя стены — узкий вертикальный канал, образующий фасад Башни грифонов. Впереди виднелось основание еще одной лестницы, уходящей в темноту над головой. Он подождал минуту-другую, переводя дыхание, затем поднялся на ноги. Слишком много еще нужно сделать, нельзя сидеть здесь весь день.

Подниматься внутри оболочки башни оказалось намного труднее. Если он слишком сильно отклонялся назад, его спина цеплялась за шершавый искусственный камень внутренней стены. Приходилось прижиматься к перекладинам и подтягиваться. К тому времени, когда над ним возникли туманные очертания мостика номер четыре, мускулы его рук сводило судорогой. Задыхаясь, он с трудом выбрался наверх.

Эта площадка использовалась лишь для техобслуживания и редких проверок безопасности; здесь было очень темно. Трудно поверить, что прямо за внешней стеной ярко светит солнце, гуляют менестрели, смеются туристы. Аллокко прислонился к лестнице, чувствуя, как отчаянно колотится сердце. Будет здорово, если его хватит сердечный приступ. Никто не найдет его как минимум неделю.

Минуту спустя, когда дыхание немного успокоилось, он достал из кармана рубашки маленький фонарик. Слабый, похожий на нитку луч осветил мостик над его головой. И почему он не подумал о том, чтобы взять нормальный фонарь?

Взобравшись по последним перекладинам, он шагнул на четвертую площадку — узкую, с высокими перилами. Хотя под ногами Аллокко видел лишь темноту, он прекрасно осознавал величину пропасти, отделяющей его от сцены внизу. Он чувствовал себя маленьким насекомым, ползущим по внутреннему краю банки с завинчивающейся крышкой.

Платформа уходила влево и вправо, исчезая во тьме. Ему говорили про западную сторону. Сориентировавшись, Аллокко осторожно двинулся вперед, освещая фонариком путь перед собой.

Мгновение спустя луч выхватил из темноты корпус инфракрасного датчика, закрепленного на перилах примерно в футе над полом. Он был искусно спрятан, но тем не менее легко доступен, если знать, что искать. Начальник охраны присел рядом с ним, направив луч на переднюю панель. GT-205. Это означало, что дефектный датчик — следующий. Слава богу. Поднявшись, он снова двинулся вперед.

Внезапно он остановился, напряженно прислушиваясь. Он открыл было рот, чтобы крикнуть, но некое шестое чувство подсказало ему, что стоит промолчать.

Затем произошло нечто странное — его правая рука потянулась к поясу, наткнувшись на пустоту.

Аллокко удивленно посмотрел на собственную ладонь.

Много лет назад — в другой жизни — он служил в полиции Бостона. Ему уже лет десять не приходилось доставать пистолет — какой атавистический импульс побудил его сделать это сейчас?

Глава службы безопасности оглядел мостик, освещая темноту фонариком, пытаясь заметить какое-то движение, блеск металла — все, что могло бы представлять угрозу. Сердце его колотилось, инстинкты поднимали тревогу. Но он не слышал ни звука, не видел ни малейшего движения и несколько минут спустя заставил себя расслабиться. Вздохнув, он выпрямился, достал рацию и поднес к губам, но тут же снова опустил в карман. Он рядом с датчиком. Какой смысл теперь вызывать подкрепление?

Аллокко тряхнул головой, ругая себя за собственную глупость. Он позволил Джону Доу себя напугать. Слава богу, что Сара Боутрайт его сейчас не видит. Она терпеть не могла любых проявлений слабости. А он стоит тут, весь в поту, тяжело дыша, с отчаянно бьющимся сердцем, словно полицейский-новобранец на первой операции. Просто стыд и позор. Полный непрофессионализм. Возможно, тот тип всего лишь пудрил им мозги. И все это просто игра вроде ложных предупреждений о заложенных бомбах, которые они постоянно получали. Кто из террористов, бандитов, профессиональных наемников, вообще кто угодно, стал бы атаковать парк развлечений? В Утопии не было ничего такого, что могло бы им понадобиться.

Тихо посмеиваясь над собой, Аллокко снова двинулся вперед, освещая мостик фонариком в поисках дефектного датчика. Вот он — у самого пола, в том же месте, что и предыдущий, футах в двадцати впереди.

Он тут же увидел, что датчик вполне исправен. Но на пути луча что-то виднелось.

Глава службы безопасности сделал еще несколько шагов, на этот раз медленнее, — и у него перехватило дыхание.

— Господи, — прошептал он.

Опустившись на колени, он уставился на пол перед собой.

Теперь у него уже не оставалось ни малейших сомнений: что бы здесь ни происходило, это в любом случае не игра.

Тщательно закрыв и заперев за собой дверь кабинета Сары Боутрайт, Аллокко задернул шторку на окне, выходящем в коридор, и подошел к столу для совещаний, положив на него металлический чемоданчик. Фред Барксдейл, который стоял в дальней части кабинета, шагнул ближе, нахмурившись и плотно сжав безупречно очерченные губы.

Сара откинулась на спинку кресла.

— Итак, Боб, рассказывайте.

Лицо Аллокко раскраснелось, рубашка под пиджаком промокла от пота.

— Я велел технику, отвечающему за безопасность лазеров, исследовать пушку. Он считает, что ее перегрузили — подали триста с лишним ватт вместо расчетных тридцати. Ее просто разорвало.

— Этого не может быть. В парке используются только лазеры второго класса, и они не… — Сара осеклась. — Лазер управлялся роботом?

— Да. Он двигался по подвесному тросу, отслеживая сигнал с шлема того бедняги.

Наступила тишина.

— Опять метасеть, — негромко проговорил Барксдейл.

— Я только начал, — продолжал начальник службы безопасности. — Поступило сообщение о срабатывании датчика охранной сигнализации в Башне грифонов. Я проверил, в чем дело. И нашел вот это.

Щелкнув замками чемоданчика, он открыл его и приподнял за края то, что лежало внутри. Саре оно показалось похожим на брусок серого пластилина, завернутого в прозрачную пленку с отштампованными на ней рядами цифр.

Аллокко очень осторожно положил брусок на стол.

— Си-четыре, — сказал он.

— Си-четыре? — переспросила Сара, вставая и приглядываясь к странному предмету.

— Бризантная взрывчатка военного образца. Пятифунтовый заряд.

Сара застыла на полушаге. Затем она медленно опустилась обратно в кресло, не отводя взгляда от серого бруска.

— Я нашел его на мостике в башне. Кто-то специально подложил его под датчик сигнализации.

— Господи, — сказал Барксдейл. — Они собирались взорвать аттракцион.

Начальник охраны покачал головой.

— Не думаю.

— Это почему же, черт возьми?

По лицу Аллокко пробежала странная, едва заметная улыбка.

— Смотрите, что было вместо детонатора.

Сунув руку в нагрудный карман пиджака, он достал завернутый в розовую бумагу леденец.

Все молчали. Сара уставилась на маленький круглый шарик на конце белой палочки.

— Виноград, — пробормотала она.

— Я разговаривал с рабочими сцены. Никто ничего не видел. Но кому-то удалось обмануть все датчики, подложить взрывчатку и уйти.

— Ничего не понимаю, — сказал Барксдейл.

— Зато я, похоже, понимаю. — Аллокко положил леденец рядом с чемоданчиком. — Он просто сообщает нам, что в состоянии причинить нам немало вреда. Безнаказанно разрушить аттракционы. Собственно, если подумать, все те сбои, которые мы наблюдали, могли быть вовсе не сбоями. Мы получили обещанное шоу, и я полагаю, что наш друг Джон Доу ясно дает нам понять: он может действовать в двух направлениях.

Барксдейл перевел взгляд с Аллокко на Сару и обратно.

— Боб имеет в виду, что мы в полной их власти, — медленно проговорила директор, не желая, чтобы охватившие ее чувства — удивление, тревога, злость — помешали принять правильное решение. — Они перепрограммировали нескольких роботов, чтобы создать хаос в парке, ослабили стопоры русских горок, перегрузили лазеры. Но у них также есть средства для того, чтобы взорвать нас ко всем чертям и уйти.