Анджелес-Сити, Филиппины

Филдс-авеню, Френдшип-роуд, Блоу-роу… На первый взгляд Анджелес-Сити — захолустный городок в нескольких километрах от Сан-Фернандо и в часе езды от Манилы, с грязными улицами, несколькими захудалыми ресторанами и шумными барами для туристов. Особенно делать там нечего — есть вулкан, на который можно забраться, но хорошими пляжами город похвастаться не может. Нет никаких причин, чтобы ехать в Анджелес-Сити, кроме секса. Город и был создан с этой целью.

Его построили, чтобы появилась возможность удовлетворять потребности солдат ближайшей американской морской базы в Кларке. Когда американцев прогнали доброжелатели, священники и националисты, которым уже не требовалась американская помощь и военная мощь, оказалось, что шлюхам и потаскунам некуда деваться. Полковник и еще несколько человек вмешались, решив спасти город и его население, и превратили «катастрофу» в «перспективу». Так возник новый Анджелес, Диснейленд только для секса, город павших ангелов. Теперь он был притягательным местом для каждого потаскуна и педофила в западном мире.

Полковник сидел с тремя другими мужчинами за одним из четырех столиков у «Борделло», что на Филдс-авеню. Он поднес бутылку пива ко рту, наблюдая за Джедом, большим черным парнем, который вальяжно приближался к нему. На шее у Джеда среди золотых цепей болтались всякие украшения, включая распятие в бриллиантах. С ним под руку шла маленькая филиппинка по прозвищу Орешек. Темнокожий взглянул на Полковника, уважительно наклонил голову, улыбнулся другим мужчинам и прошествовал дальше в «Борделло».

«Борделло», как и все другие бары и гостиницы на этой улице, был только прикрытием. Его оформление походило с фасада на западный салун, но если взглянуть на боковую стену, он казался карточным домиком, поддерживаемым лесами и прилепленным к бетонному блоку без окон. Он располагался в третьей четверти Филдс-авеню, дальше улица расширялась, появлялись гостиницы, ответвлялись другие улочки. Это не были гостиницы в привычном понимании слова. Никаких пятизвездочных отелей на Филдс-авеню! Большинство заведений предлагали комнаты на несколько часов.

Полковник назначил встречу на восемь часов на вокзале Текила. До этого оставалась уйма времени. Он пил пиво и обозревал свое королевство. Все тридцать лет на Филиппинах он постоянно жил в Анджелес-Сити. Сначала служил младшим офицером на расположенной поблизости, в Кларке, американской морской базе, затем возложил на свои плечи миссию спасителя этого города павших ангелов.

Непосредственно справа от Полковника сидел Брэндон, англичанин. Этот бывший морской пехотинец с бритой головой говорил с таким сильным портсмутским акцентом, что смахивал на кокни. Его руки украшали татуировки, а на плечах раскинул крылья орел. Брэндон был не из тех, кто спешит. Жизнь научила его выжидать и наблюдать. Это позволило ему выжить в морской пехоте, это позволяло ему выживать и сейчас. Брэндон уже полтора года работал на Полковника. В его обязанности входило командовать женщинами, держать тех, кто помоложе, в постоянном страхе и послушании, и большинство не раз почувствовало тяжесть его руки. Сначала Брэндону было нелегко. Ему не нравилось избивать женщин, но он постепенно привык, стараясь поменьше думать о своей работе. Ведь это всего-навсего способ заработать деньги. Женщины были товаром. Полковнику Брэндон нравился и он знал это. Когда-нибудь он займет место шефа. Разумеется, тут имелись препятствия, и именно по этой причине Брэндону приходилось ждать и наблюдать.

Рядом с ним сидел Риз, австралиец, застрявший в семидесятых, — нитка бус вокруг шеи и цветастые шорты на костлявых ногах. Кудри серфера были когда-то предметом его гордости, но теперь напоминали солому, а когда-то красивое лицо стало излишне худым, его изрезали глубокие морщины. Он сидел, положив ногу на ногу, нервно крутя в пальцах пачку сигарет.

Четвертый мужчина называл себя Учителем.

В баре «Борделло» сидели еще несколько белых, заглянувших выпить пива на исходе дня. Это было для них временем отдыха. Вечер шел обычным порядком. Потребности потаскунов были всегда одинаковыми — поесть, поспать и потрахаться, но они действовали по собственному распорядку в зависимости от возраста. После ленча те, кто помоложе, появлялись группами, усталые и с перепоя. Им требовалась еда, несколько бутылок пива и общение друг с другом. Они освобождались от последней девицы, трезвели и снова заправлялись для нового вечера пыла и жара и обмена ДНК. Потаскуны постарше были одиночками, и даже если они появлялись в компании другого мужчины, не считали обязательным проводить с ним весь день или вечер. Они сидели в барах сами по себе и рано выбирали себе девушку. Им требовалась спутница, с кем можно было поужинать и прохрапеть ночь. Они предпочитали спокойную обстановку и меланхоличную музыку в стиле кантри, которая звучала в «Борделло». У них был свой собственный жизненный темп.

Барменша, которую звали Комфорт, поддерживала наэлектризованную атмосферу в баре с помощью широкой улыбки и основательной высокой груди. Ее смех эхом отталкивался от стен, когда она весело болтала с тремя мужчинами, которые были заняты только тем, что сидели и наблюдали за ней.

Комфорт подняла глаза, когда в бар вошли Джед и Орешек, и переместилась к концу стойки, где лежала регистрационная книга. Она наклонилась над ней, держа ручку наготове.

Джед не обратил внимания на других посетителей. Он шел так, как будто был один на сцене. Громко разговаривал, громко смеялся. Он словно показывал старшим по возрасту, что он молодой жеребец.

— Есть комната на час, детка?

Джед облокотился о стойку и наклонился ближе к Комфорт, чтобы заглянуть в ее вырез. Похотливо оскалился, и в полутьме бара сверкнули его золотые зубы. Она улыбнулась в ответ. Орешек терпеливо ждала. Она была необразованной девушкой из деревни и очень плохо говорила по-английски. Несимпатичная — чересчур темная кожа, грубые черты лица. Ее тощие ноги напоминали два обглоданных куска лакрицы. Но Орешек пользовалась успехом у мужчин, которые предпочитали худющих женщин. Джед с его шестью футами четырьмя дюймами горой возвышался над ее четырьмя футами девятью дюймами.

Комфорт откинула волосы с лица и уставилась большими круглыми глазами, ясными как янтарь, на Джеда, полностью игнорируя Орешек.

— Тебе могут понадобиться два часа, большой мальчик.

Он приподнял бровь и заржал на весь бар:

— Черт! Ты что имеешь в виду? Хочешь к нам присоединиться? — Он провел рукой по ее плечу. — Требуешь выступления на бис? — Он погладил ее округлую грудь, которая касалась книги записей. — Ты так по мне соскучилась? Хочется еще попробовать большого мужика?

Комфорт подняла на Джеда глаза и игриво закусила нижнюю губу.

— Ты меня испортить. Доставь мне настоящий удовольствие, большой мальчик. — Она протянула руку и легко пробежала пальцами по его груди до паха. Почувствовала, как напряглись его мускулы. — Я дам тебе все бесплатно. Ты не запирать дверь. Я приду, и мы вместе повеселиться. Ладно?

Он довольно ухмыльнулся:

— О да, крошка. Мы с Орешком будем тебя ждать.

Он сверкнул зубами, прищелкнул языком, положил руку на тощий зад своей спутницы и подтолкнул ее к лестнице в дальнем конце бара. Там находилась дверь, пройдя которую можно было подняться в комнаты для короткого пребывания. Выше этажом спали женщины, обслуживавшие эти комнаты. Джед повернулся и подмигнул Комфорт. Она тоже подмигнула, дождалась, когда он скроется, и повернулась к Полковнику. Тот следил за ней через стекло. Он постучал пальцем по часам. Она коротко кивнула.

Несколько секунд Эми не могла решить, открыты ее глаза или нет, — было слишком темно. Она ощупала одеяло. Оно совсем не напоминало то мягкое, хлопчатобумажное, к которому девочка привыкла. Она поскребла по ткани пальцами. Нет, оно определенно не складывается так, как должно, а скорее напоминает картон. Она снова моргнула… да… ее глаза открыты. Эми лежала в темноте и напряженно думала. Пыталась вспомнить, что произошло.