– Почему ты согласился на подобную глупость?

– Не с первого раза, но когда я перестал бушевать и начал прислушался к Конни, то обнаружил, что в ее словах есть здравый смысл. Она не заслуживает потерять все права на принятие решений только потому, что согласилась выйти за меня замуж.

– Она, разумеется, не заслуживает. Но вряд ли можно сравнить значимость Констанс для «Коупленд и Пэйл» с полезностью Ноэль.

– Ценность Ноэль выше, чем моя или Констанс, – фыркнул Саймон. – Она родит компании наследника.

Ноэль вскочила со стула, но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Констанс поймала ее за руку.

– Саймон, как обычно, бестактен. Естественно, мы надеемся, что у вас будут дети, но это только ваше дело. На самом деле, Ноэль, ты одарена мужеством и здравым смыслом, а это, определенно, ценный вклад для компании. Ну, Куин, даешь ли ты слово, что сохранишь за Ноэль право распоряжаться ее собственностью?

Слабый укол дурного предчувствия ужалил Ноэль, когда Куин повернулся и принялся угрюмо ее разглядывать. Чего он ждет? Почему бы ему просто не согласиться и покончить с этим. Он ведь знает, что она не потребует от него сдержать обещание.

– Даю слово.

Констанс вложила конверт в руки Ноэль.

– Добро пожаловать в «Коупленд и Пэйл», моя дорогая.

Куин извинился и покинул гостиную. Ноэль налила еще чаю и стала расспрашивать Саймона и Констанс об их свадьбе. Все трое улыбнулись, представив, как Лондон отреагирует на второе тайное бракосочетание в семье Коуплендов, и стали обсуждать планы Констанс переехать на Нортридж Сквер.

Едва Куин вернулся, Констанс предложила им остаться на обед, и он с готовностью согласился. Когда они расселись вокруг стола, Ноэль заметила, что мрачное настроение Куина рассеялось. Он поддразнивал Констанс, учтиво разговаривал с отцом и даже был любезен по отношению к ней. Казалось, что у него гора с плеч свалилась, и от этого Ноэль становилось все тревожнее.

Ее дурное предчувствие еще усилилось, когда по возвращении домой они оказались посреди суматохи. Томкинс, открывая дверь, держал в руках один из чемоданов Куина. Как только они вошли внутрь, то увидели двух спускающихся по лестнице лакеев, несущих сундук, каждый со своей стороны. Проходя мимо, Ноэль заметила клочок бронзового шелка, торчащего из-под закрытой крышки.

Ее глаза метнулись к Куину, но он уже скрылся в коридоре. Ноэль взбежала по лестнице в свою спальню, где Элис обвязывала ремнями один из трех сундуков, громоздящихся на полу. Дверцы большого шкафа были распахнуты, и его опустевшая утроба сказала Ноэль обо всем. Куин, отлучившись, послал слугам указание упаковать весь ее скарб. Он собирается увезти ее с собой!

Она, наконец, обнаружила мужа в своей маленькой персиково-голубой гостиной в дальней части дома. Он никогда не бывал в этой комнате, и теперь, к ее негодованию, копался в ее вещах, держа в руке одну из книг.

– Я подумал, что ты захочешь взять что-нибудь из этого.

– Я никуда не поеду, Куин.

Он продолжил, словно она ничего не говорила:

– Твои книжные пристрастия удивили меня. Бэкон [33], Локк [34], Сэмюэль Пипс [35]. И ни одного романа миссис Рэдклиф [36]. Но, с другой стороны, ты умудрялась поражать меня с самого начала, не так ли, Высочество?

Ноэль не дала сбить себя с толку. Она дерзко сложила руки на груди и пристально воззрилась на него.

– На сей раз я сама сделаю выбор, Куин. Все кончено. Ты уже сполна получил реванш за все, что, по твоему мнению, я тебе причинила. Ты похищаешь меня…

– Похищаю? – он положил книгу и насмешливо приподнял темную бровь. – Ты драматизируешь. Мужчина не может похитить собственную жену. Она отправляется туда, куда он прикажет.

Он провоцировал ее свой самонадеянностью, намеренно пытаясь вывести из себя. Но она не позволит ему получить преимущество.

– Я остаюсь здесь. Мы так решили.

– Но теперь все по-другому, – пожал он плечами. – Я оправил Констанс записку, сообщая, что в последний момент наши планы изменились, и мы отплываем раньше.

– Ничего не изменилось. Можешь забрать мои акции. Делай с ними, что заблагорассудится. Я освобождаю тебя от обещания.

– Я дал слово Констанс, а не тебе.

– Твое слово! – она презрительно усмехнулась. – Твое слово ничего не стоит. Ты держишь его лишь до тех пор, пока тебя это устраивает.

Его голос оставался возмутительно спокойным, хотя глаза решительно сузились.

– Ты отправишься со мной в Кэйп Кросс.

– Кэйп Кросс – это твой дом, а не мой. Я англичанка. Я не принадлежу Америке. Я часть этого мира.

– Ты ненавидишь эту жизнь также сильно, как и я. Я наблюдал за тобой, Высочество. Ты получаешь больше удовольствия от компании кучеров и кухарок, чем от общения с теми, с кем встречаешься в обществе. Ты не принадлежишь этому миру с его стадом паразитов. Ты относишься к людям, которые создают себя сами. Америка – страна молодая, порою опасная. И там простор для свободных духом.

Куин подошел, взял жену за плечи и понизил голос до шепота, близостью лишая ее сил:

– Поедем со мной, Высочество. Присоединяйся по доброй воле.

Ноэль отшатнулась от его странного гипнотического воздействия.

– Нет! Это моя жизнь! Моя! Я сама выбираю, что мне делать.

– Ты – моя жена, – его губы еле двигались, пока он шипел слово за словом. – И выбор за мной.

– Ни за что! – она вырвалась и побежала к двери, но он поймал ее за юбку и развернул так сильно, что она впечаталась щекой в его твердое плечо.

– Есть два способа, Высочество. Ты можешь прошествовать до экипажа как леди, которую из себя изображаешь, или можешь проехаться верхом на мне, – его пальцы безжалостно впились в ее руки, когда он предостерегающе встряхнул жену. – Что выбираешь?

В ответ она отвела ногу и пнула его со всей силы.

– Будь по-твоему, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы. Грубо перекинув через плечо, Куин пронес ее по коридору, минуя ошарашенных слуг, и вышел на улицу.

Ноэль не облегчила ему задачу. Она колотила его кулаками, а затем укусила за шею. Он испустил приглушенное проклятие и крепко шлепнул ее по ягодицам. Когда экипаж тронулся от дома на Нортридж Сквер, Ноэль все еще ощущала жгучую боль от удара.

Позднее Ноэль никак не могла восстановить в памяти все подробности той ужасной недели, проведенной ею на борту пакетбота «Дорсей Билль». Больная и беспомощная, она лежала в тесной каюте, и ее желудок яростно восставал против неустанной качки. Большую часть времени Куин оставлял Ноэль одну, наняв молодую девушку-эмигрантку из третьего класса, чтобы та ухаживала за ней в течение дня. Ночью он тихо проскальзывал в темную каюту, даже не утруждая себя зажжением лампы, которая свисала с центральной потолочной балки. В темноте он раздевался и залезал на узкую койку напротив той, где лежала Ноэль.

На следующий день после Рождества, когда состояние Ноэль еще не подавало ни малейших признаков улучшения, Куин объявил, что поднимет ее наверх. Ей хватило сил, чтобы выразить протест, но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться, когда Куин завернул ее в теплое одеяло, вынес на палубу и усадил в кресло. Зубы Ноэль вскоре застучали от ледяного ветра, но впервые за все время путешествия ее желудок был спокоен. С этого момента ее состояние стало улучшаться, и она старалась как можно больше времени проводить на просоленном морском воздухе, даже когда ветер был так силен, что едва позволял переставлять ноги.

Однажды вечером, когда Ноэль сидела на краю своей койки, расчесывая волосы, дверь широко распахнулась, пропуская в каюту Куина. Она удивилась, увидев, как рано он покинул игровой стол, что было для него необычно. Взгляд Куина смело обследовал ее тело, казалось, проникая сквозь складки скромной ночной рубашки, отчего Ноэль почувствовала себя полностью обнаженной. По блеску в его глазах она поняла, что Куин, наконец, решил заявить на нее свои права.