Танкред придержал разыгравшегося коня — жара на берегу была не такой сильной, легкий бриз придавал силы.

— Думаю, к Готфриду стоит послать гонца, мы же без промедления поедем дальше.

Такой желанный, тихий, сытый Иерусалим остался позади слева. Подняв копытами пыль, гонец умчался с депешей по накатанной всем знакомой дороге от Яффы до Яффских ворот.

После Яффы решили разделиться — Ефстафий со своими людьми направились к городку Рамле, а Танкред продолжил путь вдоль берега моря.

Морские волны дробно накатывали на камни, бело-желтые шапки пены чавкали тут и там. Кое-где по кромке прибоя алели мягкие цветки актиний. Стайки рыб прятались в морской траве. С испуганным криком срывались чайки. Танкред взял флягу и сделал глоток нагревшейся воды. Его внимание привлекло движение за рощицей диких маслин.

— Сарацины! Слева!

Человек десять верхом ринулись наперерез. Пятеро пеших людей заметались как зайцы. Будь они земледельцами или рыбаками — с чего бы им бежать? Танкред пришпорил коня и помчался за одним из людей. Мусульманин в белых штанах и рубахе и в таком же намотанном на голову тюрбане-платке, сначала попытался увернуться, ныряя между деревьев. Жесткие ветки с серебристыми листьями хлестанули Танкреда по лицу. Понимая, что бежать некуда, сарацин остановился и выхватил из ножен узкий короткий меч. Это его и погубило. Приученный охранять всадника конь тут же сбил араба грудью. Опасаясь, что сарацин ранит любимую боевую лошадь, Танкред молниеносно взмахнул мечом. После этого допрашивать лазутчика было бесполезно.

Двое других сарацинов бросились бежать по крутому склону вверх, и их пришлось снимать из лука. Зато оставшихся двоих легко удалось захватить.

Пытали пленных недолго. Сначала топили в море, окуная в воду с головой, но потом, когда вырезали одному глаз, сразу сдались и наперебой все рассказали. И тот и другой были крестьянами из Каира, мобилизованными Аль-Афдалом для священной войны. Упрашивать не приходилось и пленные выдали все, что на данный момент знали: кто, где, численность и состав войск, и когда планируют нападение.

Оказалось, что визирь Аль-Афдал почти дошел до крепости Ашкелон и оттуда планировал нанести удар по захваченному крестоносцами Иерусалиму. При этом сарацины постоянно твердили: «Джихад, джихад…» Ираклий из Наблуса разъяснил, что это у них вроде мести.

Проехав еще немного вперед, крестоносцы опять наткнулись на разведывательный отряд. Все повторилось снова, как в закольцованном сне, и новые пленные подтвердили слова первых. Еще один встреченный отряд фатимидов оказался конным, и им удалось уйти, оставив лишь дымку пыли. Ждать дальше не имело смысла.

Танкред приказал рыцарю Жерару скакать в Иерусалим во весь опор, взяв запасную лошадь. Готфрид должен был созвать баронов со своими войсками и опередить нападение.

Жерар управился в срок. Почти одновременно с ним на взмыленном коне прискакал гонец от графа Евстафия.

Близилась новая битва.

В этот раз Гуго давал обед у себя. Кроме графа Этьена де Блуа присутствовали еще несколько рыцарей из числа графских вассалов, в том числе Годфруа из Сент-Омера. Все были взволнованы и возбуждены.

В честь прихода гостей Гуго де Пейен распорядился купить и зарезать ягненка, испечь и подать белый хлеб, соленые оливки, вино, сыр и вареные бобы на гарнир. Так много людей было в его доме впервые, и шевалье переживал за свой стол не меньше, чем за грядущую битву.

Говорил почти один граф Этьен.

— Оба барона подтвердили, что к нам движется несметное войско. Их глава — Аль-Афдал разбил лагерь под Ашкелоном. Каждый день армия его растет за счет сирийских отрядов.

— Нужно атаковать? Или укреплять город?

— Наш государь Готфрид решил, что будем атаковать. И, как можно, скорее.

— Доблестное решение.

— Государь призывает собраться нас в Рамле. Как только соберутся все войска, мы ударим по Ашкелону.

— А как же «князь Жинчиль»?

Под «князем Жинчилем» имелся в виду граф Раймунд, так его называли армяне и сарацины.

— Раймунд Тулузский все еще в Иорданской долине. Провансальцы пока отказываются поддержать нас. Государь с патриархом ведут переговоры.

— Раймунд обижен на весь мир. Все из-за башни Давида.

— Его отказ может всех погубить. Лотарингцев не достаточно для решающей битвы.

— Фламандцы поддерживают нас? А Короткие Штаны? Тоже?

— Граф Роберт Фламандский, как истинный рыцарь и христианин, сразу же согласился.

— А нормандец?

— А Короткие Штаны опять чудит понемногу. С важным видом сказал, что дождется своей разведки.

Ох, как это было похоже на Роберта, герцога Нормандии. Решительный в сомнительных авантюрах, он мог упрямиться в очевидном. Но, так или иначе, положение Готфрида выглядело плачевно. Если за Гроб Господень была готова воевать все Европа, то за интересы лотарингского графа проливать кровь никто не хотел.

— Если мы проиграем, христианский мир вновь потеряет святыни Иерусалима.

Повисла печальная тишина. Было слышно лишь, как челюсти пережевывают жесткое мясо.

— Нет, Господь не оставит нас. Не посрамим память погибших.

— Это всего лишь очередное испытание!

— Господа! — граф Этьен поднялся, серьезный, как никогда. — Призываю вас выступить под моим штандартом с войском нашего государя. Выезжаем послезавтра. У вас полтора дня подготовить еду, слуг и доспехи.

Опять пыль, опять жара, опять цоканье подков по каменистой дороге. Если бы не повозки, можно добраться за пару часов — путь до Рамлы километров тридцать. Гуго пришлось прикупить еще несколько ездовых лошадей. В повозку запрягли мула. Сильвен кивал носом в такт скрипу колес, засыпая и рискуя выпасть. Роже и Этьен покачивались в седлах следом. Знойная сонная тишина, обманчиво кажущаяся безопасной. Серые ящерки стремглав бросались из-под копыт, из придорожных кустов высунул и спрятал нос любопытный молодой шакаленок. На минуту обдало прогорклой вонью от застарелого трупа на обочине, и снова — аромат трав.

Пустыня.

До Рамлы добрались во второй половине дня. Конечная крепость, форпост крестоносцев. Рамла по-арабски значит «пески». Правильное название. Высокие стены, белоснежный пик минарета. Редкие деревья почти не давали тень.

В крепости уже было не протолкнуться, и походные шатры разбивали вокруг. К вечеру прискакали гонцы от нормандцев — Роберт Короткие Штаны тоже двинулся в путь.

Готфрид кругами ходил по небольшому залу и нервно потирал подбородок. В общем, Рамла была готова держать оборону. В подземельях был целый бассейн пресной воды — такой большой, что можно было кататься на лодке. Но станут ли фатимиды их атаковать или бросятся на Иерусалим мимо?

— Необходимо отослать часть людей, чтобы мобилизовать оборону Иерусалима. Если мы потеряем Святой Град, то покроемся навеки позором. Что с Раймундом?

Роберт Фландрский приподнял бровь:

— Нет ответа, но он готов согласиться.

— Разумеется, не просто так.

Роберт кивнул. Раймунд набивал себе цену.

Войско графа Тулузского подтянулось на следующий день, почти одновременно с нормандцем.

Оба барона: коротышка Роберт Нормандский и громила граф Раймунд явились к Готфриду — Защитнику Гроба Господня и отрапортовали о готовности вступить в бой. Забрезжила надежда.

Смешно, но с походным шатром графа Тулузского неотлучно сопровождала молодая жена.

Как только войска были в сборе, бароны вновь собрали совет. Но на правах главенства, решающее слово было за Готфридом и подъехавшим патриархом.

— Десятого августа выдвинем свои войска к крепости Ибна. Оттуда к вечеру подходим к крепости Ашкелон. Действовать осторожно и тихо. Тогда ночь и быстрота снова помогут нам. Всех сарацинских лазутчиков уничтожайте. Мы должны застать Аль-Афдала врасплох.

— Нужно удержать наших людей от захвата добычи до тех пор, пока не справимся с Аль-Афдалом. Никто не должен расслабляться и опускать меч.

Два дня, проведенные под Рамлой, стали отдыхом для Гуго. Почти все время он пролежал на походной кровати, глядя в потолок шатра. Просто ел, пил, и думал. И, конечно, набирался сил.