Осознает ли она, как много раз выкрикивала его имя? Осознает ли, что ее тело движется в естественном размеренном ритме, словно он уже в ней? Слоан подводил ее к вершине постепенно, смакуя каждый момент, поглощая каждый всхлип, улавливая каждую потребность, каждое желание. Ее веки трепетали, глаза — темные и ошеломленные — были распахнуты.

Аманда замечала только его лицо, так близко к своему… и его напряженный взгляд.

Она грациозно подняла руки и отбросила рубашку Слоана, чтобы ласкать его, как и он ее, потом приподнялась, прижала губы к его груди, скользнула ими к шее. Регулятор света мягко увеличил освещение. Бриз успокаивался. В древнем танце Аманда двигалась по Слоану, раздевая, показывая, что он сделал с ее сердцем то же, что и с телом. Ее губы лукаво изогнулись у его плоти, когда она почувствовала, что он задрожал. Восторг нахлынул на нее, словно чистая и блестящая вода, рот охотно раскрылся под его губами, и она позволила себе утонуть в поцелуе.

С невнятным вздохом Слоан проник в нее. У Аманды прервалось дыхание, потом она тихонько выдохнула. Они двигались синхронно, сознательно замедляя завораживающие колебания. Сладость вызвала слезы на глазах, которые Слоан выпил поцелуями.

Постепенно нега превратилась в нестерпимый жар, жар — в яростное пламя. Страсть затуманила зрение, и Аманда почувствовала, как напряженно сплелись их пальцы, пока она вздымалась на вершину гребня. Его имя слетело с ее губ, и он взлетел вместе с ней.

Слоан лежал, прижимая губы к хрупкой шее, по-прежнему впитывая ее вкус. Аманда затихла под ним, дыша глубоко и ровно. Он спросил себя, не заснула ли она, и попытался перенести свой вес на сторону. Но ее руки скользнули вверх и снова обвили его.

— Не надо, — попросила она хриплым шепотом, и это снова заставило петь его кровь. — Не хочу, чтобы все уже закончилось.

Чтобы удовлетворить обоих, Слоан перекатился, перенеся ее наверх, полностью изменив позицию. Ее волосы щекотали его кожу — пустяк, доставляющий огромное счастье.

— Как ты?

— Прекрасно. — Аманда уткнулась ему в щеку. — Все было очень, очень прекрасно.

— И только?

— Х-м-м. Прямо сейчас — да. Не припомню, чтобы когда-нибудь в жизни испытывала такое удовольствие.

— Вот и хорошо. — Зарывшись пальцами в ее волосы, Слоан удержал ее голову, изучая лицо. — Становится слишком темно, ничего не видно. — И, потянувшись, включил свет.

Аманда ладонью загородила глаза.

— Зачем ты это сделал?

— Затем, что хочу видеть тебя, когда мы снова займемся любовью.

— Снова? — Хихикая, Аманда опустила голову ему на плечо. — Ты, должно быть, шутишь.

— Нет, мэм. Полагаю, что смогу вновь любить тебя еще до восхода солнца.

Она прижалась к нему, чувствуя себя совершенно расслабленной.

— Я не могу остаться на ночь.

— Поспорим?

— Нет, правда. — Аманда выгнулась, как кошка, когда он погладил ей спину. — Мне жаль, но у меня длинный список дел на завтрашнее утро. О… — Она затрепетала от его прикосновений. — Какие у тебя замечательные руки… Замечательные, — пролепетала она, теряясь в долгом мечтательном поцелуе.

— Останься.

Она задрожала всем телом, чувствуя, как он твердеет в ней.

— Ну, может, еще на чуть-чуть.

Аманда пошевелилась, постепенно просыпаясь. Удовлетворенно вздохнув, потянулась и неохотно открыла глаза. Яркий солнечный свет затопил комнату, рядом в кровати никого не было, и, откинув с лица упавшие волосы, она села на постели.

Слоан добился своего, подумала Аманда с полуулыбкой: она осталась на ночь, и он не мог насытиться ею — или она им — до восхода солнца.

Это была, честно призналась она себе, самая великолепная ночь в ее жизни. И где, черт возьми, Слоан?

Будто уловив ее сигнал, он вошел, подталкивая тележку службы обслуживания номеров.

— Доброе утро.

— Доброе.

Аманда улыбнулась, хотя чувствовала себя неловко рядом с ним — одетым — все еще голая и в кровати.

— Я заказал нам кое-что на завтрак. — Ощущая ее затруднительное положение, Слоан поднял белый махровый халат со стула. — Презент от «Стража залива», — сказал он и вручил ей, затем склонился, даря неторопливый поцелуй. — Почему бы нам не поесть на балконе?

— Это было бы замечательно. Дай мне минутку.

Когда Аманда присоединилась к нему, на бледно-голубой скатерти стояли тарелки и единственная роза в прозрачной вазе. Ее глубоко тронуло, что Слоан так нежно заботится о ней не только ночью, но и утром.

— Ты обо всем подумал.

— Все только для тебя, — усмехнулся Слоан, усаживаясь напротив нее. — Мы можем рассматривать это как первое свидание, потому что раньше я никак не мог уговорить тебя поесть со мной.

— Нет. — Она опустила глаза, наливая кофе им обоим. — Не мог.

Аманда машинально комкала в руках салфетку. Они завтракают, подумала она, после долгой ночи наслаждения, но никогда даже не ездили в одном автомобиле, не делили между собой пиццу, не болтали по телефону.

Это идиотизм, сказала она себе. И это пугает.

— Слоан, понимаю, что на этой стадии звучит глупо, но мне… У меня нет привычки проводить ночи с мужчинами в гостиничных номерах. И обычно я не сближаюсь с кем-то, кого так мало знаю.

— Не продолжай. — Он накрыл ее руку своей, вынуждая взглянуть на него. — Поездка получилась слишком быстрой для нас обоих. Возможно потому, что с нами произошло нечто особенное. Я люблю тебя, Аманда. Нет, не шарахайся от меня. — Он усилил захват. — Обычно я терпеливый человек, но с тобой очень тяжело оставаться терпеливым, однако я постараюсь дать тебе время.

— Если бы я сказала, что люблю тебя… — Аманда облегченно выдохнула, — что случилось бы тогда?

В его глазах что-то сверкнуло и заставило и так неустойчивый пульс забиться еще быстрее.

— Иногда невозможно знать все ответы. Ты должна быть готова сыграть в рискованную игру.

— Я никогда не была рискованным игроком. — Аманда прикусила губу, решив преодолеть последний приступ страха. — Я не пришла бы сюда вчера вечером, если бы не любила тебя.

Слоан поднял ее руку, прижал губы к ладони и улыбнулся.

— Знаю.

Она рассмеялась и от облегчения, и от озорства.

— Знаешь, но просто должен был услышать, как я скажу это.

— Правильно. — Его взгляд внезапно стал очень серьезным. — Я должен был услышать. Женщины — не единственные, кто нуждается в словах, Аманда.

Нет, подумала она, не единственные.

— Я люблю тебя, но все-таки пока еще немного испугана. Я хотела бы придти к этому медленно, шагая вместе с тобой.

— Согласен. Мы можем начать наше первое свидание, пока не остыла яичница.

Аманда непринужденно намазала маслом кусок тоста и разделила со Слоаном.

— Знаешь, за все время, что я работаю здесь, ни разу не сидела ни на одном из балконов, любуясь заливом.

— Никогда не пробиралась в пустующий номер и не изображала из себя гостя? — Слоан засмеялся. — Конечно, только не ты. Тебе бы такое и в голову не пришло. И как ощущения — увидеть все с обратной стороны?

— Ну, удобная кровать, просторные гостиничные халаты и замечательный вид из окна. — В глазах искрился смех, беззаботный непринужденный смех. — Однако в «Пристанище в Башнях» мы предложим все это и еще больше. Минеральный источник, романтичные камины, приветственное шампанское на каждый заезд… и я буду всем этим управлять для Трента… первоклассная еда, приготовленная тетей Коко — всемирно известным поваром, в общем, полный комплект, начиная с атмосферы начала столетия и заканчивая призраками и легендарным спрятанным сокровищем. — Аманда оперлась подбородком на руки. — Если не сумеем найти изумруды раньше, чем откроемся.

— На самом деле веришь, что они все еще существуют?

— Да, но не потому, что полагаюсь на мистический подход тети Коко и поддерживающей ее Лилы. Тут все логично: они действительно были, и если бы кто-либо из семьи продал их, это выплыло бы наружу. Поэтому они все еще где-то здесь. Четверть миллиона в драгоценностях просто так не исчезает.