— Отлично. Хочешь честности? Будет тебе честность. Давай поговорим со всей откровенностью. То, что произошло между нами, было великолепно. Изумительно. Но неправильно от начала и до конца. Черт возьми, ведь ты же была помолвлена! И не с каким-то там неизвестным мне парнем, чувства которого я мог и не принимать в расчет, а с моим отцом. Можешь себе представить, что я испытал, как только в голове у меня чуть-чуть прояснилось? Вот и решил, что для всех же будет лучше, если я исчезну со сцены.

— Так вот оно что? — Голос Марджори звучал слаще меда, но сладость эта разила наповал. — Ты полагал, что я просто-напросто все забуду?

— Черт возьми, откуда я мог знать, забудешь ты или нет? Ведь мы и знакомы-то были дней десять, не больше.

— Никто на свете не знал меня так, как ты.

Даже сейчас Марджори больно было вспоминать, какой растерянной, одинокой, ранимой чувствовала она себя последние дни перед свадьбой. А в Крисе, к своему изумлению, обрела родственную душу. Ему, одному ему поверяла она все свои сомнения и тревоги, ему открыла сердце. И он теперь смеет говорить, что практически не знал ее!

Крис провел рукой по глазам.

— Поверь, я и правда не знал, как именно ты поступишь. И испытал жуткое потрясение, когда через полгода вернулся в Лондон и услышал, что ты сбежала из-под венца и никто даже понятия не имеет, где ты и что с тобой.

— Можно подумать, ты спрашивал!

— Представь себе, спрашивал.

— А когда тебе сказали, что никому ничего неизвестно, вздохнул с облегчением, — презрительно процедила она.

— Мои чувства давай оставим в покое. Скажи, что я, по-твоему, должен был делать, если ты даже адреса нового никому не оставила. Не мог же я приставать к отцу с расспросами! Видишь ли, в то время это была для него довольно болезненная тема.

Настал черед Марджори отвести глаза. Бедный Джералд! По отношению к нему она поступила не слишком-то честно. И все последующие годы мучилась от сознания собственной вины.

— Ну ладно, — она снова вздернула подбородок, — ты не знал, где я. Вот и отлично. Следовало бы тебе все так и оставить. Хотя, должна заметить, я вовсе не пряталась.

— Ага, — хмыкнул Крис. — Только переехала и никому не сообщила куда. Даже твои родители не знали, где ты живешь.

— Потому что они не хотели знать.

— Что?

— Я позвонила им… через некоторое время после того… ну, после дня свадьбы. Хотела все объяснить. — Как же трудно было рассказывать это, делая вид, что ей все равно! Старые раны до сих пор не зажили и болели от каждого неосторожного прикосновения. — К телефону подошла мать. Она слушать ничего не стала и отца не позвала. Заявила, что он не желает меня видеть, что я им больше не дочь. И повесила трубку.

— Боже праведный! — Похоже, известие потрясло Криса. — Мардж, честное слово, я и понятия не имел! Мне никто ничего не сказал.

— Очень может быть, что никто ничего и не знал, — пожала плечами молодая женщина. Едва ли родители стали бы всем рассказывать, что отреклись от родной дочери.

Крис обескураженно покачал головой.

— Наверное, и отец не знал. Сомневаюсь, что после такого удара гордость позволила бы ему тебя разыскивать. Он… правда, он очень переживал.

— Я не хотела… Мне очень жаль…

Марджори ничуть не кривила душой. Сейчас, после всех прожитых лет, она и вправду жалела, что тогда смалодушничала. Не надо было убегать тайком. Надо было поговорить с Джералдом. И, видит Бог, она даже пыталась. В вечер перед свадьбой, когда Джералд наконец приехал в родовую усадьбу, она собралась открыться ему. Но он был какой-то рассеянный, усталый, думал о своем и явно не хотел вникать ни в какие, как ему казалось, мелкие девичьи капризы. Дежурно поцеловав невесту в лоб, он посоветовал ей скорее лечь в постель и как следует выспаться. Завтра ночью, мол, ей выспаться не суждено.

Собственно, именно эта последняя фраза все и решила. Если у Марджори и оставались какие-то сомнения, теперь они окончательно развеялись. Лечь в постель с Джералдом после ночи, проведенной в объятиях Криса? Никогда! Она любила Криса и даже помыслить не могла о том, чтобы спать с его отцом.

— Когда осенью я видела его, — робко заметила Марджори, — он казался вполне счастливым и довольным жизнью.

— Да. Он счастлив… Теперь.

Откровенное осуждение в голосе Криса заставило ее побледнеть, но вместе с тем и придало мужества.

— Я рада. Со мной он никогда не был бы счастлив.

— Потому что ты любила меня.

Судя по тону, Крис ни в коей мере не разделял это чувство и не радовался ему. Похоже, убежденность в ее любви к нему была всего лишь одним из доводов в пользу его предложения.

— Мне исполнилось всего девятнадцать лет. И даже для них я была чересчур наивна и неопытна, — поморщилась Марджори. — Я просто вообразила, будто люблю тебя. Но с тех пор повзрослела и давно уже выкинула из головы эту блажь.

Пожалуй, сейчас она выдавала желаемое за действительное. Потому что, как ни печально, встреча с Крисом вновь расшевелила в ее душе чувства, которые она так хотела забыть.

Гормоны, строго сказала она себе. Всего-навсего гормоны. И длительное воздержание. В ней говорят примитивные инстинкты, а не что-то более глубокое. Вполне простительный непроизвольный отклик на излучаемую Крисом сексуальную притягательность. Уж ею-то природа наделила его с избытком, на десятерых хватит!

Теперь, одиннадцать лет спустя, Марджори прекрасно понимала, что именно сыграло тогда роковую роль, на какой крючок попалась молоденькая неискушенная девушка. Все просто как дважды два. Эффект новизны, эффект разрушения привычных стереотипов. Никогда в жизни она не встречала еще таких людей, как Крис. Все мужчины из круга ее отца — а иных Марджори видеть практически не доводилось — были словно скроены по одному и тому же шаблону. Богатые, преуспевающие, вечно в делах, они знали одну лишь цель в жизни: сохранить и преумножить свое состояние.

Если подумать, в этом нет ничего плохого. Не этими ли деньгами было уплачено за ту роскошь, в которой привыкла жить Марджори, за частные школы и дорогостоящие развлечения? Таких мужчин было за что уважать, но вот романтики в них не было ни капельки. А Марджори, как и всякой молоденькой девушке, отчаянно хотелось романтики!

И Крис предоставил ей сколько угодно романтики. Он не укладывался ни в какие привычные рамки. Бросил престижный колледж после первого же семестра и отправился в свободное плавание по жизни. Кем только он ни успел побывать и что только ни делал: и мыл посуду в захудалой забегаловке на Борнео, и простым матросом ходил в плавание по северным морям. Но морские глубины всегда влекли его к себе. Ему хотелось проникнуть в них, открыть их тайны, стать своим в загадочном мире, куда даже днем не проникают лучи солнца.

И он добился этого. Окончил школу подводного плавания, не брезговал никакой возможностью поднатореть в любимом деле. Дежурил спасателем на пляжах, подряжался на глубоководные работы в порту.

Рассказы его словно бы открывали перед Марджори дверь в иной, неизведанный мир — мир, о котором она могла только мечтать или, на худой конец, читать в книгах. А вот Крис не собирался ограничиваться одними мечтами и книгами.

Что и говорить, в глазах девушки, которая еще ни разу не посмела поступить так, как хочется, которая даже толком не знала, чего ждет от жизни, Крис Стоун стал настоящим героем.

На десять дней…

Горькие, отрезвляющие воспоминания помогли Марджори лучше всякого холодного душа.

— Поверь, Крис, я тебя не люблю. Так что можешь не мучиться угрызениями совести. Ты вовсе не обязан жениться на мне.

— Дело не только в тебе, — возразил он. — Дело в нашем сыне!

Вот он, решающий момент! Марджори выпрямилась, готовясь отразить атаку.

— Это мой сын! Это я его родила! Я его нянчила! Я пела ему колыбельные, читала сказки, утешала, когда он падал и ушибался!

— И даже не дала мне знать о его существовании!

— Тебя это не интересовало!