Лицо Антуанетты выражало недоумение.

— Она говорит про Брента, — пояснила ей Филиппа.

Антуанетта издала тихий стон.

— Ну так как? Кажется, в твоем дорогом Бренте тебе что-то не нравится? — наседала на нее Мисси.

Женщина закусила губу:

— Ну, вообще-то мне не нравится то, что он флиртует с другими леди…

— То-то!

— И иногда меня раздражает, когда после тяжелого дня — к примеру, когда у ребенка сильно болит животик, — Брент пристает ко мне с… — Антуанетта замолчала и покраснела.

— О чем я тебе и говорю! — с торжеством в голосе воскликнула Мисси. — Наш Казанова желает побаловаться, а ты едва ноги волочишь?

Антуанетта энергично кивнула, а Люси сказала Филиппе:

— Я понятия не имею, о чем она говорит!

Филиппа тихо ответила:

— Что бы это ни было, я уверена, что это какая-то грязь.

— Но ты можешь просто отбрить козлика, — посоветовала Мисси Антуанетте.

Женщина широко раскрыла глаза и прижала руку к груди:

— Что именно ты предлагаешь мне отбрить своему мужу?

Мисси махнула рукой:

— Бога ради, только не подумай, что я имею в виду оскопить его! Я хотела сказать, что для начала можно попробовать спать в разных комнатах. Вспомни о своих потребностях, ведь можно не позволять ему использовать тебя.

— Но ведь долг жены состоит в том, чтобы удовлетворять желания своего мужа?

— Чушь собачья! А что вы скажете про долг мужа по отношению к жене?

— Наши мужья выполняют свои обязанности, — вступилась Филиппа, — когда обставляют наши дома и обеспечивают нас всем необходимым.

— Я не говорю о крыше над головой и достаточном количестве продуктов! — возбужденно проговорила Мисси. — Я имею в виду уважение вас как личности, как индивидуума.

Три женщины растерянно переглянулись.

— Святые небеса, да вы просто безнадежны! — досадливо махнула рукой Мисси. — Никогда не слышала о людях с такими косными взглядами.

— Уверяю тебя, наше мышление является абсолютно современным, и нас полностью удовлетворяет наша судьба, — объявила Филиппа.

— Да неужто? — повернулась к ней Мисси. — Так тебе все нравится в твоем муженьке?

Филиппа с видом крайней неловкости отвела взгляд.

— Ну давай же, расскажи нам все!

— Ну, вообще-то, — неохотно призналась женщина, — мне не нравится, что Чарльз постоянно просит меня принести ему сапоги.

— А сразу после этого он приказывает тебе поцеловать их? — добавила Мисси.

Женщины рассмеялись.

— Однажды, — с некоторым раздражением в голосе продолжала Филиппа, — Чарльз приказал мне стянуть с него обувь и при этом толкнул меня в… в спину так сильно, что я отлетела и врезалась в камин. У меня на лбу выросла большая шишка, а он даже имел наглость называть меня после этого неповоротливой коровой.

— Теперь понимаете, о чем я? — воскликнула Мисси. — Эти мужики совсем нас не уважают, и в том, что вам приходится терпеть подобное обращение, по крайней мере частично виноваты вы сами.

— Так что же нам делать? — спросила Филиппа.

— Когда он в следующий раз прикажет тебе принести ему сапоги, стукни его этим сапогом по голове, и тогда он сам узнает, что такое шишка!

Филиппа невольно улыбнулась.

Мисси повернулась к Люси:

— Теперь твоя очередь. Я уверена, что и тебя обижают какие-то поступки Джереми.

— Вовсе нет!

— Не упрямься, Люси, — произнесла Филиппа. — Мы все признались, так что ты тоже должна это сделать.

Люси закусила губу:

— Ну, вообще-то Джереми четыре раза в неделю посещает богословский кружок.

— Четыре раза в неделю! — эхом повторила Мисси.

Люси с грустным видом кивнула.

— Я просила его взять меня с собой, но он утверждает, что я просто не в состоянии буду понять смысл дебатов.

— О, что за высокомерие! — воскликнула Мисси. — Ия уверена, что присутствовать на заседаниях этого кружка не позволено ни единой женщине?

— Именно так, — сказала Люси и, достав носовой платок, высморкалась. — Больше всего мне не нравится то, что в настоящее время кружок обсуждает понятие предопределения — а мне так хочется постигнуть его! — Женщина внезапно расплакалась.

Мисси похлопала ее по опущенным плечам:

— Я советую тебе объявить забастовку.

— Забастовку? — смущенно повторила Люси.

— Да. Полностью перестань выполнять обязанности жены до тех пор, пока он не возьмет тебя на занятие этого кружка. Этим ты подрежешь ему крылышки.

Люси побледнела:

— Но как я могу…

— Послушай! — перебила ее Мисси. — Я не смогу вам помочь, если вы сами будете пассивными, как листики, плывущие по Миссисипи.

— А кто сказал, что нам нужна твоя помощь? — неожиданно желчно воскликнула Филиппа.

Мисси рассмеялась.

— Хороший вопрос! — Она скрестила руки на груди и с вызовом оглядела дам. — Так вам нужна моя помощь: да или нет?

Повисло молчание, но затем все три леди переглянулись и почти в один голос произнесли:

— Да!

— Но мы должны знать, что именно ты нам предлагаешь, — добавила Филиппа.

— Я предлагаю вам самостоятельно решать свою судьбу.

Вновь воцарилось абсолютное молчание.

У Мисси было такое ощущение, что она читает лекцию домашним растениям в горшках.

— Послушайте, но разве не этого вы всегда желали — я имею в виду, помимо желания быть женами и матерями?

Молчание продолжалось.

— Где написано, что женщина не может быть такой, какой она хочет быть? — растолковывала Мисси. — Каждая из вас может стать мэром Мемфиса или даже президентом США!

— Но как такое возможно, — спросила Люси, — если ты сама говорила, что мы даже не имеем права голоса?

— Вот и я о чем! — воскликнула Мисси. — Почему вы ничего не делаете для того, чтобы изменить положение вещей?

— Ты хочешь, чтобы мы стали суфражистками? — поинтересовалась Филиппа.

Мисси пожала плечами:

— Можете называть это, как вам угодно. Я называю это «преследовать свою собственную цель». — Она повернулась к Антуанетте: — А теперь скажи мне, чего ты хочешь. Я имею в виду — по-настоящему хочешь от жизни, кроме того, чтобы удовлетворять желания своего Брента.

Антуанетта покраснела и вымолвила:

— Вообще-то мне всегда хотелось продавать шляпки и прочие головные уборы, но Брент сказал мне, что настоящая леди не может держать магазин и тем более сама торговать в нем.

— Тогда пошли Брента к черту! — Мисси повернулась к Филиппе: — А о чем мечтаешь ты?

Женщина глубоко вздохнула и призналась:

— Мне всегда очень нравилось ездить верхом, но Чарльз говорит, что леди не пристало этого делать. Впрочем, моя голубая мечта — выращивать породистых лошадей, а потом устраивать скачки здесь и в Натчезе.

— Ну так и делай это!

Филиппа возразила:

— Однако это вызовет скандал в местном обществе…

— Но почему? Почему леди нельзя ездить на лошади и участвовать в скачках? Почему мужчинам можно, а женщинам — нет?

Никто не ответил, и Мисси закончила:

— Теперь вы понимаете, к чему я клоню?

Обдумав эти слова, женщины согласно закивали.

Мисси обратилась к Люси:

— А чего хочешь ты?

— Ну… — Люси робко улыбнулась. — Я всегда хотела рисовать — например Деву Марию и святых. Но Джереми утверждает, что это мое желание является абсолютно пустым и только отвлечет меня от более важных домашних дел и обязанностей жены.

— Какой ханжа! — с отвращением проговорила Мисси. Дамы хотели было запротестовать, но она продолжала: — Послушайте, леди, нам отведена только одна жизнь… — она помолчала, — по крайней мере, мне так кажется. Поэтому всем нам следует брать от жизни лучшее.

— Брать лучшее? — повторила Антуанетта.

— Осуществлять свои мечты.

Обдумав этот постулат, леди закивали.

— А ты, Мисси? — спросила Люси.

— Ты о чем?

— Чего жаждет твое сердце?

Мисси помолчала, а затем призналась:

— Знаете, я еще не решила этого окончательно. Но на данный момент я намерена заняться воспитанием мистера Фабиана Фонтено.