— В тех местах, где мы пришвартовываемся, — продолжила она торопливо, — мы просто подъезжаем к государственным водохранилищам и там наполняем баки. Поэтому мы привыкли экономить воду и подолгу в душе не торчим. Зашел, быстро намылился, смыл грязь и вышел. Понятно?

Рой подумал, что было бы лучше, если бы Джулия предложила мальчику мягкую мочалку и душистое мыло. Вместо этого она достала какую-то жестяную банку и протянула ее Энтони.

— Самые грязные места потрешь этим, — проинструктировала она.

Рой подозрительно посмотрел на непонятную синеватую смесь.

— Это хорошо отмывает масло и жир, — пояснила она ему.

Ласково улыбнувшись Энтони, она закрыла за ним дверь и стала развязывать узлы на фартуках. Рой неловко мялся возле душа в ожидании сына, чтобы помочь ему вытереться.

Тихий стон вырвался из его груди, когда Джулия, словно бабочка, вылупившаяся из кокона, предстала перед ним в коротких шортах и облегающей футболке. Ее загорелые ноги произвели на него неизгладимое впечатление. Длинные, стройные, цвета светлого меда.

Одним движением гибкого тела она, казалось, выстрелила в него электрическим зарядом, потому что при первом ее шаге Рой вздрогнул и почувствовал, как эта дрожь отозвалась в каждой клеточке его напряженного тела. Но почему она? — взмолился он. Она была не в его вкусе. Слишком маленькая. Слишком белобрысая. Равнодушна к моде и занимается какой-то колдовской медициной.

И все же… Рой смотрел на нее, как завороженный. Ее походка была такой легкой, будто она не ходила, а плыла. Она медленно проплыла к стене и повесила фартуки на крючок таким изящным жестом, какой присущ только балеринам, чьи руки напоминают дивных лебедей.

Ее стройное тело было очень притягательно, и Рой с трудом подавил в себе желание схватить ее за тонкую талию и привлечь к себе, чтобы осыпать ее детское личико поцелуями. Воображение рисовало ему сладостные образы: вот он обнял стройный девичий стан, его руки скользят по ее спине, потом спускаются ниже и…

— Рой!

Он вдруг увидел перед собой лицо Джулии с широко распахнутыми, блестящими, словно сапфиры, глазами.

— Что? — тупо спросил он, еще не вполне очнувшись от сладких видений.

— Вы не сходите в кухню? — Она смущенно откашлялась и покраснела, дав ему понять, что он слишком откровенно разглядывает ее. Рой уставился на деревянный пол. — Там ножи, вилки, тарелки, кружки, соль и перец, — скороговоркой проговорила она. — Достаньте все это, пожалуйста.

— Я хотел помочь Энтони вытереться, — ответил он, подавив спазм в горле.

— Да он и сам сможет. А я через минуту сменю вас. Только сначала помоюсь, — сказала она весело. — А то, глядя на меня, можно подумать, будто я выкупалась в нефти.

Беззаботная Джулия даже не подозревала, насколько мила она была в этот момент и как хотелось Рою стереть черное пятнышко с кончика ее носа. По совершенно непонятным ему причинам, его дыхание стало частым и тяжелым. Ему казалось, он вот-вот задохнется.

Как будто уловив это, Джулия удивленно обернулась, и он, сам того не осознавая, протянул руку и аккуратно, едва касаясь ее носика, стал стирать с него черную краску. Когда работа была завершена, его пальцы скользнули по ее щеке к подбородку.

— Приходите быстрее, — тихо сказал он, глядя в синие глаза Джулии, которая послушно стояла и смотрела на него, словно загипнотизированная.

— Почему быстрее?

— Я хочу лично убедиться, что Энтони вытерся насухо, — прозаично ответил он и, не позволив ей больше ни секунды искушать себя, шагнул за порог и закрыл за собой дверь.

Там он отдышался, постепенно приводя свои мысли в порядок. Ладно, говорил он себе, она неотразима. Не похожа ни на одну женщину, которых он встречал. Но это не значит, что он может приставать к ней чуть ли не на глазах у сына.

Рой шел по лодке мрачнее тучи. В душе у него царила неразбериха, а вокруг, напротив, было все в порядке. Каждая вещь лежала на своем месте, и из каждого угла веяло… домашним уютом. Шкафы с посудой сверкали безупречно чистым стеклом и фарфором, каждое кресло приглашало его устроиться поудобнее. Комфорт действовал на него подсознательно, прогоняя раздражение.

Немного смущенный ощущением легкости, которое вселяло в него это странное место, он прошел в кухню, где быстро нашел и поставил на стол все, о чем говорила Джулия: и посуду, и перец с солью. Он уже собрался вернуться, как вдруг распахнулась дверь, впуская в комнату радостные голоса и смех. Джулия и Энтони со счастливыми улыбками на лицах, мокрыми волосами и раскрасневшимися от пара щеками радостно смотрели на Роя.

— Он вытерся насухо, — сказала Джулия, обняв мальчика, который ответил ей тем же.

Рой чувствовал себя совершенно беспомощным. Чужая женщина, которую Энтони видит впервые в жизни, вот так запросто становится ему другом и делает счастливым. Ни его деньгам, ни дорогим подаркам не под силу оказалось справиться с этой задачей, а Джулия с легкостью добилась того, чего он, родной отец мальчика, добивался уже три года.

Он мой сын, подумал Рой с горечью, а я не могу завоевать его любовь.

Смирившись, Рой смотрел, как Джулия и Энтони суетятся, готовя завтрак. Он тоже попытался было порезать грибы, но его жалкие потуги не увенчались успехом, и Джулии пришлось выбросить в ведро половину своего урожая.

Она была в высшей степени тактична и сделала вид, что всему виной теснота.

— Не хотите ли отдохнуть? — предложила она Рою. — Мы все приготовим сами, а вы потом помоете посуду.

— Да. Это у меня лучше получается, — ответил он, улыбнувшись ей благодарной улыбкой.

Оценив поступок Джулии, он устроился на мягком диванчике, усыпанном подушечками, и стал любоваться ее длинной и изящной шеей, вдоль которой спускались пряди удивительных золотистых волос, поднятых кверху и скрепленных круглой заколкой.

Гибкая и подвижная, она сновала по кухне, позволяя себе лишь скупые движения в комнате столь крошечных размеров. Ее ласковый, тихий голос убаюкивал его, и он чувствовал, как сами собой расслабляются его мышцы и приятное тепло разливается по напряженному телу. От нее исходило ощущение мира и спокойствия.

Ложное, конечно, подумал Рой, потому что, появляясь в жизни мужчины, женщины приносят ему лишь беспокойство и муку.

Его сын, обычно угловатый и неловкий, преобразился под ее мягким руководством и теперь выглядел более уверенным и спокойным. Она нашла к нему подход так легко и естественно, как это свойственно ей одной.

Ни одной женщине из тех, которых он знакомил с Энтони, включая спокойную, уравновешенную Клаудию, не удавалось разговорить его или вызвать хоть какие-нибудь эмоции, которые он скрывал за сдержанными, холодными манерами, привитыми ему с раннего детства.

Но эти двое хихикали, как будто замышляли какой-то розыгрыш. Что она делала такого особенного, чего не мог делать он? — недоумевал Рой.

Подавшись вперед, он вперил взгляд в Джулию, пытаясь постичь ее метод. Это не труднее, чем анализировать финансовые результаты бухгалтерских расчетов, уверял он себя.

— Нет. У меня нет таких проблем, — бодро говорила Джулия. — У меня слишком мало место для беспорядка. Вообще, я стараюсь жить просто. Для чего мне сто пар обуви, когда я ношу только одну? Я работаю для того, чтобы жить, а не живу для того, чтобы работать. Это мой выбор, Энтони.

Рой плотно сомкнул губы. Зачем она говорит это десятилетнему мальчику? Он еще не задумывается о таких вещах.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Энтони, подтверждая мнение отца.

— Ты будешь подавать тарелки, а я накрывать на стол.

Рой подумал было, что, не зная, как ответить на вопрос мальчика, Джулия решила пропустить его мимо ушей. Она расставила тарелки и стала наполнять их.

— Я работаю столько, сколько нужно для того, чтобы прокормить себя, — произнесла она вдруг серьезно. — Я хочу, чтобы у меня было свободное время для общения с друзьями и природой. — Она улыбнулась. — Это действительно ценно. Друзья и семья.